Ночь. Остров. Вурдалаки

19

Автомобиль Олы выехал нам навстречу, когда мы обогнули Хвойную бухту, названную так из-за зарослей ёлок, которые поступали почти вплотную к воде.

Я взмахнула рукой, и подруга детства съехала на обочину. Воронов остановил машину на противоположной стороне дороги.

– Лиу уже звонила, – известила Ола, выходя из авто.

– Тем лучше, – кивнула я, – не придётся ничего объяснять. – Я облокотилась на машину Андрея и спросила: – Ты ездила успокаивать Болотову?

– Да.

– И как часто ты этим занимаешься?

– Раз в два-три месяца.

– Почему ты мне никогда не говорила об это вашей дружбе с Алиной? – спросила я. – Не подумай, что я ревную, просто… это было бы естественно, я считала тебя лучшей подругой.

– И я тебя, – кивнула главная колдунья острова. – А не говорила, потому что меня об этом попросила мать. И не просто попросила, а заставила дать слово духам острова.

– Почему?

– Тогда я об этом не думала, да и рассказывать было особо не о чем, они приезжали пару раз в год, не больше. И знаешь, вряд ли бы я смогла подбить Алину, вскрыть бабкин кабинет и пошарить в ее столе с амулетами. – Она улыбнулась.

– О причинах срывов Болотовой что-нибудь известно?

Вместо ответа Ола отвернулась и посмотрела на море, над ним собирались низкие серые облака.

– Значит, известно, – констатировала я. – Но ты не хочешь говорить.

– Это не имеет ни малейшего отношения к убийствам.

– А это уже мне решать.

– Неужели нельзя оставить бедную женщину в покое? Она и так много всего перенесла, – с раздражением сказала старая подруга.

– А вот с этого места поподробнее. Что именно она перенесла? Может быть, неудачные роды? – спросила я и поняла, что попала в точку. – Ты знала.

– Да. – Ола вздохнула. – Она родила в октябре девяносто восьмого.

– Роды принимала твоя мать?

– Да, её вызвали к Болотовым, и она помогла. – Ола покачала головой. – Родился мальчик.

– Островной крови?

– Не знаю.

– Ола, – укоризненно произнесла я.

– Но я правда не знаю, я никогда его не видела, мне было слишком мало лет.

– Именно тогда София подружилась с твоей матерью, а не после родов Алины?

– Да.

– Видишь, как просто говорить правду, – сказала я. – Что стало с ребёнком?

– Он умер.

– Но? – спросила я после того, как она замолчала. – Я вижу это «но» на твоем лице.

– Но мама в это не верила. Вернее, она хотела, но… Она всегда говорила, что не понимает, с чего бы это ребёнку умирать. Да, роды начались на пару недель раньше срока, но малыш родился здоровым и очень крепким. Один раз она поделилась сомнениями с Софией и это была ошибка. С тех пор Болотовой стало хуже, она все твердила, что должна найти сына. И со временем это только усугублялась.

– Кто отец этого ребёнка?

– Не знаю.

– Странно, любой другой ответил бы Болотов, в конце концов, они были женаты, но ты сказала «не знаю» почему?

– Потому что в это не верила моя мать. Потому что этой беременностью не гордились, её скрывали, пошли на риск домашних родов и…

– И об этом не сохранилось никаких медицинских записей, хотя это грубейшее нарушение. – Я покачала головой и добавила: – Вот почему Болотова на самом деле приезжала к твоей матери, она хотела поговорить едва ли не с единственным человеком на острове, кто знал, что у нее был сын. И вот почему тебя попросили держать это в тайне, слухи на острове распространяются мгновенно и одно неосторожное, оброненное девчонкой слово и все...

– Да. Именно так. Можешь собой гордится, ты все разгадала.

– Далеко не все.

– Но это все что знаю я.

Я скептически посмотрела на подругу.

– Клянусь духами острова, – произнесла та.

– Что ж, поверю тебе на слово. – Я развернулась и пошла обратно к автомобилю Воронова.

– Вы встретились неслучайно, – крикнула колдунья Кихеу мне в спину. Кого она имела ввиду, спрашивать явно не стоило. – Вы… Вы… Ваши души давно искали друг друга. И теперь, когда нашли, вряд ли кому-то под силу их разлучить.

– Давай, ты нам потом погадаешь, например, на новолуние, – иронично предложила я.

– Миа!

– Потом, Ола, потом, – сказала я, садясь обратно в машину.

Воронов повернул ключ зажигания и повторил:

– Клянусь духами острова? – Автомобиль выехал на дорогу. – Скажу как адвокат, такие клятвы не принимаются в суде.

– Но их принимает остров, – ответил я.

– Ты ведь в это не веришь?

– Нет, но главное в это верит Ола. Кихеу лишит её сил, если она будет лжесвидетельствовать.

– Да уж. Если бы со всеми остальными было бы так просто. – Он подъехал к дому Болотовых и вдруг произнёс: – Кстати, о наших душах. Могу я тебя куда-нибудь пригласить?

– Попробуй.

– Обязательно. – Он заглушил двигатель.

Вопреки ожиданиям, никто не торопился нас встречать, хотя не заметить машину не могли. Я посмотрела на стремительно темнеющее небо и сказала: – Будет дождь.

– Наверняка, – рассеянно согласился Андрей. И вдруг добавил: – Знаешь, я думаю, что скрыть беременность гораздо труднее, чем тайный роман. Как им это удалось?

– Болотова взяла отпуск из школы по состоянию здоровья. Это есть в её личном деле.

– И всё равно…

– Ну поставь себя на её место. Ты молоденькая учительница, которую бросил любимый. Ты беременна.

– Пытаюсь, но не получается, – скептически ответил Воронов.

– Ты не знаешь, что делать. А если отец ребёнка твой ученик, то и искать его ты не можешь. Конечно, можешь спросить коллег или у учеников, но только в рамках учительского интереса. И все. Ты не можешь пойти к его родителям и сказать, что носишь их внука. Ты почти в панике. И тут появляется Болотов и, как змей искуситель, говорит, что обо всём позаботиться, говорит, чтобы ты просто доверилась ему. И пусть на тот момент он не был так богат, как сейчас и не владел половиной острова, но жену и ребёнка он бы обеспечил. И София сдаётся. Она уступает, выходит замуж и поселяется здесь. Думаю, Болотов обо всём позаботился. О том, чтобы она не покидала пределы поместья на последнем сроке, наверняка, пригласил врача с континента вести беременность и всё это под предлогом заботой о Софии. И её это более чем устроило.

– Неужели у неё не было подруг? – усомнился Андрей.

– Здесь? – удивилась я. – Видимо, ещё не было, не забывай, она как раз недавно приехала на остров. И первый её подругой станет мать Олы. Уверена, не она должна была принимать роды. Наверняка, ей готовили место в клинике на большой земле, но ты слышал, роды начались на две недели раньше срока, и Болотов был вынужден вызвать местную повитуху.

– И всё равно. Кто-то же должен был выписать бумаги на ребёнка? Должно же быть свидетельство о его рождении?

– Или о смерти. – Я посмотрела на Андрея. – И его должны были ли где-то похоронить, – сказала я и, осененная догадкой, выскочила из машины.

– Стой, Миа, ты куда? – крикнул мужчина, когда я бросилась в обход дома, миновала несколько клуб, прошла мимо лавочек и какой-то статуи, на миг остановилась у какого-то сарая, а потом вступила на тропинку между могилами. Семейное кладбище Болотовых. Я прочитала первую надпись на надгробном камне. Мать Болотова, отец, дед, прадед, и… Я нашла его могилу с края кладбища. Прямоугольный камень со стилизованным изображением ангела и имя. Только имя и дата.

– Вертолёт! – произнесла я, доставая смартфон и торопливо набирая номер участка.

На этот раз трубку взяла Рива и я, не дав ей сказать ни слова, приказала:

– Рива, срочно узнай, кто возглавлял больницу в Иже, когда Болотов купил им вертолёт.

– Миа, – позвал Андрея, но я отмахнулась.

– Так, – стажер защелкала клавишами. – С девяносто шестого по две тысячи двадцатый городскую больницу возглавлял Привезенцев Павел Владимирович.

– Подходит. Срочно установи его местонахождение, думаю, он следующая жертва.

– Не может быть.

– Миа, – снова позвал Воронов.

– Почему?

– Потому что он умер два года назад от инфаркта.

– Миа, вертолёт в больнице получила четыре с половиной года назад. Я помню это. Это не может быть платой да услугу или подлог документов, – всё-таки привлёк моё внимание Воронов. – Слишком много времени прошло.

– Блин, – сказала я им обоим. – Блин, ещё немного и я поверю, что это София Болотова всех убила. Только найдёшь фигуранта, как выясняется, что он уже умер. Все уже умерли.

– Кстати, о фигурантах, я искала ребёнка…

– Уже неважно, – ответила я стажеру, – я сейчас смотрю на его могилу.

– Ох, ну тогда ладно, – произнесла она таким тоном, что я просто не могла не спросить:

– Что ты нашла?

– Нашла ребёнка. Мальчика, его подкинули к дверям больницы в Прибрежном четвертого октября девяносто восьмого.

– Прибрежный – это же…

– Посёлок, из которого уходит паром на Кихеу, и где у Болотова склады. Врачи зафиксировали находку, здоровый мальчик смешанной крови нескольких часов отроду и передали службе опеки.

Слушая Риву, я смотрела на камень, на нём была выбита лишь дата рождения. Она же и предполагаемой смерти? Третье октября одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

– Спасибо, Рива, – сказала я, завершая вызов. И первая капля дождя упала мне на щеку. – Взятки не было. – Я повернулась к Воронову.

– Да, вряд ли врачи стали бы мараться.

– Он подкинул ребёнка в больницу на большой земле, потому что сделай он это здесь, об этом же бы тут же узнали.

– И судачили бы ещё неделю, – согласился мужчина.

– А для особо впечатлительной жены, которую ты убедил в смерти ребенка, можно соорудить липовую могилу, благо у тебя под окнами семейное кладбище, – кивнула я. – Готова поспорить, что эта могила пуста. Ради блага этого же ребёнка. – Воронов не стал спорить. – Нужно узнать, что стало с этим мальчиком. – Я снова взялась за телефон. Михаил ответил после первого же гудка:

– Ты рано, – сказал коллега, – я пока отследил только две страховые компании из трёх, но могу сказать, что ни в одной из них твоя мать не была застрахована.

– Спасибо.

– Да пока не за что.

– У меня к тебе ещё одна просьба.

– Ох, Мия, не расплатишься.

– Просьба в рамках расследования, – заверила я.

– Ну давай, что там у тебя.

– Четвертого октября девяносто восьмого в посёлке Прибрежный к дверям больницы был подкинут новорождённый мальчик. И мне очень нужно знать, как сложилось его дальнейшая судьба.

– Если его усыновили, это будет трудно, – тут же стал серьезным Михаил, – если не сказать невозможно. Сама знаешь, тайна усыновления.

– А у меня на руках два убийства, одно покушение и с большой долей вероятности к закату будет ещё одно. И только от меня зависит успешное или нет. Помоги мне, Михаил. Я не собираюсь вредить этому ребёнку, но мне нужно знать о нём.

– Хорошо, – сказал коллега, – я попробую, но с тебя ужин в ресторане.

– Ужин, так ужин, – согласилась я. – До связи, – и опустила телефон.

– Мне показалось, или ты только что назначила свидание другому мужчине? – спросил Воронов.

– Давай мы потом отрепетируем сцену ревности, – предложила я. На лицо снова упала капля дождя, за ней вторая. Я склонилась к могиле и прочитала имя:

– Лэйте. Очень знакомое имя. Жаль, что только оно одно, ни фамилии, ни отчества.

– Так захотела мама, – раздался голос, и мы с Вороновым оглянулись. Позади нас стояла Алина и куталась в розовую курточку. – Здесь похоронен мой брат.

– Вы знали, что у вас был брат? – удивилась я.

– Конечно, – ответила девушка, подходя ближе. – Маме становилось хуже, она постоянно звала Лэйте. Я стала спрашивать у ее, у отца, у Аритэ. И в один из дней, когда мне было четырнадцать, папа мне все рассказал. Когда они поженились, мама уже была беременна, но мой брат умер сразу после рождения. Его похоронили здесь.

«Очень сильно сомневаюсь, – мысленно ответила я. – Особенно в том, что Болотов назвал своего сына Лейтэ».

– От чего он умер? – спросил Воронов.

– Внезапная детская смертность, – ответила Алина. – Мы не скрываем этого, но и не афишируем, тем более, когда кто-то упоминает об этом при маме, у неё наступает ухудшение. Скажите, какое отношение мой умерший брат имеет убийству отца?

– Пока не знаю, но обязательно выясню, – пообещала я, но, кажется, мои слова не произвели на девушку ни малейшего впечатления. Алина казалось немного рассеянной, а ещё очень уставшей. Вдалеке прогремел первый раскат грома.

– Вы именно за этим приехали? Посмотреть на могилу брата? – спросила она немного резко и тут же попыталась смягчить тон: – Простите, у меня была тяжелая ночь.

«У меня тоже», – могла бы ответить я, но не стала. У горя нет степеней сравнения.

– Нам нужен альбом с фотографиями учеников вашей матери.

– Зачем? Впрочем, неважно. Мама сейчас спит, альбомы на стеллаже в её студии. Самый нижний ящик. Будьте добры, как закончите, закройте дверь, чтобы внутрь не попала вода. Если картины намокнут, мама расстроится.

– Конечно, – пообещал Воронов.

Девушка кивнула, обхватила себя руками и медленно пошла обратно к дому.