Никитич. Дело о потерянном муже

Глава 18

– Андрюх, такие подойдут?

Колька распахнул дверь микроавтобуса, демонстрируя трех черно-белых кошек, испуганно орущих в клетке для цыплят. В багажнике у самого майора уже стояло две клетки, но Андрей считал, что надо для имитации деятельности взять с собой хотя бы десяток. Взяли несколько штук с фермы. Бесхозных. Ну и рыжего, конечно. Несмотря на протесты няни. Вышло шесть. Вот Колька еще трех привез.

– Пойдут! – отмахнулся майор. – Вообще, пофиг!

– Ага! – бойко кивнул Колян. – А мы их точно привезем?

– Привезем! – шмыгнул носом майор, который о кошках беспокоился меньше всего.

– Ага! – с той же интонацией повторил Колька. – А то тут одна Маньки-трындычихи, – почесал затылок лучший плотник на деревне. – Мужик мне ее впихнул, сказал, что глаза б его эту тварь не видели! В смысле, кошку, – откашлялся деревенский плотник. – Но, – Колька запнулся, увидев взгляд майора, – боюсь, если Манька свою Мурочку не найдет, то у нас есть все шансы ее мужа больше не увидеть!

– Коль! – Никитич нервно раскрыл багажник. – Ты очумел что ли на себя мокруху брать? Которая Манькина?

– Ну вот эта черно-белая, – ткнул Колька в крайнюю.

Задумался.

Нахмурился.

– Или вот эта? – пригляделся к соседней.

– Да чтоб тебя! – выругался майор. – Марий! – прогорланил он на весь двор.

Детей разбудить не боялся. Дети спали. На выгуле. Любимая няня Соколовских буквально двадцать минут назад с важностью океанского лайнера отчалила со двора к реке.

– Чего ты? – выскочила на крыльцо взволнованная ведьмочка.

Она вытирала руки полотенцем, словно мыла посуду, хотя на ее суперсовременной кухне имелась единственная в деревне посудомойка.

– Марий, выпусти этих поближе к Манькиному дому? – поставил он на крыльцо клетку. – Я уже не поеду. Время. Нас Евген будет ждать.

Женщина окинула мужа тревожным взглядом, прижала кухонное полотенце к губам.

– Ну чего ты? – поймал ее в ласковые объятья Андрей. – Дел на неделю, – хмыкнул легкомысленно, – если повезет, то на три дня.

Нервничала Марийка очень.

Словно чувствовала, отпускать мужа в явно опасное мероприятие не хотела.

– Ну родная, – обнял он жену, – я с собой бойца возьму.

– Одного? – всхлипнула Мария, прижавшись к груди мужа.

– Колька вон с нами! – добавил майор, утешая любимую.

– А если там самая настоящая мафия?

Никитич вздохнул.

Вот как бы ей так сказать, что там и есть самая настоящая мафия.

Работорговцы.

Жестокие, алчные, беспощадные.

Давно утратившие зачатки совести и человечности.

Нет. Это он матери своих детей не скажет.

– Ну откуда там мафия, Марий? – лениво протянул он. – Ну так, мелкие мошенники? На сердобольных людях наживаются.

Он сказал дома, что едет за кошками. Легенду проработал хорошо. Со всеми деталями.

Попросил девушку волонтера, как раз ту, что раскрыла ему эту схему, максимально подробно обрисовать ситуацию на местности. Как себя ведут, что делают, как не нажить неприятностей.

Услышав эту просьбу, мелкая очкастая девчонка влепила Никитичу… не, не пощечину!

Она всадила Никитичу хук левой! Да такой, что у того аж на секунду перед глазами потемнело!

– Я! Вам! Как своему, рассказывала! – ее щеки раскраснелись от возмущения. – А вы!..

– Да ты не поняла! – отступил Никитич на шаг, выставляя руками блок для удара. – Я не собираюсь никаких сборов объявлять! Я своих ищу!

– Каких своих? – захлопала глазами боксер-самоучка.

И тут майор понял, что надо все подробно рассказывать.

Про Кирю Кошкина майор, конечно, распространяться не стал. Рассказал про свою няню, про ее несчастных найденышей, про сумасшедший счет, который ей выставлял приют…

Ну и, конечно, про то, что когда поехали кошек забирать, то никого там не нашли.

Сам Никитич-то совсем не кошатник. Но няня переживает. А она человек в его семье крайне ценный.

– Ну так они ж их, скорее всего, назад привезут? – с сомнением спросила волонтерша.

– А если нет? – вскинул бровь майор.

Девчонка вздохнула, потерла лоб и…

Выдала Андрею все, что знала, вплоть до адресов гостиниц, где можно остановиться с таким вот прицепом, набитым животными.

Так что, несмотря на сжатые сроки, к поездке Никитич был подготовлен.

По-тихому подрезал у мальчишек Кошкиных карту, сопоставил ее с реальной и наметил себе маршрут.

Лишь бы только Кирюха был жив.

Лишь бы не попал в сель, или под пулю-дуру…

Сам Никитич первым делом бы вышел к людям. Максимально открыто. Чтобы ни одного шанса не было его “потерять”. Но…

Этих мужиков еще на старте запугали, что они нелегалы.

Могли еще и байки рассказать, про незаконное пересечение границы.

Много чего могли.

Скорее всего, Киря будет пытаться вернуться домой на попутках, электричках или пешком…

Никитич поджал губы, еще раз прикинул глазами маршрут.

– Ну что? – требовательно посмотрел он на рыжего кота. – Выезжаем?

Андрей приоткрыл клетку, приглашая кота. Тот посмотрел на двуногого крайне пренебрежительно, дернул хвостом и с видом хозяина положения запрыгнул на пассажирское сиденье.

– Вот только попробуй мне улизнуть, – Никитич хлопнул дверью, закрыл окна. – Колька! – крикнул себе за спину. – Трогаем!

Бойца своего майор должен был подобрать на заправке. Чтобы и тому в деревню не тащиться, и Никитичу чтобы в город не заезжать.

Соколовский нервничал немного. Задержались, а он на операциях отступать от тайминга не любил. Благо заправка была просто местом встречи – заправляться ни ему, ни Кольке было не надо.

Домчали быстро – дорога подфартила!

– Андрюх, тут? – раздался в телефоне Колькин голос.

– Тут! Ты можешь дальше по шоссе ехать, а я Женьку подхвачу и догоню тебя.

Машина у Никитича была помощнее, он не сомневался, что Кольку догонит и перегонит, при необходимости.

Сам зарулил к павильону заправки.

– Евген! – проорал так, что его и на другой стороне шоссе было слышно.

Мнущийся со стаканом кофе в руках шкафчик встрепенулся и рванул к машине.

Майор довольно крякнул, отвернулся к дороге, уже просчитывая, как будет выезжать, и именно поэтому не заметил тощего мужичка, обалдело смотрящего им вслед.

Никитич с заправки выехал, не задерживаясь, а вот мужичок подскочил к своему грузовичку, украшенному рекламой строительных материалов, подхватил в кабине телефон и очень эмоционально принялся что-то тараторить в трубку. Не на русском. Кажется, на азербайджанском.