Ночь. Остров. Вурдалаки

15

В одном отец не соврал, он и в самом деле возился в саду, когда мы приехали. Я прошла сквозь дом, не обращая внимания на шедшего следом Воронова.

– Гнев – плохой советчик, Миа, – тихо произнёс мой спутник.

Тоже мне психолог по семейным отношениям выискался.

– Папа, – позвала я, спускаясь с террасы в сад. Он обернулся, посмотрел на моё лицо, улыбка увяла. Он всегда читал меня, как открытую книгу.

– Что случилось? – произнес он и перевёл взгляд на Андрея.

– Сегодня ничего, – ответила я, доставая распечатки. – А вот двадцать шесть лет назад Болотов перевёл тебе на счет три миллиона. Я хочу знать, за что?

Вместо того чтобы взглянуть на бумаги, вместо того чтобы сказать хоть что-нибудь, отец отвернулся и продолжил подстригать свои розы.

– Папа, ты меня слышишь?

– Я пока не глухой.

– Тогда почему не отвечаешь?

– Не хочу.

– Ты… Что? Не хочешь? Чёрт! Ты всегда говорил, что это была страховка мамы, что именно на неё мы построили первые домики кемпинга. Ты врал? Болотов дал тебе денег? Почему?

– Прости, мне пора принимать свои лекарства, – с этими словами он отложил секатор и направился в дом. Шёл он тяжело, словно под водой, словно каждый шаг давался ему с трудом. Почему я раньше не замечала?

– Отец, – позвала я, и он замедлил шаг, – что вы с Болотовым натворили? Что?!

Мне показалось или он в самом деле сгорбился? Дьярви Сохэ, который всегда держал голову прямо, вдруг разом состарился?

– Не хочешь говорить? Отлично, – резюмировала я, заходя в гостиную следом за отцом. – Раз нам не о чем говорить, то мне нечего делать в этом доме.

Я быстро поднялась свою спальню, покидала вещи в чемодан, который так и не успела толком разобрать.

– Сниму номер в гостинице, – объявила я, спускаясь. А уже у самой двери добавила: – Папа, я не вернусь, пока ты не расскажешь, что произошло двадцать шесть лет назад.

Наверное, это был последний аргумент. Эдакий шантаж ребёнком родителя. Вот только ничего не вышло. Отец не остановил меня, а просто смотрел, как я с чемоданом покидаю его дом, как добираюсь до белого внедорожника, как Воронов помогает мне убрать чемодан в багажник. Смотрел и продолжал молчать.

– В кемпинг? – спросил Андрей, когда я села в машину.

– Ещё чего. В гостиницу.

– Она недешевая и принадлежит Болотову, – заметил он, заводя автомобиль.

– Наплевать и на то, и на другое, оформлю как командировочные расходы.

– Ты в порядке?

– Нет, – ответила я, и чтобы он больше не задавал вопросов, взяла смартфон и набрала номер. – Михаил, – произнесла я, когда коллега ответил.

– Уже соскучилась и надумала вернуться? – шутливо спросил тот.

– Увы, нет. Но я над этим работаю. Можешь оказать одну услугу неофициально?

– Смотря что за услуга. – Он тут же стал серьезным.

– Нужно узнать предъявлялся ли к покрытию страховой полис на имя Нины Викторовны Сохэ.

– Твоя родственница?

– Мать. Она погибла в девяносто восьмом.

– Понял. Попробую. Мошенничество со страховкой? – спросил коллега.

– Это я и пытаюсь узнать. Спасибо, – сказала я и отключила вызов.

Посмотрела в окно, сосны сменились старой городской застройкой, низкие одноэтажные домики постепенно переходили в двухэтажные каменные. Иже за последние годы сильно разросся.

– Этому всему может быть совершенно простое объяснение, – сказал Андрей, сворачивая с центральной улицы и припарковались перед большим восьмиэтажным зданием. – Отель «Северная звезда», немного помпезно и дорого, но…

– Идём, – прервала я.

Андрей достал чемодан из багажника. Он молча шёл за мной, пока я регистрировалась, пока получала ключ, пока поднималась на третий этаж. А ведь мог бы и спросить, какого черта ему тащиться со мной и изображать носильщика. Но он не спросил. Он не был дураком.

Я вошла в номер и первым делом направилась к телефону, сняла трубку, дождалась ответа дежурного:

– Обслуживание номеров.

– Бутылку рома в триста тринадцатый, – произнесла я

– Конечно, – ответила девушка, а Воронов поставил чемодан у двери, подошел, мягко забрал трубку у меня из рук и добавил:

– Моя девушка погорячилась, принесите бутылку красного вина и какие-нибудь сэндвичи. Да, хорошо, ждём. – Положил трубку и спросил: – Собираешься напиться в хлам?

– Был такой план, – согласилась я, прошла мимо кровати и остановилась у окна. – Напиться, поплакать, жалея себя, и заснуть. Возможно, увидеть во сне какую-нибудь хрень.

– Отвратный план.

Шторы были отдернуты, вид из номера открывался прекрасный, на мэрию Иже, которая располагалась в не менее помпезном здании, чем гостиница.

– Как я и говорил, поведение твоего отца может иметь простое объяснение. – Воронов словно нарочно остался на противоположной стороне комнаты и не спешил подходить ближе.

– Тогда он бы рассказал. Простые слова и произносится просто. – Я обхватила себя руками за плечи, словно замёрзла, хотя в номере было тепло. – Знаешь, когда-то мы с ним договорились не врать друг другу.

– И получилось?

– До этого дня, я думала, что да. Нет, пойми меня правильно, я, как и все, терла двойки в дневнике, а он делал вид, что не замечает. Он говорил мне, что никогда не кладёт лук в рагу, а я делала вид, что не замечаю его вкуса, потому что обожала, как он готовит. Но когда ему делали шунтирование, он честно мне сказал, что может не проснуться. А я после того, как в первый раз переспала с парнем и какое-то время думала, что залетела, пошла и призналась в этом отцу.

– Ого…

– Он отреагировал также. А потом намеревался пристрелить парня. Но остыв, отвёл меня к врачу, я получила осмотр и рецепт на противозачаточные.

– Блин, я думал девчонки о таком рассказывают только подружкам.

– Я и рассказала. А Ола… – Я мысленно улыбнулась. – Она предложила стащить у её бабки какие-то волшебные травки и выпить. Мы даже пробрались в её кабинет, но травки хранились в ящике, украшенном черепом с глазами из хрусталя. Казалось, он наблюдал за нами. Мы так и не решились.

– Слава Богу.

– Помощь я получила от отца, как получала всегда. Мы договорились не врать о важном, понимаешь?

– Понимаю.

– Да и потом, после смерти матери, он ни в чем не мог мне отказать. Да, иногда был строгим, иногда не разговаривал со мной, правда, очень недолго, – несмотря ни на что я улыбнулась. – Но я знала, что могу добиться от него почти всего.

– Ты была его принцессой, второй половинкой его сердца, целой половинкой, тогда как первая разбилась.

– И сегодня, когда я уходила, когда тащила чемодан и говорила, что не вернусь, думала, он не выдержит. Он не должен был выдержать. Господи, какое же я чудовище.

– Нет, ты просто дочь, которую очень любит отец. Любил, любит и будет любить…

Андрея прервал стук в дверь. Мужчина впустила официанта, который, казалось, так медленно что-то там сервировал, открывал вино, разливал по бокалам. Так и хотелось дать ему пинка для скорости. Ну или чаевых, чтоб он побыстрее ушел.

– Благодарю. – Воронов передал официанту какую-то купюру и закрыл за ним дверь. Видимо наши мысли двигались в одном направлении.

Андрей взял бокалы и всё-таки подошел ко мне. Номер был не то чтобы очень большой, скорее маленький. Но я, наблюдала, как он приближается с лёгким нетерпением.

– Вот, выпей вина. – Он протянул мне бокал. И я взяла его и даже пригубила, не отрывая взгляда от мужчины. Вкуса не почувствовала совершенно.

– Есть разные способы забыться, – тихо произнесла я.

– Знаю. Но до сих пор не решил, считать ли мне себя польщенным или оскорблённым. – Он отпил из своего бокала.

– Как определишься, скажешь.

Мы продолжали смотреть друг на друга, и эти взгляды были куда информативнее слов. Куда честнее.

Я поставила бокал куда-то… Кажется, на тумбочку, не знаю. Я не отрывала взгляда от Андрея. Смотрела, как он делает очередной глоток, как ставит бокал и делает шаг вперёд. Один длинный выдох на грани слышимости, два удара сердца, и он оказался рядом.

Мы продолжали смотреть друг на друга, словно гадая, кто из нас не выдержит первым, кто поднимет руку и коснётся другого. Кто… Когда… Когда это произойдёт все полетит в пропасть.

– Ты красивая, – произнёс Воронов. – Слишком красивая для меня.

– Ты не объективен.

– Учитесь принимать комплименты, капитан. – Он улыбнулся.

А я всё-таки сделала один маленький шаг, последний шаг, становясь вплотную к мужчине. Мы все ещё смотрели друг на друга. Просто смотрели, но от этого взгляда внутри начинало разгораться пламя.

– Тебе придётся почаще их говорить.

– Договорились, – прошептал Андрей, склоняясь к моему лицу и замер в миллиметре от моего.

– Договорились, – эхом повторила я и сама прижалась к его губам. Сперва легонько, а потом… Потом все полетело в бездну, как я и боялась. Как я и надеялась

Я прижалась к Андрею, его губы завладели моими, я обхватила его за шею и снова поцеловала, на этот раз бесконечно долго. Бесконечно сладко.

– Мммм, – проговорил Андрей, с трудом отрываясь от моих губ и сделал шаг назад. Мы сделали.

Воронов почти упал на кровать, которая неведомым образом оказалось у него за спиной. Неведомым, потому что мы перестали замечать окружающее.

Он упал, приподнялся и остался сидеть. А я… А я стала расстегивать его рубашку, пуговицу за пуговицей. Мужские руки скользнули по моим, смяли ткань футболки, задрали вверх и легли на талию. Я выдохнула и уже сама стащила футболку через голову, оставшись в бюстгальтере. Подняла голову, когда Воронов отбросил свою рубашку. Его руки снова легли на мою талию, губы коснулись ключицы, а потом спустились ниже. Горячее пальцы нащупали застёжку бюстгальтера, и через миг он упал на пол. Я выгнулась дугой, когда его рот коснулся груди. Это была пытка. Сладкая пытка, которую я прервала, толкнув Воронова на кровать, и он откинулся назад, потянув меня за собой.

Я касалось его тела, а он касался моего. И казалось этому не будет конца. В какой-то момент, я схватилась за ремень его брюк, расстегнула… Кажется, он мне помогал. Кажется, потому что я не заметила, как осталась без своих джинс.

Его руки были горячими, а мои слишком лёгкими и быстрыми. Его тело поверх моего, его губы поверх моих, его язык переплелся с моим, когда Воронов оказался внутри меня. Я выдохнула обхватила его ногами за талию, словно боясь, что он отстранится, боясь, что волшебство единения закончится.

Он двигался во мне, а я двигалась вместе с ним. Все быстрее и быстрее, чувство пустоты за чувством наполнения, жар кожи и холод простыней. Мой стон и его рык. Наши пальцы тоже переплелись, словно мы хотели стать ещё ближе, проникнуть друг друга так глубоко, как только можно. Так долго, как только могли выдержать.

Но ничего не длится вечно. Медленные чувственные движения сменились яростно быстрыми. Стон оборвался, когда он вошёл в меня, когда замер, когда по его телу прошла дрожь и передалась мне. Когда я закусила губу, чтобы не закричать от удовольствия. Но это не помогло. Я все равно закричала. А Воронов лишь ещё сильнее сжал меня в объятиях. В голове стало до звона пусто. И это было хорошо. Просто замечательно.

Я почти сразу уснула. И мне ничего не снилось. Совсем. Никаких птиц-мстительниц и прочих вурдалаков.