Охота на русскую Золушку

Глава 17

Марко

— Маша пропала! — выдохнул мне в лицо Ал, а я еще несколько секунд не мог осознать сказанного.

Ерунда какая-то! Как человек может пропасть из поместья?! Нет, тут у нас не Букингемский дворец, где на каждый квадратный метр по десять следящих устройств и по два охранника с лицензией на убийство. И тут даже не лондонская резиденция Лизиного папаши. В этом чертовом каменном мастодонте все еще не установили ни одной камеры. Но слуги-то тут есть. И в таком количестве, что кто-то что-то да должен был увидеть. Даже глубокой ночью и даже в самом уединенном месте. Одним словом, человек не может пропасть в этом доме, напичканном людьми, которым совершенно нечего делать, кроме как сплетничать. Как мимо них просочилась девушка в открытом блестящем розовом платье, которое в этих местах само по себе скандал. А она ведь еще была на каблуках, которые непременно цокали по полу подкованными копытами молодой и резвой лошадки.

— Видели ее, видели, — нетерпеливо мотнул головой недопринц на мой уточняющий вопрос, — Она с час по дому бродила, наверное, заблудилась. А потом пропала.

— Прости пожалуйста, — я стиснул кулаки с такой силой, что ладоням больно стало, — а где все это время был ты?!

— Э… Я, видишь ли, не хотел ей мешать… — в мрачном серо-буром рассвете стало заметно, как щеки его покраснели.

— Не хотел ей мешать блуждать по собственному дому? Ал, что произошло?

Я давил внутри раздражение, которое булькало как болото, переполненное метаном. Я злился уже не на Ала, на себя. Я снова бросил Машу на произвол судьбы, поддавшись эмоциям. Второй раз. И снова ее потерял. Теперь уже не любовь всей своей жизни, а вообще потерял. Хоть бы не по-настоящему!

— Она попросила дать ей время. Сказала, что хочет в свою комнату, — у принца Альберта дрожали руки.

Чего он так разволновался? Дом большой. Может Маша присела где-нибудь и заснула. Трезвой ее ночью нельзя было назвать.

— Надо обыскать дом.

— Если ты не заметил, мы уже обыскали. Вон даже с полицией.

Я огляделся и присвистнул:

— Ты что людей из Ми5 вызвал? (Mi5 — агентство внутренней безопасности Соединенного Королевства. Занимается контрразведкой, борьбой с терроризмом и другими вопросами национальной безопасности в Великобритании).

— Я вообще-то принц. И моя невеста пропала! — Ал вздернул подбородок, хотя губы его не слушались и вообще видок у него был скорее как у растерянного мальчишки. Похоже он уже несколько часов бегает по собственному дому в поисках Маши. И здорово напуган тем, что не может ее найти.

Я тут же словил его импульс. Черт! Куда могла подеваться девчонка из поместья? Решила сбежать? Но тогда ей стоило бы оставить хотя бы записку… ладно, просто послать сообщение из поезда.

— Ты ей звонил?

Ал посмотрел на меня как на идиота. Потом снизошел до ответа:

— Она оставила телефон в комнате. Как и все вещи. Марко, никто в наше время не уходит из дома без телефона и кошелька! Ну… по своей воле…

Он был прав.

— Слуг опросили?

Ал кивнул на поджарого мужика в черной полицейской куртке с деловым даже суровым лицом:

— Они тут уже всех замучили вопросами. Но никто ничего… Марко, я не знаю, что и думать.

— А ее подружки?

— Та, которая нормальная, ничего не знает. Мы ее разбудили. А немка, сама под утро из сада выползла. Говорит, что потеряла телефон. Полночи его искала. Там же столько фоток…

— Лизи! — я схватил ее за плечи, укрытые мягким плюшевым халатом, и хорошенько встряхнул, — Это твоих рук дело?

— Возможно… — она хлопнула заспанными глазами, — Давай для начала уточним, в чем ты меня обвиняешь?

Я неблагородно вторгся в ее спальню и теперь пытался вырвать из нее признание. Ал более благородно топтался на пороге. Но глазами сверкал довольно устрашающе. Наверное, его решительные взгляды и стиснутые до белой нити губы, сработали куда эффективнее моих встрясок и крика. Она тут же скорчила плаксивую гримасу:

— Не трогала я эти чертовы гобелены! Я же не вандал. Им пятьсот лет! Я уважаю антиквариат.

Я отпустил ее, отметив на будущее, что Томасу надо бы дать наводку проверить эти самые гобелены. Но все потом. Сейчас я уперся взглядом в совершенно ненакрашенные, а потому казавшиеся мелкими и блеклыми глазки Лиз и спросил строго:

— Что ты сделала с Машей?

Промелькнувшее в ее глазах непонимание сказало мне все. Дальше слушать было бессмысленно.

— … достали меня с этой своей русской девкой!

Я захлопнул дверь ее спальни, предварительно вытолкав в коридор Ала.

— Она коварная, ты же знаешь, — он вздохнул как человек, у которого отобрали последнюю надежду, — И играет хорошо. Она ведь до сих пор так и не призналась, что подложила кубинского таракана в сумку нашей няне миссис Мур.

— Это я подложил.

— Что?! Марко!

Я резко развернулся, схватил его за лацканы все еще вечернего пиджака и хорошенько встряхнул. А потом процедил сквозь зубы:

— Какая разница, мать твою! Ты что не понимаешь, Маша пропала! Может быть она в беде! Может ей нужна помощь!

Я еще немного подержал его над землей. И мы побуравили друг друга взглядами.

— Я вызвал полицию, поднял на ноги Ми5 и организовал поиски. А что сделал ты? — Ал не прищурился, — Только бегаешь и всех подряд обвиняешь.

Пальцы мои разжались. Он был прав. Толку от меня ноль. Я как огромный оголенный нерв пока способен только рефлексировать. Надо взять себя в руки.

— Может она… у Платона?

Ал вздохнул. Мысль не оригинальная, конечно. Платон, во всяком случае, официальный Машин жених. И есть еще этот ее очкарик Леха, который друг.

— Платон все еще дрыхнет. Разбудить его никто не смог. Даже спецы из Ми5. Леха поругался с ней еще до вечеринки. И всю ночь с ней не общался. Во всяком случае, он так говорит.

Я вздохнул. Когда пропадает такой человек как Маша можно подозревать кого угодно. Или вообще никого. Нет у нее таких врагов, которые желали бы ей зла. С чего бы? Девчонка в нашей стране не больше месяца. И у нее все складывается замечательно: добрые подружки, русский увалень-жених, по совместительству сын олигарха, влюбленные в нее аристократы. Кому придет в голову красть ее посреди вечеринки? Ведь на такое способны лишь враги?

— Черт, Платон, речь идет о безопасности Маши! Соберись, мать твою!

Младший Каримов сидел на кровати, обхватив голову руками и сжимая виски с такой силой, что я всерьез испугался за его голову. Раздавит ведь с перепоя.

— Маша… — его вечно мокрые пухлые губы растянулись в блаженной улыбке. За что я едва не съездил ему по заспанной роже.

— Что с ней?

— Что? — он хлопнул на меня глазами, в которых стремительно восстанавливался рассудок, — Что с Машей?

— Вот и я хочу спросить тебя о том же! Где Маша?

— В смысле где?! — он попытался встать с кровати, но я придержал его за плечи, — Эй, англосаксы, проклятые! Что вы сделали с моей невестой?!

В результате всех наших метаний внушительную пользу поискам оказала лишь проснувшаяся и как-то быстро взявшая на себя организацию Миа. Та самая подружка Маши. Будущий политик. И я верю, что цели своей она добьется. Лучше полицейских она свела в один файл результаты опросов гостей, слуг и жителей ближайших поселений. А также отчеты о просмотрах камер на железнодорожной станции Дувра. С автомобильными дорогами было сложнее, первые результаты по ним могут прийти разве что к вечеру. Это если Ми5 надавит на дорожную полицию. А эти ребята работали хоть и слаженно, но не быстро. Не суетились, одним словом. У меня же ладони горели. Казалось, что мы теряем драгоценные минуты. Те, когда Маше еще можно помочь. Откуда во мне очень быстро созрела уверенность, что она действительно в большой беде, и счет идет на минуты, я не знал. Чувствовал. Или с ума сходил от захлестнувшей паники. Все это казалось бессмыслицей. Хотелось успокоить себя тем, что она пошла проветриться в парк и потерялась. Или уснула на каком-нибудь еще не обнаруженном шезлонге. И скоро сама объявится. Но надежда эта истощалась с каждой минутой. А разыгравшаяся фантазия рисовала страшные картины истерзанного красивого тела в розовом коктейльном платье, растрепанные, перепачканные кровью, слипшиеся волосы, широко открытые стеклянные зеленые глаза. Меня то и дело пробивал пот. То холодный, то горячий. И руки тряслись как у Ала. Хорош начальник службы безопасности.

— Мы идем прочесывать окрестности, — Мия выглядела больше мужиком, чем мы с Алом вместе взятые. И я посмотрел на нее с благодарностью. Теперь я был не против победы феминизма. Женщины реально сильнее и деятельнее нас. Во всяком случае сейчас.

— Да! Это весьма своевременно, — Ал шагнул к ней и с благодарностью пожал руку, которую она ему и не думала протягивать. Схватил по собственному желанию и начал трясти, как будто к нему провода из розетки подключили.

Мия посмотрела на него озадаченно, но позволила выразить благодарность в полной мере. Он успокоился минуты через две и, выдавив «Прости», отступил в сторону очень смущенным.

Она хмыкнула и перевела взгляд на меня:

— Полицейские выдали мне карту местности, разбитую на квадраты.

Она подошла к столу, на котором стояли никому не нужные чашки и кофейник — лепта прислуги в поиски Маши. Мия сдвинула все это на край стола и разложила большую карту, действительно расчерченную на квадраты. Ткнула пальцем туда, где был схематично изображен дом и четко отрапортовала:

— Поместьем займутся слуги под руководством принца Альберта. Надо еще раз прочесать все строения от чердаков до подвалов. Не забыть о подсобных и особенно технических строениях. И колодцах. Дворецкий нанес на карту все колодцы, включая закрытые.

— У нас есть колодцы? — изумился Ал.

Мы с Мией переглянулись. Она нетерпеливо мотнула головой:

— Далее мы расходимся от поместья. И прочесываем каждый квадрат 10 на 10 ярдов (ярд — английская мера длины равная 0,9 м). На каждый квадрат по два человека. Нужно осмотреть все, даже лисьи норы.

Это было преувеличением, но я понял.

— Версия у нас пока одна, — пояснила Мия, — Маша вышла из дома и заблудилась. Нам нужно побыстрее ее найти. Я уверена, что ничего страшного не случилось, но раз она до сих не появилась в своей комнате, значит с ней приключилось что-то не очень приятное. Возможно, она подвернула ногу или…

Подвесив интригу в воздухе, Мия стремительно вылетела исполнять свои обязанности подруги и начальницы волонтеров. А мы с принцем переглянулись.

— Наши женщины — это сила нации, — не смог сдержать восхищения принц.

— Не думаю, что они от этого в восторге. Это ведь наша вина, не так ли? — я поднялся и стремительно пошел из комнаты.

Мне выдали карту с отмеченными на ней моими квадратами. А в напарники назначили какого-то парня из команды Ала по Поло. Он шагнул ко мне с желанием наладить дружеское общение, но узрев мое лицо тут же поменял план. Мы прочесывали квадрат за квадратом в сосредоточенном молчании. Хотя 10 квадратных ярдов даже прочесывать как следует смысла нет — их же видно. Маша была одета в слишком яркое платье, чтобы имело смысл раздвигать травинки и заглядывать под кустики. Если бы она оказалась в поле нашего зрения, мы бы ее увидели.

Еще мы кричали. Громко, на пределе возможностей, приставив руки рупором к губам. Поэтому лес наполнился какофонией из слогов Машиного имени. Звучало как постмодернистская музыкальная хрень. Время перевалило за полдень. Стало понятно, что с Машей действительно случилось что-то нехорошее. И сердце мое билось уже где-то в области живота. Не билось даже, трепетало от страха. Я задыхался. Перед глазами плавали темные круги. Впервые в жизни меня накрыла паника. До полудня я все еще надеялся, что она уснула где-нибудь и вот-вот проснется. Выйдет к людям и обнаружит весь этот сюр вокруг себя. Я даже представлял ее выражение лица. И улыбался при этом. Ну да, смешно. Но время шло, а Маша все не появлялась. Потом равнодушное солнце неумолимо полетело к закату. Час, два, три, четыре… Горло першило, в глазах мелькали зеленые точки — слишком уж пристально я вглядывался в растительность. Мы обследовали уже чёртову уйму квадратов и отдалились от поместья так, что его не было видно. Стало очевидным, что Маша своими силами, в том пьяном состоянии, в котором она пребывала и на тех каблуках, которыми были снабжены ее чертовски соблазнительные туфли с бантиками, сама дойти сюда уже не смогла бы. Так что поиски становились все более формальными. Все понимали, что здесь ее уже быть не может.

Кстати, о туфле. Кто-то обнаружил одну из ее пары в нескольких ярдах от главного входа. Это придало вдохновения поисками в этом направлении, которые, к сожалению пока не увенчались успехом. Главный вход от моих квадратов был слишком далек. И я, конечно, очень хотел примкнуть к тем, кто как гончие, почуяв близость добычи, устремились вглубь леса, но долг превыше всего. Я обязан обследовать вверенную мне территорию. Я не могу пренебрегать правилами. Иначе сломаю систему поисков. Если ее найдут другие я буду им только благодарен. Я успокаивал себя, понимая, что занимаюсь самообманом. Конечно, я хотел найти Машу. Сам. Прижать ее теплое живое тело к груди, обнять, вдохнуть ее запах. И у меня колени тряслись, как я желал оказаться в той группе, которая с энтузиазмом кинулась обследовать все квадраты вокруг главного входа. И пялился в созданный Мией общий чат поисков куда усерднее, чем в траву под ногами. Но время шло, а от энергичного авангарда никаких позитивных новостей не поступало. Походило на то, что они взяли ложный след. И тут, к сожалению, стало понятно, что Маша исчезла не сама по себе. Ей точно помогли. Если девушку не заметили в ближайших десяти ярдах от ее брошенной туфли, значит, эта туфля уже не играла в ее передвижении важного значения. Как такое возможно? Как человек, потерявший одну туфлю на каблуке может спокойно идти дальше? Ведь это чертовски неудобно. Даже в пьяном виде, когда, казалось бы, не замечаешь мелких неприятностей. Пьяная девушка, скорее скинет и вторую туфлю, чтобы идти было легче. А поскольку пару не нашли, значит Маша либо сняла с ноги туфельку и держала ее в руке, либо, что особенно распаляло и без того воспаленное воображение, ее кто-то нес. Нес и не заметил, как с ноги девушки упала туфля. А вот это уже совсем мне не нравилось. Кто и куда унес Машу? Официальную невесту Платона, заявленную невесту принца Альберта — мою Машу!

Я быстро продвигался вперед по своим квадратам, не забывая оглядывать и соседние. И здорово опередил других волонтеров. Даже собственного напарника, который поначалу меня еще окликал, а потом забил, видимо, посчитав идиотом, не умеющим работать в команде. Позади меня разлетался по лесу многоголосый хор «Шама», потом «Маша», потом снова «Шамашама». Если в этих зеленых зарослях и обитала какая-то живность, она еще утром предпочла убраться подальше в чащу. Толпа волонтеров навела такой шорох, что я уже давно не видел ни птичек, ни белочек. А потому движение сбоку тут же привлекло мое внимание.

Я узнал ее сразу. И горячее облегчение затопило меня от земли до кончиков волос на макушке. Жива! Это самое главное. Двигалась она неправильно, ее штормило из стороны в сторону. Скорее всего это было следствие дезориентации. Может ее чем-то накачали под завязку. Но с этим можно разобраться потом. А сейчас я бросился к Маше с такой скоростью, которую позволяла развить высокая трава и разномастные причудливые коряги под ней.

Она едва держалась на ногах. И я пожалел, что не прихватил с собой бутылку воды. Хотя отчетливо помнил, что Мия всем пихала в руки эти бутылки. Но я так торопился начать поиски, что просвистал мимо нее, не удостоив вниманием. Как бы Маше пригодилась сейчас эта чертова вода. Алкоголь дурно влияет на обмен веществ и в первую очередь на сохранение воды в организме. Эта побочка кажется несерьезной, если вы напились в собственном доме или даже в отеле, где вода доступна в любое время и в любом количестве. Но в лесу она приобретает жизненно важное значение. Я подхватил Машу на руки. Выглядела она… пугающе. Опухшее с малиновыми подтеками лицо, в котором глаза угадывались лишь по двум узким щелочкам. Руки, ноги, грудь — все в красных буграх. В волосах сотни муравьев. Маша спала лицом в муравейнике?

— Почему ты пришел так поздно? — просипела она и свалилась в обморок.

Я поднял ее на руки, прижал к груди и прошептал:

— Потому что я долбанный идиот.

— Хорошая новость, жизни и здоровью Марии Тцатца…

Мы хором попросили продолжать без фамилии. Пожилой человек с намечающейся лысиной, в очках и в голубом костюме был врачом. Он понимающе кивнул:

— Здоровью пациентки ничего не угрожает.

Он вышел к нам, сидевшим в коридоре с минуту назад и произнес эту фразу с доброй улыбкой. Только что пальцем не погрозив, типа: «Ай-ай-ай! Я понимаю, дело молодое. Но нельзя же так безответственно падать головой в муравейник!».

Я не стал ему отвечать. Черт с ним, пусть думает, что хочет.

— Плохая новость есть? — спросил я.

Врач посмотрел на меня, усмехнулся не без иронии и к моему облегчению отрицательно помотал головой. Ну да, в его понимании с плохими новостями на сегодня покончено. Пациент жив, будет жить и слава Богу. Я бы с ним с удовольствием согласился, только вот, наличие в жизни Маши человека, который готов кинуть ее лицом в муравейник, меня совершенно не устраивает.

— Я могу к ней зайти? — Ал сделал шаг вперед, намеренно оставив позади всех, кто претендовал на посещение: Платона, ее подружек, меня, Вивиан и даже Лизи, которая по случаю зачем-то нарядилась в костюм безутешной вдовы — реально, черное платье, шляпа с широкими полями, — жуть, в общем. Наверняка, притащилась в таком виде поиздеваться над нами.

— Эй! — тут же отреагировал настоящий жених Маши, то есть Платон, — Она моя невеста, вообще-то!

Ал и сын русского олигарха принялись сверлить друг друга глазами.

— Она пришла в сознание? — поинтересовался за всех Леха, тот самый пухлый и очкастый химик — друг Маши.

— Она спит. И не будем ей мешать, — сохраняя на лице добрую улыбку, ответил ему, а заодно и нам доктор, — Завтра она с удовольствием примет всех своих женихов… И друзей, конечно, тоже.

— Я не понимаю, — пальцы сжимали бокал с горячительным напитком.

Мы с Алом сидели в малой гостиной его поместья у пылающего камина, который против всех правил пожелали разжечь. Это в теплом-то сентябре! Скандал! Дворецкий Томас, не поверив в реальность нашего требования и решив, что парнишка камердинер что-то напутал, лично явился и теперь был вынужден выполнять роль прислуги. А потому зыркал на нас со смесью возмущения и недоумения.

— И я ни черта не понимаю, — согласился со мной Ал, совершенно не в своем стиле помянув темного.

Дворецкий Томас округлил глаза.

— Маша не могла самостоятельно уйти так далеко от дома. Еще и в одной туфле, — я сделал глоток, чувствуя, как по телу растекается приятное золото коньяка.

— Согласен, — кивнул Ал, — Но не понимаю, кому бы понадобилось так жестоко ей мстить? Да и за что?!

Ну да, он был прав. Мы блуждали в тупике, тыкаясь лбами в три стены. У Маши нет врагов, которые могли бы сотворить с ней такое.

Платон ее искренне любит, Мия и Эльза — закадычные подружки, Леха — соратник по проекту, Ал… — без комментариев. Выходило, что обижать Машу никому и нужды нет.

И все же кто-то обидел! Почему? За что? Понять бы!

— Из всех у меня вопросы только к Эльзе, — я поставил бокал на стол, и дворецкий поспешил его наполнить, — Какая-то мутная у нее отмазка с телефоном.

— Полагаешь одна тщедушная девчонка дотащила другую в темноте? А муравейник — это стечение обстоятельств?

Ал был прав. Я пытался представить, как не слишком-то внушительная фигурой немка тащит по темному лесу Машу, которая выше ее на полголовы, и не мог. В моих фантазиях это самая Эльза, с Машей на закорках, красная от натуги крутила мне пальцем у виска и закатывала глаза. Еще и губы поджимала.

За день мы вымотались и потому все, кто не разъехался по домам после счастливого обнаружения Маши, спали сном праведников. Крепко, но не долго. Раннее утро рассыпалось на острые осколки громких визгов. Кажется радостных, слава небесам. Я с трудом разомкнул глаза. Серый туман давил на окно, желая пролезть в комнату. Я поежился, представив, как там снаружи должно быть сыро и холодно. И кому пришло в голову так орать спозаранку. Да еще радостно! В коридоре застучали многочисленные торопливые шаги. Не одному мне стало любопытно. Я тоже натянул джинсы и майку, сунул ноги в кроссовки и ринулся к источнику неутихающего радостного визга и птичьего щебетания. Ну, если представить, что канарейка могла бы быть величиной с лошадь и издавать столько громкие, хоть и не лишенные мелодичности звуки.

Развязка оказалась простой, хоть банальной ее и не назовешь. Вивиан оседлала патлатого парня и визжала, умудряясь при этом покрывать его лицо поцелуями. Мы все заспанные и озадаченные сгрудились на лестницы, наблюдая эту сцену сверху и не решаясь спуститься. Парень крутился каруселью, катая на себе Вивиан и, похоже, его все устраивало: и то, что она на нем, и то, что она визжит и то, что целует.

— Детка! — он улыбался и прочувственно хлопал ее по аппетитной попе.

Наконец, нашу группу сочувствующих заметили.

— Вы сейчас упадете! — радостным голосом предрекла Вивиан и добила, — Мой Кирк прилетел!

— Разве он не трахнул проститутку у нее на глазах? — тихо поинтересовалась Лизи и тут же получила от нас с Алом тычки с двух сторон. А потому поджала губы и плечами дернула, оценивая парня с высоты парадной лестницы, — Ниче такой. Если он трахнул проститутку, может и мне перепадет?

Мы снова толкнули ее под ребра локтями. Уже сильнее. Она ойкнула и недобро сверкнув глазами, отступила в толпу гостей.

— На самом деле, я думаю Кирки приревновал, — Вивиан хихикнула и отпила маленький глоточек из чашки с горячим шоколадом.

Уж лучше бы она не церемонилась и заглатывала этот чертов шоколад как моряк пиво в портовом кабаке. Управилась бы за минуту. А она все тянула и тянула удовольствие. Ну, правильно, куда ей спешить. Кирка она уложила спать, он из-за смены часовых поясов еле на ногах стоял и на все вопросы лишь улыбался и кивал. А Вивиан ждали на съемочной площадке только к двум. Так что делать ей было абсолютно нечего. В отличие от меня. Я-то хотел поехать к Маше. Прямо с утра, едва проснусь, но не получилось. Уже полдень, а я все торчу в проклятом поместье.

Платон, Ал, Мия с Эльзой и даже Леха укатили навещать больную. А я остался, чтобы за ними не увязалась Лизи. Мне очень не хотелось подпускать ее к Маше. Я еще не окончательно убедил себя в том, что Лизи никак не связана с ее похищением. Если так рассудить, то только у нее была возможность такое провернуть. И стиль исполнения стопроцентно Лизи. Никто больше не способен на такую гадость, как сунуть девушку головой в муравейник. Лизи иногда настоящая психопатка, если уж начистоту. Тормозов у нее вообще никогда не было. А что поделать, любимая дочка лорда, большого друга королевской семьи, пэра, — одним словом, ей всегда все прощали. Любые шалости. Даже самые скверные. Не зря же Томаса от одного упоминания ее имени трясет. В общем, я приложил все усилия, чтобы выпроводить ее в Лондон. Стыдно, но даже позвонил ее матери. Наплел всякой чепухи про очередной скандал с участием журналистов. И совместными усилиями ее семьи, их адвокатов, и моей службы безопасности мы все-таки уговорили вредину свалить в Лондон. Своими ребятам я дал задание глаз с нее не спускать. Лизи есть Лизи. Она коварная как голодная гиена, но еще и хватать любит. Если Маша упала в муравейник по ее вине, кому-нибудь она непременно об этом ляпнет. Ну или подельников ее может быть удастся вычислить. Они ведь не за красивые глаза такое злодейство провернули. Либо за деньги, либо за какие-то услуги. А на них надавить будет куда проще, чем на саму Лиз. В любом случае приглядеть за ней не помешает.

Но разделавшись с подругой детства и уже возрадовавшись скорой возможности увидеть Машу, я попал в тиски Вивиан. Звезда поймала меня в холле и утянула в малую гостиную пить горячий шоколад. Приличия не позволили мне послать ее ко всем чертям. Хотя очень хотелось. У меня скулы сводило от сдерживаемых проклятий.

— Вчера мы специально выкладывали с девчонками в Инсту очень откровенные селфи! — похвасталась Вивиан и снова сделала до ужаса маленький глоточек из своей чашки, — Между прочим, это была Машина идея — фоткаться с парнями. Я с двумя даже пососалась для классных снимков.

— Я смотрю Кирк оценил.

Внутри у меня все сжалось. Видимо, я отошел, когда случилась эта вакханалия. Просто ради интереса, Маша там тоже с кем-то сосалась. Если да, то с кем? Должен же я знать, кому башку открутить!

— Не сомневаюсь! — не без гордости ответила Вивиан, — Он увидел мои фотки с другими парнями на классной вечеринке, понял, что мне без него весело, и все, — у него сорвало крышу. Настолько, что он забил на запись в студии и взял билет на первый рейс до Лондона. Вот так!

— А Маша?

Она удивленно уставилась на меня. Я с ужасом понял, что покраснел. Господи боже, как девчонка!

— Я хотел бы знать, с кем она была на вечеринке. Может быть, кто-то на нее обиделся? Ну, ты же понимаешь, я ищу преступника, который так жестоко с ней обошелся.

— Э… — Вивиан задумалась, потом изрекла, — Разве парень способен кинуть красивую девушку в муравейник? Ну, если он только не психопат, конечно.

— Мы исходим из того, что он психопат, — терпеливо прокомментировал я, — Так с кем она целовалась?

— Хм… я не помню…

Я сжал кулаки. Это пытка какая-то. Оказывается, она все-таки целовалась с кем-то еще кроме Ала. И все это прошло мимо меня. Где я был?

— Но вообще, мы же все снимали на телефоны. Больно надо нам было сосаться с кем попало без камеры. Так что у Маши обязательно есть снимки с кем и как, понимаешь?

Я кивнул. Тут она достала свой мобильный, потыкала в него пальчиком, поразглядывала, поулыбалась. Я ждал, понимая, что должен дать ей воздух. Иначе она меня пошлет. Фотки с вечеринок для девчонок святое. Они их парням только со смыслом показывают. Вот как Кирку, чтобы приманить. А я для нее не рыбина и своего сакрального червяка в телефоне она не так чтобы хочет мне демонстрировать. Может лишь из альтруистических соображений.

— Ладно, — наконец, решилась Вивиан и протянула мне свой телефон, листай. Я помню, что снимала Машу с каким-то хмырем.

Я на некоторое время переместился в пылающий ад. С каждой новой фотографией ждал боли от увиденного. Да, ее поцелуй с Алом стал для меня испытанием. Но увидеть мою Машу еще с кем-то. С кем-то совершенно посторонним… Сердце сжалось в горошину и трепетало в ожидании. Но на экране как на зло мелькали застывшие картинки чужого разудалого веселья: Вивиан с коктейльным бокалом в одной руке и парнем из Аловой команды Поло в другой. Потом Мия с еще одним игроком в Поло, Эльза с прыщавым типом у которого глаза в разные стороны смотрят. Видимо Beer Goggles надевают не только мужчины, но и женщины. (Выражение «Beer Goggles» переводится как «пивные очки» и соответствует русскому «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки») Картинки мелькали: Вивиан, Мия, Эльза целовались и обнимались с разными парнями, в основном из команды Ала. Маши я не видел, но тут замер. Да, позади смеющейся в обнимку с очередным игроком в Поло Вивиан я увидел Машу, которая прижималась… к этому, к другу своему. К Лехе. И такое это было интимное объятие, что от одной картинки с плохим разрешением меня затрясло. Надо же! А ведь поганец ни словом не обмолвился, что общался с Машей в ту ночь! С чего бы? Парень не может кинуть девушку лицом в муравейник? Нормальный парень не может. Но разве нормальный парень сидит в химической лаборатории с утра до ночи и придумывает фильтры для очистки морской воды? Нет, на такое только психи способны.

— Марко?

Я посмотрел на Вивиан сверху вниз и только теперь осознал, что стою на ногах, крепко сжимая ее телефон в пальцах. Наверное, лицо у меня было устрашающее. Потому что она как-то враз забыла о горячем шоколаде и закусила губу.

— Ты что-то нашел?

Я протянул ей мобильный. Сделал над собой усилие, расслабил лицо и улыбнулся.

— Это же просто пьяная вечеринка. Что я мог найти? Держи!

— Но ты так побледнел!

— Я просто волнуюсь за Машу, понимаешь.

— О! Я конченная эгоистка. Держу тебя рядом, когда у тебя сердце совсем в другом месте.

Я скромно промолчал. А через час уже торчал у палаты Маши в Buckland Hospital в компании ее подружек и Ала. Потому что ее навещал официальный жених. Платон, черт его дери. Пользовался своим положением на всю катушку. Хотя все мы знали, что между ними ничего нет. Но они позволили ему почему-то сидеть с ней наедине уже добрых минут пятнадцать.

— Может пора заканчивать это цирк? — я уже не мог держать эмоции под контролем. Видеть ее хотел так, что сил терпеть не осталось.

Вот же она там, за дверью. Стоит только открыть и выволочь за шкирку ее псевдо-жениха.

— Мне тоже не нравится, что он слишком задерживается, — Ал вздернул подбородок, как будто он имеет право быть с ней наедине больше, чем Платон, — Обещал на пять минут, а сидит уже все десять.

Тут из-за двери палаты послышался смех. Громкие мужские басы и легкие переливы девичьих хихиканий.

— Это уже слишком! — Ал помотал головой.

А я сжал кулаки. Ворваться к ним сейчас, значит поставить еще одну стену между мной и Машей. А у нас и так полным-полно преград. Куда уж больше.

Они снова рассмеялись. Весело. Задорно даже.

— Она точно идет на поправку, — выдохнула Мия, и я поразился, каким светом озарилось ее лицо. Девчонка и правда искренне радовалась за Машу. Эльза же скромно промолчала. Выглядела он все-еще усталой и потерянной. Неужели и вторую ночь не спала?

— Ты телефон нашла? — проявил я не столько заботу, сколько любопытство.

Она неожиданно вскинулась, словно я не спросил ее, а шлепнул по руке. Зыркнула с неприкрытой злостью. Потом так же быстро пришла в норму. Наверное, взяла эмоции под контроль. Ответила уже спокойно, даже расслабленно:

— Нет. Жалко, там много контактов. И фоток тоже.

— Надо прочесать поляну за домом. Валяется где-нибудь в траве.

Она пожала плечами и усмехнулась:

— Ну, если найдете, буду признательна.

— Ты что же, всю ночь его искала?

— А ты бы не искал? Там же все приложения: банки, контакты, бутики, почта… черт, еще и расписание занятий…

Видимо последнее только что пришло ей в голову, и она заметно погрустнела. Мия обняла ее за плечо.

— Я скажу Томасу, пусть садовник с граблями пройдется по всему периметру. Если ты потеряла телефон в траве, он его найдет.

Эльза вздохнула. А Мия глянула на меня с благодарностью. Может быть, мы и сказали друг другу что-то еще, но тут дверь палаты, наконец-то, открылась, и вытащился Платон. Вид у него был до омерзения довольный. Как будто он только что подтвердил свой статус официального жениха Маши. Даже думать не хочу каким способом.

— Так англосаксы, она устала. Если хотите еще раз пообщаться, то каждому не больше трех минут. Ясно?

Мы все тут же покраснели от возмущения. В основном от того, что этот тип пытается регламентировать Машину жизнь без всяких оснований. Кто он такой, в конце концов?! Недожених? Да Ал и я, куда больше прав на Машу имеем, если уж на то пошло. Нас-то она хотя бы целовала!

И все-таки я высидел очередь. К Маше зашли сначала девчонки, потом запорхнул Ал. Платон строго следил за временем и через три минуты бесцеремонно распахивал дверь, басом зазывая посетителя на выход. Я пошел последним. В отличие от остальных я не навещал ее утром. Впервые попал в палату. И замер, у ее кровати. Опухоль все еще уродовала ее лицо. Не так сильно, как в лесу накануне, но тем не менее.

— Маша… — невольно выдохнул я.

Я так рад был видеть ее живой, что не мог сдержаться.

Она улыбнулась. И тут я заметил, что губы ее изуродованы трещинами и сухими корками. Как я хотел поцеловать их, поделиться с ними жизненной силой. Я шагнул и сел на край кровати.

— Слушай, — мне так много хотелось ей сказать. Что я идиот. Трижды. Что я люблю ее и больше всего на свете хочу, чтобы она была рядом. Черт, да я мир переверну, чтобы так и было.

— Марко… — Ее ладонь уперлась мне в грудь, — Послушай меня, Марко.

Я замер, так и не прижав ее к себе. А ведь руки уже почти заключили ее в объятия. Ее чужое, опухшее лицо с малиновыми подтеками было так близко, что мне пришлось приложить все свои внутренние силы, чтобы не вцепиться в ее губы страстным поцелуем.

«Мы в больнице. Она не в лучшей форме. Ты же не животное!» — напомнил я себе.

— Марко, я хочу, чтобы ты услышал меня и понял.

Я уперся взглядом в щелочки, из которых сквозил завораживающий изумрудный свет.

— Марко, нам не нужно больше встречаться. Никогда!