Ненависть — горькое, разрушительное чувство. Оно проникает в кровь, отравляет душу, заставляет совершать необдуманные поступки. Ненависть предвзята, она затмевает даже самый ясный разум.
Жертвенность благородна и трогательна. На неё способны только те, кто ставит интересы других выше своих собственных. Жертвенность идёт рука об руку с любовью и порядочностью. Она по-настоящему героична.
Мщение — это акт насилия. Оно позволяет пострадавшему вернуть отчасти то, что у него отняли. В отличие от жертвенности, месть приносит пользу тем, кто её совершает.
Любовь обманывает и возвышает. Настоящее чувство вызывает в людях всё самое лучшее. А в худшем проявлении оно превращается в средство, с помощью которого можно управлять влюблённым дураком, а затем и уничтожить его.
Не будь дураком.
Жертвенность для слабаков. Ненависть всё искажает. Любовь разрушает. Месть — вот удел сильных.
Живи без ненависти и без любви.
Следуй своей цели.
Верни то, что у тебя украли. Заставь заплатить тех, кто смеялся над твоей болью. Пусть тобой управляет не ненависть, а холодный расчёт.
Ненависть — твой враг. Отмщение — лучший друг. Доверься ему, не сдерживай его.
Да сжалятся боги над моими обидчиками, потому что я буду безжалостен.
Сайфер перечитал слова, написанные им собственной кровью на полу камеры несколько веков назад. Едва заметные выцветшие строки напоминали о том, почему он оказался в этом времени и в этом месте.
Это была священная клятва, данная самому себе.
Закрыв глаза, он протянул руку, и строки превратились в туман, который поднялся с пола и осел на левом предплечье Сайфера. Буква за буквой, слово за словом кровавые символы врезались в кожу. Он зашипел от обжигающей боли. Но эта боль поддерживала его, придавала сил.
Совсем скоро он получит месяц свободы. Целый месяц, чтобы выследить и убить. Та, ради кого он пожертвовал собой, за всё заплатит, и если в процессе Сайфер сможет заслужить прощение… Что ж, хорошо.
А если нет… Месть иногда стоит того, чтобы ради неё идти на жертвы. По крайней мере, в этот раз он умрёт, твёрдо зная, что над ним больше никто не смеётся.