Ночь. Остров. Вурдалаки

3

Оглядываясь назад, хочу сказать, что я оказалась права. И ошиблась. Нас со Станиславом встретили две женщины. Хотя, встретили – это громко сказано. Пожилая женщина из местных провела нас в гостиную, где находились два человека. Молодая девушка с заплаканным лицом и женщина постарше, которая тоже показалась мне смутно знакомой.

– Доброй ночи, прошу прощения, что вынуждены вас побеспокоить, но иначе никак. – Я развела руками. – Я капитан Мия Сохэ, а это лейтенант Станислав Троицкий.

– Алина, – представила девушка, вытирая лицо руками. – Алина Болотова. Скажите, а это точно отец? Возможно, это какая-то ошибка?

– Сожалею, но нет, – ответил Станислав. – И, хотя официального опознания ещё не было, вашего отца слишком хорошо знали на острове.

– Да, конечно, — прошептала девушка. – Что вы хотите знать?

– Позволите? – Я указала на бежевый диван. Девушка кивнула. – Скажите, когда вы видели отца в последний раз? – Я села и оглядела гостиную. Большая комната большого дома, дорогая мебель, отделка в светло-зелёных тонах. Картины на стенах, в основном пейзажи. Красиво, дорого, стильно.

– Вчера. Сегодня он уехал на фабрику до того, как я встала. – Она села напротив, и слезы снова вскипели в ее серых глазах.

– А вы? – Я вопросительно посмотрела на женщину постарше.

– Мама? – Алина тоже повернула голову, а вот женщина не отреагировала, продолжая смотреть на стену, обклеенную обоями с зелёными листьями. – Мама.

Услышав второй раз, что её зовут, женщина все же повернула голову, легкая улыбка все ещё играла на её губах.

– Моя мать Болотова София…

– Ивановна, – закончила я за неё, потому что вспомнила, где видела эту миниатюрную женщину. – Она была моей учительницей математики в средних классах.

– И моей – раздался голос, а я едва не вздрогнула.

Станислав выронил блокнот, куда старательно что-то записывал. Он вообще оказался старательным парнем. И всё-таки, мы оба просмотрели ещё одного человека, находившегося в комнате. Мужчина не прятался, нет, с его габаритами это было бы затруднительно. Он просто сидел в поставленном в пол-оборота кресле. Длинные ноги частично скрывал фикус в напольном горшке. Но растение было не настолько раскидистым, чтобы скрыть человека, пусть тот и сидел неподвижно, пусть на лицо и плечи падала тень. Есть такие люди, которым не обязательно прятаться, достаточно просто замереть. У нас был подобный экземпляр на курсе, наружку сдавал не напрягаясь. Как говорил препод, это особый талант.

И, тем не менее, я дала себе мысленную затрещину, расслабилась, разбирая в последние годы лишь плохо закончившиеся семейные ссоры, да ограбления.

– Андрей Воронов, друг семьи, – представился мужчина и подался вперёд, словно давая нам в себя рассмотреть.

Высокий, хотя пока он сидел, точно оценить рост было трудно. Массивный, лицо из тех, что не забывают, широкие скулы, рыжеватая борода, полные губы, голубые глаза, светло-рыжие волосы были зачесаны назад. И не малейшей примеси островной крови, хотя тут такое редкость, в предках того же Станислава несмотря на фамилию отметился кто-то из наших. Но этот Андрей Воронов сказал, что София Болотова была и его учительницей, а это значит, он учился тут на острове.

– Андрей меня навещает, – сказала вдруг женщина. – А вот Олег – нет. И Ната больше не приходит, и Лэйте, хотя обещал, он обещал, обещал… – Хорошее настроение женщины вдруг улетучилась и на глазах, так похожих на глаза дочери, тоже выступили слёзы.

– Аритэ, – позвала Алина, и в гостиной снова появилась женщина впустившая нас в дом. Она несла кружку с чем-то горячим.

– Ну-ну, – она успокаивающе погладила Софию Болотову по плечу и вложила в её руки кружку. – Вот, выпей и пойдём спать.

– Я не хочу спать, – возразила София, отставила напиток и посмотрела на рыжего мужчину. Тот скупо улыбнулся. – Я хочу рисовать. Где мои краски? Сегодня замечательный день для живописи.

– Сейчас ночь, мама – устало сказала Алина и кивнула Аритэ, та поняла всё без слов, помогла хозяйке дома встать, то и дело приговаривая что-то ласковое, словно маленькому ребёнку, вывела из гостиной.

– Ранний Альцгеймер, – тихо произнесла дочь, как только они скрылись. – Я говорила ей про отца, но… – Она покачала головой. – Кажется, она забыла. Иногда она вспоминается события двадцатилетней давности мельчайших деталях, но не помнит, что ела на завтрак, не помнит себя.

– Зато мы и помним, – вставил мужчина. – Её ученики.

– Давайте вернёмся к вашему отцу и тому вечеру, когда вы видели его в последний раз, – сказала я. – Вы не заметили ничего необычного?

– В смысле? – не поняла Алина.

– Может быть, ваш отец нервничал, переживал или был напуган?

– Не… Нет, ничего такого. А почему вы спрашиваете?

– У него были враги?

– Нет, что вы, отца все очень любили.

Мы со Станиславом переглянулись, потому что услышали самое распространённое заблуждение. Так не бывает, отчётливо читалось на лице лейтенанта. И труп на крыше фабрики тому наглядное подтверждение.

Я повернула голову из встретилась с взглядом голубых глаз, почему-то показалось, что для его обладателя мои мысли не остались тайной.

– У вашего отца была любовница? – спросила я прямо, хотя минуту назад планировала получить сведения куда более деликатно.

– Что? Нет! – Девушка вскочила.

– Послушайте, Алина, – я намеренно осталась на месте и понизила голос, – ваша мать больна и похоже больна давно, а ваша отец был жив и здоров. А у здорового организма есть потребности. Мы все это понимаем и будем последними, кто его осудит. — Я говорила полный бред, но людям обычно очень нравилось, когда находили оправдания их слабостям. Или слабостям тех, кого они любят. — У вашей матери прекрасный дом, прекрасный уход, она ни в чем не нуждается, и наверняка по-своему счастлива, хотя бы в своих воспоминаниях. Судя по всему, ваш отец не собирался ее бросать, – при этих словах рыжеволосый мужчины вопросительно поднял брови, но ничего не сказал. – Но он тоже имел право на толику счастья, в чем бы оно ни заключалось. И как бы то ни было, мы не собираемся об этом распространяться. Но сейчас нам нужно знать, не было ли у вашего отца другой женщины?

Девушка вздохнула, снова вытерла лицо руками, но садиться не стала.

– Да… Понимаю. Но мне нечего вам сказать. Если у папы был кто-то, то он это очень хорошо скрывал и не тащил подобную грязь в дом. Это все вопросы?

– Нет, – ответила я и тоже встала. По сути, разговор можно было завершать, она больше ничего не скажет, даже если знает. Мы… То есть я её обидела, своим предположением я вытерла ноги о репутацию семьи.

– Где вы были сегодня с двух часов дня и до пяти вечера?

– Что?

– Вы слышали вопрос, – отрезала я.

– Зачем вам это? Вы же не думаете… Не думаете, что…

– Что вашего отца убили? Пока не знаю. А вы что думаете?

– Не… Не знаю. Может быть несчастный случай? Или сердце?

– Это вряд ли, – высказал Станислав, и мне впервые захотелось дать ему подзатыльник, как маленькому.

– А у него было больное сердце? – спросила я.

– Нет, во всяком случае, я ничего такого не знаю…

– Тогда, давайте вернёмся к сегодняшнему дню. Где вы были днём?

– Я… Я не знаю, не понимаю…

– Алина, ответь, – неожиданно вмешался «друг семьи». – Так нужно.

– Я была на пляже с друзьями, – сказала девушка. – В «Рассвете» подтвердят. Я учусь на материке, но когда возвращаюсь на каникулы… У меня здесь друзья… И я…

– И последний вопрос, – прервала я её, Станислав убрал свой блокнот и тоже поднялся. – Кто наследует за вашим отцом?

– Что наследует? – едва слышно прошептала Алина.

– Этот дом? Фабрику? Он оставил завещание?

– Насколько я знаю, нет. Так что… Все наследуем мы с мамой. Боже! Мама! Фабрика! Я не могу всем этим заниматься, я учусь в университете, у меня своя жизнь! – Её голос сорвался. И это прозвучало как сигнал. Мужчина поднялся из кресла и в два шага оказался рядом с девушкой. Та словно только этого и ждала, она спрятала лицо у него на груди и разрыдалась. Миниатюрная блондинка в объятиях рыжего великана, хоть картину с натуры пиши.

– Думаю, пора прерваться, – произнёс Воронов.

– Хорошо, тогда продолжим в другой раз, – согласилась я.

Никто из них не ответил, никто не пошёл нас провожать, когда мы спустились террасы старинного каменного дома. Навскидку девятнадцатый век или даже восемнадцатый. Старый дом, старая семья и наверняка старые тайны.

– Рассвет, – задумчиво повторила я.

– Рассвет – это бар на берегу, – сказал лейтенант, словно я спрашивала. И вдруг добавил: – Официально она права.

– Кто? И в чем?

– Алина. Мы пока не уверены, что это убийство и не имеем права вести следственные действия.

– А мы не ведём. – Я улыбнулась Станиславу. – Мы всего лишь сообщили семье о факте смерти и немного поболтали.

– Ага. Немного.

– Завтра первым делом, – дала я поручение, садясь в автомобиль, – найди медицинские документы, подтверждающие диагноз Софии Болотовой

– Ах вот как выглядят следственные действия, которые не ведут? – пошутил парень, но тут же став серьезным спросил: – Думаете, они врут?

– Нет, не думаю. Но проверять все равно придётся каждое слово, это наша работа.

– И какая работа. – Станислав рассмеялся и завёл машину. – Отвезу вас к отцу.

– Нет. Отвези меня в Рассвет.

– Но…

– Он закрыт?

– Нет, работает, как следует из названия до рассвета, но я обещал отвезти вас к отцу.

– И выполнишь обещание. Ты ведь знаешь, что Рассвет принадлежит ему, плюс оттуда до нашего дома не более километра, десятиминутная прогулка мне не повредит.

– Уверены?

– Да. Так что, давай быстрее, я хочу выпить перед сном.

***

Он наблюдал, как она выбирается из полицейской машины, как идёт к бару, как вдруг замирает, а потом скидывает туфли, как поднимает руку и стаскивает с волос резинку. И они чёрным шелком падают на плечи. Было что-то в этой женщине, что-то не позволявшее ему просто отвернуться и уйти. Но он пока не понимал что. Впрочем, время ещё есть. А у него ещё есть дела, которые обязательно надо закончить.