Никитич. Дело о потерянном муже

Глава 14

Лист желтой почтовой бумаги, цветные карандаши, совершенно детские обозначения: вот дворец, нарисованный как заморская крепость, вот водопад, а тут какой-то череп с костями…

Но совершенно четко угадывается реальная линия побережья.

Никитич даже полез в телефоне настоящую карту открыл. Приложил. Ну… В масштабе ошибки, вот тут изгиб реки не так идет, вот тут должна быть скала, но ее нет, а в целом… А в целом… Ну почти фотографическая точность! Точнее, картографическая!

– Папка рисовал? – посмотрел Никитич на мальчишек.

– Папка, – сопя, ответил Тимка.

А Димка только всхлипнул.

– Так, а ну-ка не реветь! – попробовал сбалагурить Никитич. – Настоящие пираты ни за что и никогда!

– Мы не!.. – затряс своей белокурой головой Тимка.

– Мы никогда! – закивал Димка.

А у Никитича у самого горло комом перехватило.

Да что ж за черт!

Да как же так!

Он сжал губы, засопел шумно…

Вот чутка опоздал! Совсем немного! Как бы не отшивал Аньку с ее дурными просьбами, может, и выловили бы Кирюху еще в Ивлеевке.

Соколовский зажмурился, тряхнул головой…

– Андрей, – тихо позвал его любимый голос.

– А? – вздрогнул он.

Очень похоже было на сон. А вдруг и правда сейчас проснется, и все нормально… Просто на работу пора, а он ночью Мишку таскал, поэтому будильник не услышал…

Не… Сон, да не сон… Точнее, не его…

– Анютка уснула, – тихо проговорила Марийка, не убирая руки с плеча мужа. – Но я бы ее одну не оставляла, – вздохнула она.

– А как? – нахмурился майор. – А мальчишки?

– Так вот… – закусила губу деревенская ведьмочка, раздумывая. – А ты на работу сегодня ж не поедешь?

– Марий, я не справлюсь… Куда я? Ты че? – бурно замахал головой доблестный майор.

– Да не ты! Оно и понятно, – отмахнулась Мария. – Ты бы со мной дома остался, а я бы сюда Дарью Сергеевну отправила.

– А! Ну так-то можно, ага! – у Никитича отлегло.

Возиться со своими сыновьями он был готов и днем, и ночью. Ну… С двумя. Троих в руках удержать никак не мог.

– Пошли тогда, – потянула его к калитке Мария. – Галь, – обернулась она к дочери Кошкиных, – сейчас няня наша придет. По хозяйству помочь, с мамой посидеть. Ты сама-то как, Галь?

– Да мы… – начала девочка, и ее голос тут же сорвался.

– Мы хорошо! – выпалил бойкий Тимка.

А Димка опять всхлипнул.

– Ох вы ж котики! – выдохнула Марийка и чисто материнским, уже привычным ей жестом притянула к себе всех троих Кошкиных разом.

Беда…

Майор еще раз до боли укусил себя за губу.

Вот если б он тогда не отмахнулся!

В этот момент он сам себе поклялся, что больше никогда ни одной просьбы не проигнорирует! Чего бы ему это ни стоило!

Детей еще раз оба стиснули, еще раз посмотрели на тревожно спящую Анютку и пошли восвояси.

Родной дом встретил Соколовских порядком, чистотой и тишиной.

Они перехватили коляску у гуляющей няни.

Та совершенно невозмутимо отнеслась к просьбе провести вечер у Кошкиных. Только предупредила, что вернется к семи.

Младшие Соколовские безмятежно спали на свежем воздухе, оставляя родителям целых пять минут, чтобы обняться.

– Как же дома хорошо! – не задумываясь, проговорил Никитич, и тут же почувствовал укол совести.

Он-то дома… А вот Киря…

– Ну чего ты маешься? – провела ладонью по его лицу любимая. – Не твоя ж вина!

– Знаешь, я все думаю, – Соколовский притянул к себе эту манкую роскошную женщину, которая по какой-то невероятной воле случая все-таки стала его женой. – Вот послушал бы я тебя, занялся бы им сразу… – майор сделал паузу, не договорив. – Глядишь… – снова бросил в пустоту он. – Я так больше никогда не сделаю! – выпалил, наконец, Никитич и с чувством посмотрел на жену.

– Ты ни в чем не виноват, родной мой, – прошептала ему на ухо Марийка, прижимаясь губами к виску.

Майор прикрыл глаза, глубоко вдохнул.

Мария. Жена его, любовь его.

Нежная, ласковая, самая лучшая…

Рука сама собой легла на округлое, упругое бедро, из груди вырвался низкий утробный стон… Он притянул жену к себе, впился в ее сладкие, вишневые губы. Все роскошное тело ее, соскучившееся по ласке, завибрировало.

Издав победный рык, майор резко подался вперед и…

– У-а-а-а-а-а-а! – раздалось с веранды.

– Ы-и-и-и-и-и-и! – присоединился к брату второй голос.

– Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э! – загорланил третий.

– Это Мишка! – с видом знатока поднял указательный палец майор, еще раз притянул к себе жену, горячо поцеловал. – Люблю тебя! Безумно!

И пошел на веранду к коляске. У него нашлись конкуренты, претендующие на роскошную грудь его жены. Но в этой ситуации майор не возражал!

Вечер прошел в тихой пасторальной идиллии…

Много чмоканья у мамки под боком. Потом активное размазывание овощного пюре по себе, по брату… Особо успешные измазали в пюре сразу двух братьев и папу… Потом расстелили на полу развивающий коврик, валялись все впятером, шуршали, звенели, пиликали…

Потом тихо-тихо в дом вернулась няня.

– У Кошкиных все хорошо, – по-военному доложила она, но тут же добавила вполне по-человечески: – Настолько, насколько может быть хорошо в их ситуации.

И Дарья Сергеевна скрылась у себя.

Они слышали, как зашумел душ, как после тихо щелкнула дверь. Никитич подождал немного, но не выдержал, поднялся, аккуратно постучал в спальню их уже любимой Фрекен Бок.

– Дарья Сергеевна, – позвал он аккуратно из-за двери. – Извините, что беспокою, я хотел с вами посоветоваться…

Дверь тихонько распахнулась. В тонкую щель выглянула уютная женщина в плотном халате с книжкой в руках…

– Кошки! – выпалил майор. – Я тут подумал, – и он шмыгнул носом, – как вы посмотрите, если мы привезем их сюда?

.