Охота на русскую Золушку

Глава 16

Маша

Мне было плохо. Очень. Никогда еще так плохо я себя не чувствовала. Все тело болело. Причем не мышцы или кости, а кожа. Кожу словно натянули на скелет, который размера на два больше. А потом принялись колоть тысячами иголок. И это странное мельтешение, как будто мурашки бегают везде и всюду. И в носу что-то неприятное, и в глазах, и в волосах… Лежала я на чем-то мягком, но не на кровати, потому что вокруг было сыро и холодно. И липко. Просыпаться в таком гнилом месте не хотелось, но все мое тело требовало поскорее выбраться из этого поганого сна. Я с трудом раскрыла глаза. Ощущение было такое, что раскрыла я их полностью, однако результат не впечатлил, мир сузился, словно я смотрела на него через две слезящиеся щелочки. Надо мной нависали зеленые ветки, еще выше серели облака. Погода сегодня не радовала. Очевидно, что намечался дождь. Губы что-то щекотало. Я потерла их рукой и замерла, уловив глазами собственный палец. По нему в хаотичном энтузиазме ползало три муравья. С ресницы в глаз свалилась что-то мелкое и колючее. Я зажмурилась. А потом… потом проснулись мои чувства. И я поняла, что по мне ползают сотни этих мелких тварей. Вернее, полезных санитаров леса. Но от этого сейчас было не легче. Волосы тоже шевелились. Пробуждение оказалось настоящим кошмаром. Вместо визга я огласила окрестности надсадными хрипами и завозилась на своей мягкой подстилке. И меня тут же обожгло в десятке мест пониже спины. Меня кусали муравьи! Ну, ладно, не кусали, плевались кислотой, если по-научному. Хотя по ощущениям, как раз таки кусали. Жрали заживо. Вот тут голос у меня прорезался, и, завизжав, я сначала перевернулась и встала на колени, а потом поняв, что спала, лежа спиной на муравейнике, подскочила на ноги. И принялась лихорадочно вытрясать мелких тварей из волос, в ужасе представляя, как пара десятков уже забрались через уши и нос мне в мозг и теперь поедают мое серое вещество. Голова тут же закружилась, перед глазами поплыло. Господи! Я умираю от укусов насекомых! Ладно, не укусов, плевков! Это еще обиднее! На мне все то же открытое розовое платье, которое Мия назвала блядским. Из туфлей на ноге только одна, вторая пропала. Как я сюда попала? И главное, где я? Но это пока не столь актуально. Пока я не вытряхну из волос всех санитаров леса, и не… Я увидела свои руки, и ужаснулась — все в алых точках. Муравьи на меня кислоты не пожалели. Интересно, сколько я валялась на их муравейнике? Сколько вообще времени? Я поискала глазами часы на запястье. Прекрасно! Часов у меня нет. Телефона, судя по всему, тоже. Где бы ему быть? В открытом платье нет карманов. На всякий случай я потрогала грудь — чем черт ни шутит, может я в лифчик его засунула. О, я же забыла! Лифчика на мне тоже не было. Так что версия с телефоном тут же рассыпалась в труху. Стряхнув с себя всех видимых насекомых, я отступила от муравейника и огляделась. Ощущала я себя не лучшим образом. Словно разглядываю мир через узкие бойницы крутящейся башни. В ушах шумело, нос заложен, горло болит. А потом еще и нервы с фантазией проснулись. Я физически ощущала, как внутри меня копошатся сотни муравьев. Тут же начала чихать, кашлять и рыдать, конечно. Последнее уже от отчаяния. Я черт знает где, без связи, в легком «блядском» платье и в одной туфле. Судя по тому, как тяжело мне обозреть окрестности сквозь узкие слезящиеся щелочки — все что осталось от моих глаз, насекомые со мной не церемонились. Наверное, и остальное тело опухло до неузнаваемости. Но это как раз меньшее из зол. Реакция на муравьиную кислоту рано или поздно пройдет. Организм справится. А вот все остальное… Почему я здесь? Хотелось долго кричать и плакать. Но с точки зрения науки — это тупиковый путь. Надо успокоиться и подумать. Пить хотелось ужасно. Голова просто раскалывалась. И каждую секунду я стряхивала с себя одного назойливого шестиногого пассажира. Сколько их заплуталось в моих волосах — одному богу известно. Я сняла туфлю, которая лишь мешала двигаться, проваливаясь каблуком в мягкую землю.

Так… Что я могу сказать о своем местоположении? Если отмести существование порталов, я скорее всего все еще в районе Дувра, недалеко от поместья семьи Берти. Чтобы понять, где я, надо поразмыслить, как я вообще могла сюда попасть?

Итак… мое последнее воспоминание — я в небольшом холле главного особняка. Вокруг темно и тихо. Из золотой рамы на меня пялится какой-то дальний предок Берти, высвеченный из ночи одним малюсеньким светильником. Таких по всему холлу всего четыре. А вокруг непроглядная тьма. Я тут не одна. Я это точно знаю. Почему я там очутилась? Потому что я дура!

В груди стало тяжело. И муравьи тут уже ни при чем. Это мое горькое отчаяние прижалось к сердцу. Вчера мы с Марко стали друзьями. Офигеть, какая радость для девушки, влюбленной в него по уши! Совсем недавно оскорблял на стадионе, а теперь вдруг решил подружиться. Наверное, Берти провел с ним беседу. Только мне от этого не легче. Я вдруг увидела всю нашу историю его глазами. Парень заинтересовался проектом. Это ведь нормально в университетской среде. На это и были рассчитаны мои семинары — собрать богатую публику, готовую содействовать развитию идеи. Потом мы случайно столкнулись с ним в ресторане. Я с Платоном, он был с Лизи. Казалось бы, все предельно понятно. Но нет, мой организм выключил мозг и действовал исключительно на волне желаний. В ресторане он предложил мне пиджак. Просто пиджак. Нормальный жест вежливого мужчины, который видит, что девушка слишком оголена в приличном заведении. А что подумала я? А я вообще думала? Я почему-то решила, что он накрыл меня собой, обнял, прижал к себе, чуть ли не в любви признался. Это после одного бокала шампанского. Алкоголь — точно не мое. Определенно! Про клуб «Черная королева» и вспоминать не хотелось. Хотя именно эти жгучие, тянущие внизу живота воспоминания самые сладкие. Но сладость их наполнена ядом. Они разъедают мое достоинство и гордость как кислота. Как я могла! Как я позволила себе такое бесстыдство! Это ведь не Марко, это я накинулась на него с пьяными поцелуями. А он потащил меня в отель. Наверное, сначала хотел переспать, как со всеми приставучими девицами, но потом передумал. Почему? На этом месте мне всегда хочется плакать. Чем я хуже всех его «девочекнаоднуночь»? Хотя бы той, которую я у него дома видела в полотенце? Нет, правда! Конечно, у нее сказочный апгрейд. Но в наших с ним поцелуях было столько страсти… Неужели чувства для него вообще ничего не значат?

А потом я и вовсе вела себя как дура. Сначала обиделась, что он меня бросил, потом поперлась к нему домой извиняться. Потом сделала вид, что мы с его другом Берти пара. Теперь я понимала, почему он злился на меня. Он не чувствует ко мне ничего из того, что чувствую к нему я. Он не понимает моих метаний. Ему противно мое желание быть с ним вместе. Что он должен был думать, глядя на меня? Мне даже представлять не хотелось. И когда он, наконец, вчера предложил мне дружбу, я даже обрадовалась. Я ведь понимала, он сделал это не ради меня, а ради своего друга Берти. Больно, конечно, что парень, которого ты любишь, не видит в тебе девушку. Но в наших непростых отношениях случился настоящий прорыв. Мы больше не рычали друг на друга. Мы взаимодействовали. И дружить мне с Марко понравилось. Конечно, я хотела другого. Конечно, останавливала себя всякий раз, когда сердце пыталось распознать в невинном знаке внимания нечто большее. Но в остальном, наши отношения стали легче, человечнее что ли. Мы с Марко словно сблизились. Он показал мне чердак, где прошла часть его детства. Это было так интимно… А потом… потом я снова все испортила. Он спросил, мы пара с Берти или нет? И я сказала правду. Мне сейчас не до отношений. Мне бы первые экзамены сдать. Если не смогу — вернусь в Москву. Не то, чтобы я этого так уж не хотела. Но я не привыкла проигрывать. А он вдруг спросил странное, держит ли меня кто-то в Англии? Как будто он мог знать, кто на самом деле меня тут держит! Или знал? Но как он мог знать, если уж на то пошло? Догадка ведь еще не уверенность. Потом Берти, который то ли не считает важным сообщать мне важную информацию, то ли настолько невнимателен, чтобы считать нужным ее сообщать, вторгся в наш мир и порвал его на клочки. Он притащил за собой и Лизи, и Платона. Иногда мне кажется, что Берти попросту не считается с чувствами других людей. И это самая неприятная черта во всем его безупречном величестве. Он ведь хороший парень. Если оставлять за скобками то, что он забыл предупредить мне о прибытии Платона. Хотя и знал прекрасно, в каких мы с ним отношениях. И почему мне кажется, что из двоих друзей именно Марко постоянно хочет меня защищать? Хотя, может быть, у него это на автомате, ведь он начальник службы безопасности как-никак? Но в тот момент на чердаке в его взгляде проскользнуло что-то… мне показалось что-то нежное по отношению ко мне. Не просто дружба. Нет. Не просто. Возможно, он и сказал бы мне что, но нас прервал Берти. Момент был разрушен. А я все еще надеялась, до последнего медлила. Хотя, чего я ждала? Что Марко схватит меня за руку и не пустит с Берти смотреть сокровища его семьи? С чего бы ему так делать? Это я сейчас в метре от муравейника понимаю. А вчера, я до последнего ждала чуда. Верила, что мне не показалось. Что между нами может быть нечто большее чем дружба. На том чердаке внутри меня все замерло. Как у ребенка у рождественской елки, когда он уже видит разложенные на полу тщательно упакованные подарки.

Я ввела себя в этот гипноз и только делала вид, что реагирую на жизнь вокруг. Кивала, когда Платон, улучив возможность, затащил меня в какой-то пыльный угол и нудно вычитывал за то, что я должна прилежно играть роль его невесты. Иначе его отец обо всем догадается. Сожалела, когда Леха явился ко мне в комнату и принялся наставлять, что я слишком мало времени и внимания уделяю нашему проекту. Как будто он сам жизнь кладет на это дело. Улыбалась, когда Вивиан сообщила, что заказала всем нам: мне, Мии, Эльзе и себе платья из Лондона, а мне досталось самое открытое. Я даже послушно надела и платье, и туфли. И позволила потащить себя на вечеринку. Где делала всё как все. Мы снова пили как ненормальные. Словно решили поставить рекорд. Даже Платону с нами оказалось не по пути. Он пытался, бедняжка, но быстро сдался. А я… мне казалось, что я словно на сцене выступаю. Для одного единственного зрителя, который засел в моем сердце. Я не видела Марко, но кожей чувствовала его взгляд. Он то грел меня, то жалил. И когда я неожиданно осталась одна, он вдруг оказался рядом. Как по волшебству. Как ответ на мой призыв. Я ведь и правда, с каждым новым коктейлем умоляла его подойти. Спасти, взять за руку и увести. Куда угодно. Я бы пошла за ним без вопросов. И когда он неожиданно выполнил мою внутреннюю просьбу, у меня полетели все предохранители. Я кинулась ему на шею, в полной уверенности, что он пришел сюда за тем же, чего хотела от него и я! А он вдруг раскинул руки в стороны и отступил на шаг. Как от прокаженной. Словно брезговал прикасаться ко мне.

Вот сейчас, вспоминая все это, мне действительно стало стыдно. И перед Марко и особенно перед Берти. Господи, как же мне теперь смотреть в глаза принцу? Ведь я ему нравлюсь, он сам мне сказал. А после моего поцелуя, который, несмотря на алкогольную неадекватность, я помню в подробностях, он непременно возомнит, что я сказала ему «да». А кто бы не возомнил? Девушка сама полезла с поцелуями — разве могут тут быть иные варианты? Кто из парней подумает в такой ситуации, что девчонка кинулась ему на шею из-за обиды на другого?

Он же не мог знать, что этой ночью мне на мгновение показалось, что от унижения у меня сердце загорелось. Так было жарко в груди. И эта выжигающая все лавина двинулась по всему телу до самых кончиков пальцев. А горечь разочарования я чувствовала на языке. Мне все показалось! С самого начала и до этой минуты я блуждала в плену иллюзий. Марко на меня плевать. Он даже меня не хочет! И это особенно неприятно, ведь, как говорят, он хочет любую девчонку, которая попадает в его поле зрения. Выходит, любую, кроме меня! И мне нужно было куда-то выплеснуть эту злую энергию. Иначе она бы меня сожгла изнутри. Вот почему я накинулась на Берти, даже не осознав, что это он. Подойди ко мне любой другой парень в этот момент, я бы не стала разбираться. Но тогда мой пропитанный веселящими коктейлями мозг решил, что так даже лучше. Пусть Марко поймет, что мне он тоже не нужен. Что я перепутала его с принцем своей мечты. С Берти, то есть. Ужас, да…

Ощущение неправильности пришло почти сразу. Едва сквозь нотки сладкого алкоголя я ощутила чужой вкус на языке. Я помнила каждый миг поцелуев с Марко, они наполняли меня щекотящими пузырьками, словно кровь превращалась в шампанское. И будоражила, и пьянила. Тело под его ласками трепетало, содрогаясь каждой клеткой в том месте, где прикасались его пальцы. Мы сливались с ним в одно бушующее пламя, которое сжигало каждого из нас, перерождая в единое существо. Сильное, страстное, дикое. А с Берти… он словно наполнял меня тяжелым ядом. Кости ломило, мышцы сводило как при гриппе, а от его неуклюжих ласк, и вовсе было противно. И больше всего на свете хотелось прекратить эту пытку. А еще я злилась. На себя, конечно, потому что дура. На Берти, который зачем-то поддержал мою идиотскую инициативу с поцелуем, а еще на Марко. На Марко особенно. Ведь если бы не он, ничего вообще бы не было. Я терпела сколько могла. Досчитала до десяти, чтобы не обидеть принца. Сама же на него накинулась. Теперь надо было как-то выруливать из создавшегося щекотливого положения. До поцелуя мы были с ним приятелями. Без обязательств. Он признался, что я ему нравлюсь, а я заявила, что мне не до отношений. И мы оба танцевали этот вальс на расстоянии вытянутой руки. Но что делать теперь? Как вернуть все на прежние позиции? Тем более, что Берти, к моему сожалению, действительно решил считать мой поцелуй за предложение перейти на новый уровень. Его рука недвусмысленно по-хозяйски обвила мою талию. Как будто мы только что признались друг другу в любви и решили больше не скрывать наших чувств.

— Маша… — его шепот от уха по шее побежал струйками мурашек.

Но не теми, которые запускал по мне чуть хриплый голос Марко, и от которых перехватывало дыхание. Эти были другой природы. Меня невольно передернуло. Во что я вляпалась! Я даже не представляла, что поцелуй с приятным, но нелюбимым мужчиной может быть настолько отвратительным. Ведь Берти-то душка. Действительно лучший парень на свете. Я не лукавила, когда сказала так Вивиан. А получается, что мой организм его не принимает. Отторгает, как что-то чуждое и даже вредное. И что теперь? Я ни с кем кроме Марко уже не смогу даже целоваться с удовольствием?

Я огляделась. Мистер Сеймур растворился в ночи. Ну, в общем-то глупо рассчитывать, что он стал бы с интересом наблюдать за нашим с Берти поцелуем.

— Мне надо спать! — совсем неромантично гаркнула я не своим, металлическим голосом.

— Маша… — похоже, принц впал в то поэтическое состояние, которое описано как «в зобу дыхание сперло». Он хлопал ошалевшими от счастья глазами, и тихо шептал мое имя. Понятно, что от всего этого мне с каждой секундной становилось все хуже и хуже. Я словно муха путалась в паутине. С каждым движением, с каждым словом.

— Берти! — я отступила на шаг от него, и заставила себя посмотреть ему в глаза. А потом еще и проговорить, — Прости меня, пожалуйста.

Он еще раз хлопнул глазами:

— Прости?

— Э… Давай завтра поговорим.

Я попятилась, а потом и вовсе малодушно припустила на чертовых постоянно подворачивающихся каблуках. Со стороны, наверное, то еще было зрелище.

— Маша!

Похоже он получил от поцелуя не меньше яду, чем я. Но если его яд разъел мне душу, то мой точно поразил его прямо в мозг. Похоже, он ничего, кроме моего имени и произнести больше не в состоянии. Я понадеялась, что до завтра у него это пройдет. А утром я что-нибудь придумаю. Например, скажу, что была пьяная и ничего не помню. Совсем недавно ведь так и случилось. По-настоящему. Дурацкое дежавю.

Найти свою комнату в огромном поместье оказалось квестом повышенного уровня сложности. Я стремительно миновала холл, поднялась по огромной лестнице, потому что четко помнила, я по ней спускалась на вечеринку. А дальше все — тупик. Сознание вырубилось. Я не помнила даже направления. Ни одного ориентира. Хотелось плакать. Этот адских дом, снаружи выглядел вполне тривиальным прямоугольным зданием, но оказался адским лабиринтом с тупиками, в каждом из которых стоял чертов рыцарь. Вернее, не сам рыцарь, а его средневековые доспехи. В некоторых глухих коридорах в обрамлении кадок с пальмами я узрела лошадиные доспехи. В полный рост. А вот двери в коридорах все были прискорбно закрыты. Я блуждала по огромному дому на подворачивающихся каблуках примерно час. И уже потеряла надежду на ночь в кровати. Как на зло мне на пути даже стулья не попадались. Удивительное дело, дом под завязку напичкан пальмами и рыцарскими доспехами, но нет ни одного кресла. А если посетитель утомится глазеть на все эту средневековую роскошь, где ему отдохнуть?

— Мисс Тцатцава? — я дернулась и с недоверием оглядела парня в черном костюме.

Кажется, такие носят слуги в доме. Что-то среднее, между смокингом и ливреей. Что-то и в самом парне показалось мне смутно знакомым. Но я не стала вдаваться в подробности. Теперь просто обрадовалась живому человеку в этом холодном нагромождении помпезного камня. Да я чуть на шею ему не кинулась.

— О! Какое счастье, что вы меня нашли! Ради бога, проводите меня в мою спальню.

Слуга поклонился, а когда распрямился, произнес:

— Разумеется, если вы того пожелаете.

— В смысле? — мне вдруг показалось, что я и правда в каком-то дурацком квесте, и ко мне вышел актер, чтобы подсказать правильное направление поисков. Или напугать. Тут как повезет.

— Я уполномочен передать вам сообщение от мистера Сеймура. Он ждет вас у Западного входа.

Я замера. И что это значит? Марко ждет меня? Но зачем? Разве я уже не продемонстрировала ему всю палитру своего духовного падения. Или он решил обсудить со мной мои притязания на принца? Или он все-таки не поверил моему поцелую? И хочет уточнить пару моментов… Сердце снова зажглось и подпрыгнуло к самому горлу. Ну да, я дура! Но ведь он зачем-то меня позвал. Марко не тот мужчина, который будет выяснять отношения с пьяной девушкой. Он ведь видел, что вести со мной диалог бессмысленно. Значит он просто хочет меня видеть. Возможно, дурацким поцелуем я пнула наши отношения. И теперь мы все несемся под гору с устрашающей скоростью. И ладно. Так даже лучше.

— Ведите! — возможно, я не так уж и уверенно держалась на ногах. Но слуга с присущей всем английским лакеям надменностью, церемониально развернулся и не без торжественности потопал по коридору. Я устремилась за ним, стараясь аккуратно переставлять ноги. Очень хотелось снять туфли. Это наверняка увеличило бы мою скорость раза в три. Но я же следовала к Марко. И совсем не хотела предстать перед ним не только пьяной, но еще и босой.

Мы шли довольно долго. Куда-то сворачивали, спускались по узким лестницам, шли по пустым и темным залам. До чего же огромным было поместье семьи Альберта! Зимний дворец в Санкт-Петербурге, не меньше. Я уже начала сомневаться, что мы когда-нибудь доберемся до нужного Западного входа. Но тут мой провожатый замер посреди ничем не примечательного холла и, обернувшись, отвесил еще один поклон.

Я поняла, что мы дошли до места назначения. Огляделась. Ну, в общем-то, ничего примечательного. Панели, обтянутые гобеленом растительной тематики. Столики из темного дерева на витых ножках. Белые вазы, расписанные розочками. Обычная прихожая в английском стиле. Как будто я попала в особнячок мисс Марпл. Кажется, я успела вопросительно посмотреть на своего провожатого перед тем, как к моему лицу прижалось что-то мягкое и пахучее. Сладковатый вкус наполнил нос и рот. Я дернулась, попытавшись вырваться. Успела подумать, что у Марко весьма странные методы общения с девушкой. После чего полетела в темноту.

А очнулась лежа на муравейнике. Кто и почему провернул со мной такую странную шутку? Неужели Марко так жестоко наказал меня за поцелуй с принцем? С головы на локоть спланировал еще один муравей. И лихорадочно заметался, как будто не сам он предпринял титанические усилия, чтобы заползти мне в волосы, а кто-то его туда посадил под наркозом. По всем правилам метаться и стенать должна была я. Ведь это меня привезли и кинули в этом лесу.

Господи! А если и правда не принесли на руках, еле дотащив от поместья на пару километров, а привезли за тридевять земель? Может быть я в другом графстве. Или вообще во Франции! Откуда мне знать. Я же ничего не помню. Я даже не знаю, какой сейчас день!

Я стряхнула с локтя, беснующегося в припадке дезориентации муравья, и огляделась, не забыв, посмотреть и на небо. Допустим, я понятия не имела сколько суток я была в отключке, но то, что уже за полдень, я могла определить. Наверное, часа три, не меньше. А может и пять. Но до вечера еще полно времени. Природа на подъеме: птицы суетятся, муравьи ползают, мухи летают с энтузиазмом. По небу, затянутому тяжелыми бледно-серыми тучами, трудно диагноз поставить, но солнце, которое ими закрыто, все же немного греет. Но какая, в сущности, разница сколько времени, если я понятия не имею, куда мне идти.

— Маша!

Я замерла, не веря своим ушам. Голоса слышались издалека. Я, конечно, не следопыт, и понятия не имею, какие в лесу правила. Как распространяется звук, к примеру. Но мне показалось, что кричали очень далеко. Километров за десять. Я развернулась и побрела туда, откуда, как мне казалось, меня звали. Кто — не понятно. Какой-то коллективный разум.

— Маша!

Голоса и не приближались, и не отдалялись. Звучали однообразно. Монотонно даже. Словно люди уже потеряли всякую надежду меня найти и бродят по лесу просто для проформы.

— Маша!

Я вышла на лужайку и тут увидела его. Как в кинофильме «Гордость и предубеждение», моей любимой постановке с Кирой Найтли, когда мистер Дарси рассекал утренний туман в темном халате поверх белой рубашки. В моем случае все было немного не так. Марко несся ко мне на всех парах с перекошенным лицом. Кричал что-то. Руками размахивал. Но все равно, туман там присутствовал. Он утопал в нем по колено. И белое на нем что-то было. Определенно. Футболка, наверное. И темное тоже. Куртка, может…

Я поняла, что ноги меня больше не держат. Бегущий Марко накренился в сторону. Или я падала. Он подхватил меня совсем рядом с землей.

— Маша! — странно, но даже в таком состоянии мое тело, оказывается, может производить мурашки. Да еще какие!

Я закрыла глаза и вздохнула. А потом прошептала только для себя:

— Почему ты пришел так поздно?

И снова провалилась в темноту. Но это была другая, приятная темнота. Я чувствовала, как его руки держат меня над пропастью. И ни за что не дадут мне свалиться в промозглую бездну.