Огня дракону! или Микстура от драконьей депрессии

Глава 22, льстительная

Секретарь Омиши был очень чутким русалом и всегда знал, когда начальству можно надерзить, а когда даже чихать надо вполчиха. И потому после возвращения начальника из Долины Пегасов в кабинет к нему не заходил и всех посетителей, даже с важными делами, не пропускал.

Русал, как любой оборотень, наделенный толикой волшебной силы, ощущал, какой мощи заклинания творятся за тяжелой дверью – такие, что она то наливалась золотом, то начинала вибрировать голубым, то по ней пробегали фиолетовые молнии, от которых чудесная укладка Омиши вставали дыбом.

Хуже, когда за дверью раздавался чудовищный вой и скрежет, а по всему корпусу гасли светильники, как простые, так и магические. Судя по раздающимся ругательствам, это случалось, когда дракон опять ошибался в заклинании. Несчастный Омиши зеленел и начинал печатать с утроенной силой.

– Лерд ректор занят очень важным исследованием, – говорил он очередному посетителю и невозмутимо прихлебывал из большой чашки кофе, явственно попахивающее ковыльяком, новую партию которого уже доставили. Русал рассудил, что теперь бутылки будут проверять особо тщательно, да и в одну нору акула дважды не сунется, и оттого спокойно выписывал себе алкопремию за нервную работу.

– Омиши, кофе! – то и дело рявкало из-за двери, и секретарь споро готовил новый кофейник, любовно клал на блюдце печеньки, шоколадные конфеты и пирожные, разливал первую порцию в чашку и во имя смягчения начальства рисовал сверху сливками то сердечко, то цветочек, то золотой слиток. Неизвестно, действовала ли любовь русала к искусству, потому что здание академии иногда потряхивало целиком.

– Омиши! – снова рявкнуло из-за двери. – Еще одну карту академии!

Русал схватил из шкафа стопку сложенных карт и поспешил в кабинет. Миль-Авентис, мрачный и сосредоточенный, сидел за столом, а перед ним вихрь собирал пепел, в который, похоже, превратилась предыдущая карта. Зависший в воздухе, сам по себе попыхивал паром кофейник, кружка тоже парила рядом с драконом, как и блюдце с угощениями.

– Я могу еще чем-то помочь, лерд ректор? – совершенно серьезно, отбросив привычную маску, спросил Омиши.

Миль-Авентис с признательностью взглянул на него и покачал головой.

– Нет, Омиши. Если ты только не знаешь, как спрятать что-то под носом у самого могущественного существа в мире так, что всех знаний этого существа не хватает, чтобы это найти. Особенно если в этих знаниях есть провалы.

– Я всего лишь скромный эксцентричный секретарь, лерд, – улыбнулся Омиши, – и не обладаю ни особой мудростью, ни знаниями. Но моя вторая жена всегда говорит: не можешь решить вопрос, отвлекись, и ответ сам придет.

– Нет времени отвлекаться, увы, – покачал головой ректор.

И тут из-за окна послышался шум… который четко сложился в рев сотен глоток:

– Миль-А-вен-тис! Миль-А-вен-тис!

– Что за… – дракон выглянул в окно и застыл. А затем, то ли рассмеявшись, то ли выругавшись, пошел к выходу. Русал бросился за ним.

Тиана заглянула в лечебницу – нужно было забрать стопку диагнозов, по которым студенты в оранжерее должны были определить, какое зелье какому больному поможет, самостоятельно собрать травы и приготовить оное зелье. Затем она побежала в подсобку – надеть поверх одежды плотный аптекарский халат, очки, взять инструменты.

За ее спиной скрипнула дверь.

– Магистр Риваль, мы подготовились по вашему заданию, можно начинать? – прозвучал голосок сирены.

– Конечно, начинайте пока без меня, – махнула рукой магистр, пытаясь справиться с пуговицами.

– Магистр сказала начинать без нее! – звучно крикнула сирена, и Тиана умилилась: ну какие инициативные и ответственные студенты!

Когда она через пять минут вышла из подсобки, в оранжерее было пусто и тихо, и только откуда-то от главного корпуса доносился крик сотен луженых глоток:

– Миль-Авентис! Миль-Авентис!

– Ох, Пряха, – в ужасе воскликнула магистр и побежала туда, где инициативные и ответственные студенты начинали что-то без нее.

Когда Миль-Авентис, готовый превратить всех нарушителей в реторты и колбы, вышел из секретарской в коридор, где находились двери на кафедры, он его сначала не узнал – все стены были заклеены бумажками. У лестницы стайка студенток продолжала клеить записки, но, увидев дракона, завизжала и рассыпалась кто куда. Дракон сорвал один листок со стены и прочитал. Сморгнул и прочитал снова.

Он моргнул пару раз. Столкновение серьезной реальности в виде поиска злодея и этой студенческой самодеятельности заставило его на несколько мгновений замереть и проверить, не опоили ли его чем, не видения ли это все.

Нет, все происходило на самом деле.

– Ковыльяка бы сейчас, – проговорил он заторможенно.

– Я мигом, – обрадовался русал. И действительно, пока ректор шел по коридору, срывая и читая записки, приклеенные на какой-то слабый клей, метнулся в кабинет, налил стакан и принес начальству поправить нервы.

Стихи, восхваляющие ректора, были написаны на девичьих листках из розовых блокнотов, на эльфийской бумаге и гномских жестяных табличках, на орочьих шкурках и русальей ракушечной известковой глине. Их было так много, что дракон сначала раздраженно вздергивал брови, затем ухмылялся, а потом начал откровенно подхохатывать, читая про мужественный размах крыльев, справедливые драконьи лапы и прочие свои прелести.

– Ты организовал? – спросил Миль-Авентис, обернувшись на русала.

– Это не я! – тут же поднял руку вверх секретарь. – А жаль, жаль, отличная задумка. Вы только послушайте, лерд ректор… – он содрал со стены записку: – «Змеиные глаза его полны добра, и гордый разворот драконьих плеч сбивает с ног…» Давайте я все соберу для памяти!

– Обязательно, но позже! – Миль-Авентис потряс головой. Он шел дальше. Срывал записки.

«Лучше ректора и не найти! С Миль-Авентисом нам по пути!», «А вы знали, как заклинанья он творит? Вся академия от экстаза кричит!», «Лучше гномьей наковальни одобрительный взгляд драконалий!», «Ректор он как овцебык – то опасен, то рогом тык…» – разили прямо в сердце примеры студенческого творчества.

Периодически с кафедр выглядывали преподаватели, хватали записки, читали написанное, краснели, возмущались или хихикали – да и сам дракон едва сдерживал прорывающийся сквозь раздражение смех и обещал себе, что попросит Омиши переписать все стихи, дабы выпустить сборник – веселить друзей-драконов, когда они проснутся. Да и королева наверняка не откажется от этакой радости.

Среди листовок попадались пустые с криво нарисованными красным стрелками, указывающими на выход из корпуса. Туда-то карающая длань дракона вместе со всем драконом и двигалась.

К моменту, когда Миль-Авентис дошел до конца коридора, сопровождаемый русалом, который драматично и страстно зачитывал отрывки из стихов, за ними собралась свита из преподавателей и аспирантов. Все судачили, что затейник, решивший так разыграть ректора, точно отбудет свое горгульей на крыше, и гадали, кто это мог быть.

Все напоминало настоящий балаган.

Дракон спустился по лестнице в холл и вышел на крыльцо Академии. За его спиной крыльцо заполнялось преподавателями. Со стороны оранжереи бежала Ти в смешном сером халате в защитных очках на лбу – он увидел ее краем глаза и поднял брови. И она, споткнувшись на месте, закрыла лицо руками то ли плача, то ли смеясь.

На площади перед административным корпусом, там, где обычно проходило построение студентов в начале учебного года, сейчас тоже стояли студенты. Несколько сотен студентов.

Похоже, вся Академия была здесь.

Только выстроились они в контуры огромного дракона, а белые и золотые флажки имитировали оперение.

– Может, у меня все же галлюцинации? – пробормотал Миль-Авентис. – Омиши, вы ничего нового не добавляли в кофе?

– Только немного моей любви к вам, лерд ректор! – горячо признался секретарь. И уже серьезно произнес: – Нет, все как обычно, кофе был из уже начатой пачки. И вы бы почувствовали, если что не так, разве нет?

И тут грянул гномий оркестр, полилась ритмичная музыка, забили быстрые барабаны… и замолкли. И вся многосотенная толпа так старательно проорала «Ура лерду ректору!», что зазвенело в ушах, а с крыши Академии, ругаясь на своем, горгульем, сорвались каменные горгульи и полетели от греха подальше отсидеться на флагштоках стадиона.

Студенты тем временем собрались в плотный круг и подняли вверх желтые бумажки. Получился золотой круг.

– Это наверняка символизирует, что вы сияете, как солнце! – восхищенно прокомментировал Омиши.

– Или что я люблю золотые монеты, – поддакнул дракон. Тиана, подобравшаяся ближе, встретила взгляд жениха и, сделав невинные глаза, взяла его за руку.

– Ваша версия ближе к истине, – подумав, признал секретарь. – Вы такой умный, лерд ректор!

Из золотого круга под начавшуюся мелодичную музыку вынырнули девушки в легких одеяниях и с букетами цветов. Они, кружась и раскланиваясь, приближались к крыльцу.

– А это цветы! – догадался Омиши. – Означает, что вы… эээ… удобряете и питаете юные цветы разума, заставляя эти прекрасные бутоны раскрываться.

Прекрасные бутоны подплыли к крыльцу, сложились в слегка кривоватое изображение цветка, послали Миль-Авентису воздушные поцелуи и кинули в него букетами. Причем некоторые целились довольно мстительно и метко.

Дракон поймал один из таких, летящих прямо в лицо, понюхал, просканировал на наличие ядов, проклятий, приворотов и с галантной улыбкой протянул Тиане. Та с достоинством приняла.

Девушки разочарованно вернулись в круг. Бумажки в руках студентов поменяли цвет на синий – и круг стал синим.

– Наверняка это значит, что вы любите небо! – догадался Омиши.

– Или у них не нашлось бумаги другого цвета, – кивнул Миль-Авентис.

– О, а это… – Омиши, взявший на себя роль декламатора, замялся, глядя на торжественно и парадно, в несколько шеренг выступивших из круга эльфов, которые то покачивались из стороны в сторону, то поводили длинными рукавами национальных костюмов, то подбрасывали и ловили цветные ленты. – Это символизирует… извилистые пути обучения! – нашелся он.

– И извилистые извилины учащихся, – подсказал дракон, глядя на укачивающее покачивание эльфов. Как назло, и мелодия лилась такая, под которую захотелось спать – эльфы всегда были слегка приблаженными для темперамента дракона.

– В Чаще так приветствуют весну, – мечтательно проговорил Натаниэль Горни-Вудхаус. – Так что, лерд дракон, вы для них милы, как весна. Или, – он хмыкнул, – они другой танец не успели подготовить.

Эльфы меткими движениями метнули ленты на крыльцо, и Миль-Авентис незаметно поставил щит – а то вдруг затесался бы среди лент нож-другой. Но эльфийские дары образовали пестрый ковер, а сами ушастые студенты величественно вернулись в круг, который поменял цвет на красный. Забили барабаны, затрубили трубы.

– А это что значит? Что я люблю мясо с кровью? – мрачно спросил Миль-Авентис.

– Или кровь студентов, – смешливо буркнула позади Эбигейл Горни-Вудхаус.

– Или преподавателей, – поддержал ее Натаниэль.

– Это символизирует любовь! – овеял всех присутствующих позитивом Омиши. – Вы, лерд ректор, как добрый отец, любите всех студиозусов…

– Обожаю, – подтвердил ректор и взглянул на оных студиозусов так, что выпрыгнувшие из круга гномы в мохнатых шапках чуть не запрыгнули обратно. Но не зря горный народ не боялся самых темных подземелий – воинственно забив чечетку, гномы пошли вперед, подкидывая вверх молоты, жонглируя ими и в одиночку, и наискосок через шеренгу, и вприсядку, и в развороте…

– А это символизирует… что в студентов знания надо вбивать кувалой? – глядя на то, как один из молотов все же слетел с траектории и стукнул по шапке даже не заметившего это гнома, неуверенно предположил Омиши.

– Усердие в обучении! – подсказала Тиана.

– Версия Омиши мне нравится больше, – отозвался дракон, едва удерживаясь от смеха.

– Это наш боевой танец, – горделиво заметила притоптывающая Эбигейл, – эх, я бы тоже поучаствовала.

Гномы подкрадывались ближе, танцуя, обмениваясь молотами – те так и летали над головами дугами, – и вдохновенно скалясь так, будто ректор им прямо сейчас ставил «отлично» в зачетку.

– Интересно, молоты они будут в меня кидать? – иронично вопросил Миль-Авентис и услышал смешок Тианы.

– Я тоже побаиваюсь, – призналась она.

Но нет, гномы ничего не бросали, они у крыльца сняли шапки и поклонились с криком «хэйо». И вернулись к толпе, пританцовывающей в одном ритме.

Менялись цвета круга, орки кидали дубины, сирены весьма соблазнительно танцевали в полупрозрачных платьях, оборотни меняли форму и исполняли почти цирковые номера – и все это под гром оркестра, комментарии раздухарившегося Омиши и широкую улыбку Тианы.

– Когда ты успела это устроить? – спросил он у невесты вполголоса.

– Это случайно, – ответила она так же тихо. – Ты же взял с меня обещание тебя развлекать? Еще до того, как решил, что веселее на мне жениться? Вот я и устроила. А отменить забыла. Студенческий энтузиазм бесконечен и ужасен.

В конце представления студенты спели гимн академии, построили огромную пирамиду, основанием которой служили широкоплечие гномы, с неудовольствием удерживающие на себе орков и эльфов, которые, в свою очередь, с удовольствием удерживали сирен и девушек-людинок.

– Ура лерду ректору, самому справедливому ректору в мире! – крикнула пирамида сотнями голосов. Но стоило отзвучать голосам, как один из гномов в основании звучно, раскатисто чихнул. Раз, два, три.

По пирамиде вверх пробежала дрожь.

– Ой, – гнусаво сказал гном в наступившей тишине и чихнул еще раз. И пирамида стала заваливаться. Преподаватели мгновенно отреагировали – и к неопытным акробатам полетели нити удерживающих заклинаний.

Миль-Авентис, уже почти рыдающий от беззвучного смеха, тоже вытянул руки вверх, и будущий магический цвет нескольких наций был спасен, подхвачен в воздухе и бережно опущен на землю.

И снова стало тихо.

– Ну что же, – сказал он, усилив голос. Плечи его мелко подрагивали. – Спасибо за это представление. Я польщен, да. Да, – он прокашлялся в кулак, чтобы прикрыть приступ хохота. – Что же, я ценю энтузиазм. За это никто не будет наказан.

На лужайке перед крыльцом пронесся вздох облегчения.

– И вы меня развеселили, а я ценю старание, – продолжил он, – поэтому каждый участник от меня получает плюс один балл к оценке. Сами решите, по какому предмету.

После этого заявления по лужайке пронеслись овации, лерда ректора едва не взялись качать, затем решили повторить представление – и только обещание подаренный балл отнять, сумело угомонить парад творческих натур и разогнать их по парам. Практика в оранжерее была сорвана и Ти отпустила студентов готовиться к следующей.

На прощание она поймала веселый взгляд Эбигейл – та подмигнула ей, словно на что-то намекая, а Натаниэль сделал невинный и такой возвышенный вид, что стало понятно – о представлении они знали. А может, и не только знали, но и помогали готовить.

– Боюсь, теперь это станет ежегодной традицией, – все еще посмеиваясь, напророчил Миль-Авентис, когда они поднимались по лестнице.

– Прости, – попросила Тиана тихо. – Я совершенно об этом задании забыла, не проконтролировала, что они готовят, и они сделали все на свой вкус.

– Ничего, – ответил дракон беззлобно. – Мне полезно отвлечься. И искренняя лесть может смягчить даже такое каменное сердце, как мое. А может не смягчить, – хмыкнул он.

В коридоре уборщики под руководством Омиши споро собирали записки в большие корзины.

– С поиском злодея ничего не получается, да? – спросила Ти, когда они зашли в кабинет.

– Я впервые ощущаю себя таким беспомощным, – признал дракон, закрыв за ней дверь. – Я могу перепахать половину материка, могу вызвать гигантские волны, землетрясение и извержение вулкана, могу заставить жителей целого города слушаться меня, но тут я бессилен. Я столько забыл, Ти, особенно из той поры, когда мне все надоело, и я перестал записывать то, что узнавал. Даже со своей дырявой памятью я бы смог что-то сделать и уже применил все, что доступно в условиях академии, но, к сожалению, что-то помощнее попросту разнесет тут все, срезонировав с местными заклинаниями. Не понимаю, как он скрывается от моих поисковых сетей.

– Возможно, у него тоже есть какой-то драконий артефакт, как у моей семьи, – предположила Тиана. – Как-то же он получил драконью слюду. Или, может, он сам дракон?

– Нет, ни один из драконов не может причинить вреда волшебным детям Пряхи, – покачал головой Миль-Авентис. – Да и я облетел все пещеры, все спят в них. Скорее всего, ты права, и мы имеем дело с мощным драконьим артефактом, а то и несколькими, но я знаю, что есть возможность преодолеть действие любого артефакта. Есть решение, мне нужно только его вспомнить.

– Хорошо бы вспомнть поскорее, – мягко пожелала Ти. – А то от твоей рассеянности сегодня весь Веншиц потряхивает. Удивительно, что королева не прислала к нам гвардию, – и добавила серьезно. – Она бы пригодилась, кстати, обыскать Академию.

– Оборотни делали это сразу после пропажи Солнечного. Прошли по всем закоулочкам, простучали все стены, маги просканировали, нашли несколько неучтенных ходов и пару десятков старых кладовок и забытых помещений, – он кивнул на стопку карт академии, – но ничего полезного.

Ти рассеянно взяла карту, развернула ее и со смешком спрятала за спиной.

– Что там? – протянул руку дракон.

– Еще один сюрприз для тебя, про который я забыла, – со вздохом призналась Тиана. – Видимо, студенты успели подбросить.

– Покажи, – усмехнулся он. Развернул карту, вгляделся в стрелки, точки, подписи на разных этажах, в том числе и в подвале, и в известном всем подземном ходу, по которому народ ходил в корпуса зимой, крестики, таинственные символы. – Карта поиска сокровищ?

– Я решила, что тебе будет это интересно, – сказала Ти слегка виновато. – А получается, я тебя отвлекаю от действительно важного дела.

– Нет, – сказал Миль-Авентис. – Это то, что надо, чтобы проветрить голову. Возможно, и вспомнится заклинание поиска, которое вертится краем слова, а поймать за хвостик не могу. Пойдем?

– Сейчас? – ужаснулась Тиана.

– Сегодняшний день все равно пошел кувырком. Так почему бы и нет?