Никитич. Дело о потерянном муже

Глава 21

– Шеф, что там? – прокричал сверху Евген.

– Мужики! – Никитич шмыгнул носом, утерся тыльной стороной ладони. – Спускайтесь! Нашли!

Пещера затаилась под корнями деревьев, будто природа сама пыталась ее спрятать. Зеленый плющ свисал с каменистой арки, создавая иллюзию, что здесь давно не ступала нога человека. Корни густо оплетали вход, мешая протиснуться, но тем не менее войти было можно.

– Ау! – крикнул майор в темноту.

Ответом была тишина. Даже эхо не вернулось.

Влажность оседала на коже, воздух пах сыростью и чем-то прелым. Внутри было темно… слишком темно. Никитич, уже знавший, что такое интуиция, ощутил в груди еле уловимый тревожный укол.

– Фонари давай! – нетерпеливо протянул руку он к спустившимся мужикам. – Рыжий, рядом! – как-то на автомате отдал команду коту.

Диодный свет прорезал темноту, выхватывая из нее глинистые стены, утоптанный пол, какие-то камни, сложенные в кострище…

– А второго выхода нет? – с надеждой уточнил Евген, проходя вглубь.

Он прислонился к дальней стенке, постучал по полу.

– Не, – поморщился Никитич. – Просто закуток. От дождя спрятаться… – недовольно чертыхнулся.

– Это точно та? – Колька развернул карту.

Три грязных мужских пальца ткнулись в лист почтовой бумаги.

Евген сверил координаты на телефоне.

– Ну-у… – протянул он, морщась. – Погрешность есть… Но я бы вокруг посмотрел, вдруг какая другая пещера есть?

Оказалось, что нет. Они облазили весь склон, спустились к дороге, проверили каждый выступ – пусто.

– Значит, эта, – Никитич кивнул сам себе. – Просто они еще до нее не дошли… – он нарочно сделал акцент на “еще”.

– Ну так чё делаем? – рядом нарисовался Колька.

– Чё-чё? – устало провел рукой по волосам Никитич. – Схрон оставляем и едем дальше!

Несколько бутылок воды, железный термос с заряженным телефоном и вбитыми в память номерами Никитича, Аньки, Кольки… Туда же запихнули с десяток шоколадных батончиков, пакеты “просто залей водой”, пузырьки антисептика, обезболивающее, антибиотик широкого спектра и наличку. Все это обмотали на всякий случай пакетом, подперли камнями в углу пещеры.

– На крайняк – все, что нужно, для выживания, – ответил на молчаливый вопрос Кольки Никитич.

– Представь, ты в полной заднице, за тобой гонятся работорговцы с оружием, а тут шоколадка! Счастье же! – мрачно пошутил Евген.

Никитич всего лишь молча посмотрел на Евгена. Все, что хотел сказать майор, высказал Рыжий, подойдя к бойцу и дернув около его ног хвостом.

– Ах ты!.. – попробовал завопить Евген.

– Э, потише! – довольно пробасил Никитич. – Я за него перед своей няней отвечаю! – и подмигнул коту.

Евген чертыхнулся и пошел застирывать штаны, Рыжий с гордым видом удалился в кусты, а Никитич с Колькой решили устроить привал.

Вытащили из машин кошек, собрали в шатер клетки, дали животным размяться. Поменяли пеленки, насыпали корм.

Рыжий, сделав свои дела, раскинулся в тени хозяйского внедорожника. Он посматривал на заключенных с легким презрением и пренебрежением. В толпу не пошел, корм Никитича не стал есть.

– Ну и жри воздух! – буркнул майор, но кот даже не удостоил его взглядом.

Лишь лениво поднялся и ушел к ручью. Через пару минут вернулся, стряхивая перья с усов. Никитич оценивающе посмотрел на рыжего хищника, придвинул ему миску с водой и решил не мешать чужому счастью.

Теперь, если верить детской карте, им предстояло спуститься в долину рек.

Шепси. Туапсе. Их путь лежал туда. Как раз в тот район, где был потоп.

Майор окинул взглядом свою разношерстную команду.

– Ну что ж… – вздохнул он. – Может, хоть кошек найдем!

Дорога тянулась вдоль побережья, извиваясь по склонам, будто стараясь улизнуть от неумолимой стихии. Горы то приближались вплотную, давя на сознание каменными стенами, то расступались, открывая панорамный вид на серое, вспененное море. В машине пахло солью, плохо застиранными штанами Евгена и едва уловимой тревогой.

– Мужики, – раздался в динамике телефона Колькин голос. – Прогноз-то посмотрели? Дождь снова будет?

– Однозначно будет, – тихо ответил Евген, глядя не в телефон, а на тучи.

– Тут не дождь, тут словно море переворачивается, – буркнул Никитич, не отрывая взгляд от петляющей вопреки законам физики дороги.

Их машина поднималась все выше в горы.

Они заправились на последней нормальной АЗС перед тем, как уехать к смытым деревням. У самой колонки крутился мужик, лет пятидесяти, с выдающимся животом, в клетчатой рубашке и тюбетейке. Он неспешно жевал семечки, перебирая их в черных от масла пальцах.

– Ассаляму алейкум, братцы, – улыбнулся он, словно старых друзей увидел. – Дорогу держите?

– Валейкум ассалам, – в тон ему кивнул Никитич, отвечая на рукопожатие. – Да вот, к месту разлива.

– М-м-м… – протянул мужчина, задумчиво покачиваясь на каблуках. – Время плохое, вода унесла многое. Вы по делу?

– Животных спасаем, – вступил в разговор Евген, открывая заднюю дверь, чтобы Рыжий с достоинством выглянул наружу.

– Ай, молодцы! – восхищенно покачал головой толстяк. – Ай, какой хороший дело делаете! Людей все помнят, – взмахнул он рукой, – животных – никто!

– Мы помним, – сурово буркнул Евген, открыл только что купленную бутылку местной минералки, сделал большой глоток и сел за руль.

Была его очередь вести.

Толстяк махнул им на прощанье, проводил долгим взглядом, а потом словно невзначай отступил в сторону и достал телефон. Дорога делала крутой поворот, и Никитич, даже если бы что-то заподозрил, то не заметил бы, как толстый азербайджанец торопливо что-то диктовал в трубку, то и дело поглядывая вслед.

Когда они добрались до места бедствия, картина была угнетающей.

Вода ушла, оставив после себя горы ила, щепки и серую слизь, облепившую все вокруг. Дорога превратилась в кашу из грязи и камней, кое-где торчали оборванные провода.

Тяжелая техника еще не добралась до места разлива, и все предстало перед путниками таким, как было в день бедствия.

Дома стояли обглоданными – без заборов, без ворот, с выбитыми окнами. Один двухэтажный особняк, судя по всему, когда-то принадлежавший богачу, потерял полтора метра своей стены, открывая взору утопленный в воде дорогой диван и вывороченную лестницу.

Перевернутые машины валялись на обочинах, как брошенные детские игрушки.

– Камень с гор шел, – шумно сглотнув, прокомментировал картину майор.

Кое-где среди завалов копошились люди: кто-то вытаскивал вещи, кто-то руками разгребал завалы, вытаскивая то мокрое, но целое одеяло, то чудом нераскисший пакет с крупой.

– Ого, – присвистнул Колька, выходя из машины. – Да тут…

– Тут полдеревни смыло, – Никитич сжал губы.

– Мужики, – кто-то окликнул их со спины. – Волонтеры что ли или заблудились?

– Волонтеры, – уверенно кивнул Никитич и дал знак своим ребятам.

Не сговариваясь, они пошли на тот край деревни, что был ближе всего к уже спокойной реке. К куче мусора, которая еще пять дней назад была аккуратными глинобитными домиками.

– Вытаскиваем все целое! – проорал координатор – сухопарый седой мужик, одетый, несмотря на жару, в плотные брюки, рубаху с длинным рукавом и высокие резиновые сапоги.

– Вещи сюда, продукты сюда, – указал он на две кучи. – Оденьтесь! – буркнул, глядя на щеголявшего в шортах Евгена. – Все грязное, не дай бог царапина…

Никитич понял мужика с полуслова. Даром что ли по молодости по горячим точкам его носило.

Натянули на себя все, что нашли. Сапоги, джинсы, ветровки…

Заваленный дом начали разбирать с той стороны, где должна была быть кухня.

– Аккуратнее, там могут быть газовые баллоны! – проорал им кто-то.

– Вот обрадовали-то, – скривился Никитич, но не отступил.

Медленно поднял кусок забора. Следом что-то, что, наверное, было садовым украшением, достал какое-то вроде целое покрывало…

– О! Майор, смотри! – радостно воскликнул Колька. – Кошка!

За четыре часа работы из-под завалов вытащили толстого персидского кота, который сидел, вцепившись в какую-то деревяшку, и наотрез отказывался ее отпускать, трехцветную кошку, которая от страха, видимо, окотилась прямо в разлив.

И она, и семь ее котят были живы, но до ужаса напуганы. Вытаскивали прямо с тем ящиком, в котором она лежала. Рыжий, который, собственно, к ним и привел, внимательно обнюхал котят, парочка из которых, несмотря на окрас матери, были чистой огненной масти, и одобрительно мявкнул.

– Что, нравятся? – удивленно хмыкнул майор. – Молодец! Мне мои тоже нравятся, – прокряхтел Никитич, поднимая тяжелый кусок бывшего дивана.

И вдруг понял, что очень бы хотел сейчас быть дома. Рядом с сыновьями и любимой Марийкой.

А значит, надо побыстрее найти Кирюху! А не вот это все…

Хотя вот это все тоже ведь требует помощи, блин!

В полуразрушенном сарае нашли некрупного пса, цвета мокрого асфальта, который оказался самым покладистым из всех спасенных.

И, видимо, на чьем-то заднем дворе каким-то чудом уцелел белый пони с бантиками в гриве, всем своим взглядом вопрошающий: “Какого черта я вообще тут делаю?!”

– Ну все, – хмыкнул Колька, устало разгибаясь и стягивая перчатки. – Теперь мы официально ветеринарный десант.

– И что с ними делать? – уточнил Евген.

– Кошек мы вообще-то обязывались забрать, – хмыкнул Никитич.

– Я бы взял лошадку, – мечтательно посмотрел на пони, явно купленного кем-то для туристического бизнеса Колька.

Майор только покачал головой.

– Мужики, – произнес Никитич устало, – давайте на ночлег устраиваться.

Целых пустых домов в деревне не было. Разбили лагерь в уже расчищенном дворе – поставили углом машины, к ним притулили клетки для животных. Всех накормили, осмотрели на предмет ран, поставили лоханки воды и… упали спать…

Евген, глядя на рыжего, проворчал, что он с этим зверем в одной машине не останется, и ушел к Кольке! Никитич не возражал. Довольно вытянулся. Напряг живот, давая своему верному спутнику устроиться на ночлег. Тут же, в машине, в ногах пассажирского кресла, стоял ящик с кошкой и котятами. Вели они себя на удивление спокойно. А, может, просто Никитич ничего уже не слышал – настолько устал.

Кажется, он уснул. Точно уснул. Майор уже почти провалился в сон, когда его разбудило что-то неуловимое. Не звук, не движение… Скорее, интуиция, инстинкты.

Рыжий поднял голову, уши встали торчком. Он вытянулся, вглядываясь в темноту, напрягся, а потом приглушенно зарычал.

И тут майор услышал щелчок.

Нет, не затвор. Скорее, замок складного ножа.

.