Огонечек для ледяного герцога

Глава 29 Проверка на прочность

— Я просто не дам тебе этого сделать, — уверенно произнесла я и погнала лошадь скорее.

Мои слова повисли в морозном воздухе, острые и неожиданные, как удар кинжалом. Мать резко обернулась в седле, её глаза расширились от изумления и мгновенной боли.

— Что?.. Раэлла, о чём ты? Мы же договорились…

— Договорились найти твоего сына. Моего брата, — мои пальцы сжали поводья так, что костяшки побелели. Вся ярость, всё разочарование, копившиеся годами, прорвались наружу сквозь тонкую плёнку недавнего перемирия. — Но я не позволю тебе снова всё испортить. Не позволю тебе приблизиться к нему с твоими слабостью и страхом.

— Я изменилась! — в голосе Мелиссы послышалась мольба. Она придержала свою лошадь, пытаясь поравняться со мной. — Я готова бороться! Я еду с тобой, чтобы исправить всё!

— Исправить? — я горько рассмеялась, и звук получился резким, звериным. — Ты сбежала от нас. Бросила его. А теперь, когда тебе стало удобно, ты решила вернуться и «исправить»? А если станет трудно? Если он посмотрит на тебя с ненавистью или, того хуже, с равнодушием? Ты снова сбежишь. И оставишь ему новую рану. Я не позволю тебе ранить его снова.

В её глазах блеснули слёзы, но теперь они не вызывали во мне ничего, кроме раздражения.

— Ты не имеешь права решать за меня! Я его мать! — в её голосе впервые зазвучали нотки былой силы, того строптивого нрава, о котором рассказывала бабушка.

— Ты была его матерью, — холодно парировала я. — Ты сама отказалась от этого права. А я… я его сестра. И я буду защищать его, даже от тебя.

Мы стояли посреди лесной тропы, две женщины, разделённые пропастью из лет лжи и предательства, которую не смогли заполнить несколько дней хрупкого перемирия. Воздух снова наэлектризовался, но на этот раз не общим напряжением, а личной, горькой враждой.

Внезапно моя лошадь беспокойно вздыбила голову и фыркнула. Чуткий слух моей второй сущности уловил то, что было скрыто от человеческого уха — лёгкий скрип снега под чужими ногами.

Не животного.

Слишком аккуратный, слишком скрытный.

Я резко подняла руку, заставляя мать замолчать.

— Тише.

Она замолкла, мгновенно насторожившись, её глаза по-звериному забегали по заснеженным кущам. Старые инстинкты, дремавшие в ней, проснулись.

Из-за вековых елей, словно из самой тени, вышли трое мужчин. Они были одеты в простую, но добротную дорожную одежду, без гербов и опознавательных знаков. Но в их осанке, в холодной отточенности движений угадывалась военная выучка. И глаза… пустые, безразличные глаза наёмников.

— Дамы, — произнёс тот, что был впереди, вежливо, но без тени уважения. — Вы заблудились? Лес — небезопасное место для одиноких путниц.

— Мы знаем дорогу, — холодно ответила я, медленно опуская руку к скрытому под плащом охотничьему ножу.

— Сомневаюсь, — его улыбка была быстрой и неприятной. — Нам поручено сопроводить вас. Проявить гостеприимство от имени… одного столичного благодетеля.

Сердце упало.

Сибилла. Её люди нашли нас. Или нашли Мелиссу? Или это были люди Алрика? Неважно.

Исход был бы одинаковым.

Мелисса выпрямилась в седле. Я увидела, как её пальцы сжимают уздечку, костяшки белеют. Но в её глазах уже не было страха. Был гнев. Чистый, яростный гнев, направленный не на меня, а на этих людей, угрожавших её дочери.

Её дочери.

— Мы не нуждаемся в сопровождении, — сказала она твёрдым, низким голосом, которого я от неё не слышала. — Убирайтесь с нашей дороги.

Наёмник вздохнул, словно устав от капризных детей.

— Жаль. Тогда придётся проявить настойчивость.

Он сделал шаг вперёд. Его спутники последовали за ним.

И в этот момент Мелисса двинулась. Не в сторону бегства, а вперёд. Резким, отработанным движением она сорвала с шеи маленький кожаный мешочек и швырнула его под ноги наёмникам.

— Усни! — крикнула она не голосом, а всем своим существом.

Мешочек разорвался, и в воздух взметнулось облако мелкого золотистого порошка. Оно пахло мёдом, маком и чем-то древним, сонным.

Наёмники, не успевшие отпрыгнуть, вдохнули его. Их движения сразу стали замедленными, тягучими, словно они погрузились в воду. Глаза закатились. Двое рухнули в снег, словно подкошенные. Предводитель, успевший отступить на шаг, покачнулся, с трудом удерживаясь на ногах.

— Беги, Раэлла! — крикнула мать, разворачивая свою лошадь и хлестая её поводьями по крупу.

Я на секунду застыла в ошеломлении. Это была не та запуганная, бегущая женщина. Это была ведьма.

Моя мать.

И я ей гордилась!

Но времени на раздумья не было. Ошеломлённый наёмник приходил в себя, его рука потянулась к мечу. Я рванула поводья, и моя лошадь понеслась вслед за матерью. Мы мчались по узкой тропе, пригнувшись к шеям лошадей, слыша за спиной хриплую ругань и тяжёлые шаги того, кто остался на ногах.

Мы скакали, не разбирая дороги, пока дыхание не стало рвать грудь, а ветер не начал слепить глаза.

Только когда полная тишина сменила за спиной звуки погони, мы осмелились остановиться в глухой чаще, у небольшого замёрзшего ручья.

Мы молча слезли с лошадей, наши тела дрожали от адреналина и усталости. Я смотрела на неё — на её разметавшиеся волосы, на гневно горящие глаза, на руки, которые всё ещё сжимались в кулаки.

— Ты… — я не знала, что сказать.

— Я сказала, что не сбегу, — она перевела на меня тяжёлый взгляд. Её грудь вздымалась. — Я не позволю им забрать тебя. Никогда.

В её словах не было просьбы о прощении. Не было оправданий. Была простая, суровая правда. Правда матери, защищающей своего ребёнка.

Лёд вокруг моего сердца, тот, что не растаял от её слёз, дал наконец глубокую, решающую трещину.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Она подошла ко мне и, не говоря ничего, просто обняла. Крепко, по-матерински. И в этом объятии было больше правды, чем во всех её прежних словах.

— Прости, — прошептала я ей в плечо. — Я не должна была…

— Ты имела право, — она тихо прервала меня. — Но теперь давай договоримся. Мы найдём его вместе. И я буду делать всё, что скажешь ты. Ты права. Я должна заслужить его. И твоё доверие.

Мы стояли так посреди зимнего леса, две ведьмы из рода Санклоу. Наши разбитые сердца начали медленно, болезненно срастаться. Не в забытьи, а в понимании.

Битва была отложена.

Но мы наконец-то стали по-настояшему союзницами.