Невинная. Насильно твоя

Глава 37

Доля секунды, мгновение, и я делаю свой выбор. Это Он. Волк, и я всегда его выбирала. Несмотря ни на что, да, такого плохого и одновременно самого лучшего… для меня.

Того, кто когда-то сделал больно, кто не раз меня спасал, кто похитил не только мое тело, но и мою душу. Себе забрал, сделал своей и вернул мне голос.

Мой Волк, неприрученный и дикий, жестокий и ласковый зверь.

Это все о нем, о моем муже, и я в один миг понимаю, что, вдруг чего, Роман точно справится. Он уже смог, у него все получалось, пока я была в больнице.

Я не могу видеть его злость и обиду на себя, для меня это невыносимо, и я не могу позволить, чтобы из-за меня он снова пострадал. Ведь это уже было, мой отец все равно виноват, он был организатором убийства его жены и нерожденного ребенка, и я должна оплатить, я так чувствую.

Когда Захаров наводит на Романа оружие, я понимаю, что он выстрелит прямо ему в сердце, а допустить этого я просто не смогу.

Сама не понимаю, как так случается, словно инстинкт какой-то срабатывает, и я бросаюсь к Волку, вцепилась руками в него, закрываю собой, после чего сразу чувствую жжение в спине.

Вспышка или взрыв, а точнее, в меня просто попала пуля. Захаров выстрелил все же, но все случается так быстро, что боли я пока не ощущаю.

Чувствую только, как Волк подхватил меня, а после все затихли. Роман среагировал быстрее, началась потасовка, Анечка закричала, а я не могла обернуться назад.

— Илана, нет! Илана, боже, нет-нет-нет!

Ноги почему-то перестают держать, и я оседаю на землю. Роман держит меня, держит так крепко, и я читаю ужас в его серых глазах.

— Заберите Аню, быстро! Заберите ребенка у него! Сука, сдохни!

— Мама! МАМА!

Все как в тумане, я вижу, что охранники Волка стреляют по ногам Захарова и, не теряя времени, буквально выдирают у него из рук Анюту.

Она пищит, ее быстро уносят в машину, а я встать не могу. Смотрю то на Захарова, который уже не шевелится, то на Романа, который выстрелил ему прямо в голову, и чувствую соль слез на губах.

— Илана, посмотри на меня! Илана!

Роман обхватывает мои лицо руками, смотрит так страшно расширенными от волнения глазами. Весь бледный стал, и аж колотит его до дрожи.

— П… прости, Волк, — говорю сухими губами. Голос вернулся, но все же слишком слабый, чтобы я смогла произнести больше двух слов.

— Девочка моя, ты ни в чем не виновата! Зачем ты подставилась? Что ты натворила, птичка, ЗАЧЕМ?!

— Я должна была погибнуть еще в той аварии, — уже жестами, а муж ладонь мою целует, смотрит прямо на меня, и я вижу слезы в его серых глазах зверя.

— Нет, не должна! Илана, эта пуля была моя! Зачем ты ее забрала, птичка моя любимая, зачем?!

— У нас прекрасная дочь, любимый. Прости меня, Волк! Я очень люблю тебя. Наверное, стоило мне это сделать, чтобы признаться. Позаботься об Анечке, она так тебя любит. Ты справишься. Ты отлично справлялся все это время.

— Не вздумай даже! Я НЕ РАЗРЕШАЮ! Слышишь меня?! Держись, Илана, я тебя не отпускаю! Я тебя ни за что не отпущу!

Не теряя времени, Роман подхватывает меня на руки и быстро усаживает в машину, а дальше я не помню, потому что, кажется, быстро теряю сознание. Последнее, что улавливаю, — как Волк держит меня за руку и больно прижимает свой пиджак к мой ране. И он часто мне говорит, гладя по волосам: «Держись, малыш! Не уходи тогда, когда я снова тебя обрел, любимая».

Самое дорогое и ценное в жизни. То, ради чего встаешь по утрам, для кого стараешься, чьи улыбки заставляют чувствовать себя живым.

Мой второй шанс, вторая попытка создать семью с треском провалилась, и я просто озверел, когда понял, что Анюты нет. Захаров забрал ее, а Илана… только сейчас начала приходить в себя. Отдала ребенка чужому, совершенно левому мужику, сбежала, едва не разбилась с Владом на машине.

Мне хотелось Илану тогда удавить голыми руками. За то, что не мне поверила, а другому. За то, что к нему сбежала, его предпочла, а не меня.

Это было сродни предательству, и все бы ничего: вырвала сердце мое — пусть валит, вот только она втянула в это еще и нашу малышку, а этого простить своей птичке я уже не мог. Но и ударить ее тоже рука не поднялась. Не могу я, себя скорее изобью, чем ей сделаю больно. Илана была потеряна все это время, она не виновата, хоть я и злюсь на нее за то, что обманула и сбежала.

Это Петр был заказчиком той аварии, в которую попала Илана, вот только не она должна была пострадать, а я. Это меня Захаров хотел убрать, но Илана со своей выставкой тогда взяла мою машину.

Простое совпадение, а ведь этим птичка меня спасла, да еще и на время лишилась памяти. И я не могу ее винить, потому что нет в ней никакой вины. Даже сейчас Илана хотела безопасности, которую я ей не смог обеспечить.

Захаров испугался, он не предвидел, что Дэн его так быстро сдаст, вплоть до координат. Его загнали, вот только он сделал худшее, что вообще можно представить. Прикрываясь моим ребенком, эта падаль хотела забрать у меня Илану, вот только это снова выбор без выбора.

Кто мне дороже: жена или ребенок? Они обе, конечно, мне безумно дороги, и как тогда на родах я не смог сделать выбор, так и сейчас на него просто не способен.

Они обе части моего сердца, и если одну оторвать, то другая сама по себе сдохнет. Поэтому, когда Захаров навел на меня ствол, мне не было страшно. Я даже прикинул, что если он попадет мне прямо в голову, то моей охране хватит ума положить его на месте, забрать Анюту и отвезти ее с Иланой в безопасности место, вот только получилось по-другому.

Я не успел даже среагировать, когда Илана бросилась вперед, прилипла ко мне, схватила за шею, а после раздался выстрел, и я почувствовал, как она дернулась в моих руках, и… это было самое страшное, что я когда-либо переживал в своей чертовой грешной жизни.

Пуля попала Илане в спину, парни начали палить по Захарову, забрали у него Анюту, и, схватив ствол, я прикончил его на месте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мои руки были в ее крови, Илана заплакала, оседая на снег, и это было страшно, это то, чего я так боялся. Я все же допустил это. Не уберег ее, еще и Анюта так сильно испугалась.

Я не знаю, как довез Илану до больницы. Все в каком-то тумане и крови. Она быстро потеряла сознание, а я сидел рядом и прижимал ее рану, держал ее за руку и постоянно с ней говорил. Даже тогда, когда она уже не отвечала.

— Быстрее! Гони, Антон, быстрее, ну же!

Мне на руки капали слезы, я их вытирал, а они снова как проклятые лились. Мой худший кошмар стал действительностью, и то, чего я так боялся, произошло. Однажды я уже потерял жену, я похоронил ее беременную, и вот снова. Снова потерять любимую, я уже не выдержу, не смогу, не сумею и не захочу.

Илана просила об Ане позаботиться, а я даже сказать ничего толком не смог. Без нее я не смогу один, ведь это все Илана была. Все ради нее, для нее, для нас.

Мы вместе ребенка сделали, вместе и воспитаем, и, пожалуй, сегодня я молился всем богам на свете, лишь бы моя птичка была жива.

И все неважно в один миг стало. Ни память ее чертова, ни побег этот дурацкий, ни ее слова «не люблю» столько раз за это время.

Все смылось, стерлось дочиста и потеряло смысл, ведь что значит обида, если я второй раз лишусь любимой женщины и снова стану вдовцом?