Опасная стихия

Глава 8

— Вам, наверное, тогда было очень обидно.

Эту фразу Мэгги произнесла, когда они, вернувшись на ранчо, уселись за стол, чтобы подкрепиться. С момента разговора в машине прошло уже несколько часов, но Майк сразу понял, о чем она говорит.

— Что ж, можно сказать и так.

— Разозлились, наверное, ужасно.

— Немного разозлился, не скрою.

— Немного? — улыбнулась Мэгги.

Майк в ответ лишь пожал плечами.

— С тех пор вы наверняка не доверяете женщинам?

Майк холодно прищурился.

— Вы что, психоаналитик?

Мэгги помотала головой, радуясь, что на этот раз движение далось ей безболезненно.

— Нет, я ведущая на телевидении.

У Майка от удивления расширились глаза.

— Вот как? Так вы, стало быть, знаменитость? Странно, что я не видел вас раньше.

— Телевидение-то местное, — пояснила она. — Никакая я не знаменитость, работаю в Эллингтоне. Это небольшой город на расстоянии пятидесяти миль от Колорадо-Спрингс.

Майк продолжал качать головой, всем своим видом изображая удивление, хотя, казалось, его гостье это не слишком нравилось. Впрочем, его мысли касались скорее самой телеведущей, а не ее специальности. Прежде всего он думал о том, что она красива, а именно такие женщины чаще всего добиваются успеха в жизни.

— Что бы вы там ни говорили, телевидение — это телевидение. Мне еще не приходилось встречать хоть кого-нибудь, кто бы работал…

Мэгги рассмеялась.

— Примерно о том же подумала я, когда мы ехали в машине. Мне не доводилось еще встречать человека, который бы сидел в тюрьме.

— Но я же не преступник!

Мэгги откусила кусочек цыпленка.

— Не важно, были вы преступником или нет. Вы там сидели. Ну, и на что это похоже?

— Тюрьма? — Он вздохнул и устремил взгляд куда-то поверх ее головы. Видно было, что он погрузился в воспоминания. — Тюрьма, — произнес он наконец, — это… — замолчал, будто подыскивая подходящее слово, а потом выпалил: — это тюрьма. Трудно ее описать. Свет у нас, например, выключали в…

— Когда у вас там выключали свет, меня волнует меньше всего. Меня интересуют люди. Каково это — жить с заключенными? Преступники — какие они?

На лице Майка появилось жесткое, почти жестокое выражение, а в глазах блеснула ненависть. Казалось, он вспомнил что-то такое, о чем не хотел вспоминать.

— Животные, вот они кто. И сдвинутые — все как один. Моя бы воля, я бы большинство из них посадил в сумасшедший дом.

— По-моему, вам не очень приятно об этом вспоминать.

— Да уж, это не самая моя любимая тема.

— Ну и ладно. Поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите мне об Абнере.

— Об Абнере? — нахмурился Майк. — Почему именно о нем?

— Не знаю… Мне он кажется интересным человеком.

— Вы, стало быть, считаете интересным человеком Абнера, а не Дона Бишопа? — Это явно вызвало у Майка удивление.

Мэгги усмехнулась:

— Да ладно вам. Лучше рассказывайте.

— Абнер ужасно меня раздражает, потому что постоянно делает мне замечания. Можно подумать, что у него такая цель в жизни.

Мэгги расхохоталась.

— Не может быть! Он кажется таким милым человеком.

— Милый? Вы всерьез считаете Абнера милым?

Заметив изумление Майка, Мэгги улыбнулась:

— Да он просто очаровашка!

— Называйте его хоть очаровашкой, хоть прелестью, но только не в моем присутствии. Впрочем, ваше отношение к нему извинительно, поскольку вы его совсем не знаете.

Мэгги снова рассмеялась, но теперь на октаву ниже, в ее смехе появилась чувственность, которой прежде Майк не замечал.

— Что же он такого, интересно, делает, что так выводит вас из себя?

— Во-первых, он вечно меня поучает. Говорит, что я должен делать и как. Ну а кроме того, он… самым беспардонным образом сует нос в мою личную жизнь.

— Это в каком же смысле?

— Например, постоянно намекает, что нам с вами надо пожениться!

Теперь изумилась Мэгги:

— Да вы что? Неужели он думает, что между нами что-то есть?

— Пока не думает, но считает, что от этого нам никуда не деться.

— Но почему?

— Потому что вы женщина — а я мужчина. Ну и… — Майк не нашел, чем закончить фразу, и пожал плечами.

— Так вы утверждаете, что он часто об этом заговаривает?

— Постоянно! Теперь вы понимаете, почему он меня раздражает?

— Да он просто романтик. Я люблю романтиков.

Майк запрокинул голову к потолку, как волк к небу в лунную ночь, и взвыл:

— Ну не-е-е-е-е-е-т! Мне здесь еще романтиков не хватало!

Это рассмешило Мэгги еще больше. Придя в себя, она уже серьезно спросила:

— В самом деле, почему вы не женитесь? Это хотя бы положило конец нападкам Абнера.

— Я не женюсь потому, что не нашел той единственной, на которой хотел бы жениться.

— М-да, это и в самом деле проблема. — Заявление Майка почему-то еще более улучшило ей настроение. «Странно», — подумала Мэгги.

— Но даже если я женюсь, Абнер все равно не оставит меня в покое. Тогда он начнет учить меня, как, по его мнению, должен себя вести муж. К примеру, он скажет: «Знаешь, малыш, хороший муж так бы не поступил» или: «Настоящий мужчина этого бы леди не сказал», — ну и дальше в таком же роде. — Майк покачал головой. — Невозможно заставить его заткнуться и перестать делать мне замечания.

— Ах, черт возьми, почему же я сразу не сказала, что я замужем?

— А он бы вам не поверил. Он бы сказал мне: «Где же в таком случае ее муж, малыш?»

Майк умел отлично передавать северный акцент и медлительную, основательную манеру Абнера. Мэгги снова рассмеялась.

— Он что же, называет вас малышом?

Майк молча смерил ее мрачным взглядом.

— Потому что он знает, что вам это не нравится? — не сдавалась Мэгги.

— Нет, потому что он знает, что я этого терпеть не могу.

Мэгги продолжала забавляться:

— В таком случае боритесь с ним его же оружием. Найдите ему жену!

— Ха! Он уже схоронил трех. Так чего же зря суетиться? Да и женщин жалко. Кроме того, я ведь и это испробовал, — хохотнул Майк, — только у меня ничего не вышло.

— Может быть, вы не слишком старались?

— Послушайте, Мэгги, в этом городе — да что в городе, во всем штате — не найдется женщины, которая согласилась бы стать женой этого облезлого медведя!

— А ведь вы его любите, правда?

Майк наградил ее скептическим взглядом.

— Я люблю этого облезлого романтика? Нет уж, увольте.

— Почему в таком случае вы не прервете с ним отношения?

— Ну, я вроде как вырос у него на глазах — и все такое… — пробурчал Майк и вдруг спросил: — А вы не устали?

Мэгги покачала головой и встала.

— Я проспала как сурок всю вторую половину дня.

Она уже принялась было за посуду, но Майк сказал:

— Почему бы вам не посмотреть телевизор? Я сам уберу со стола.

— Да не устала я, правда.

Что бы там она ни говорила, Майк думал иначе. От его взгляда не ускользнуло, что она все еще не слишком твердо стоит на ногах. Насколько он успел понять свою гостью, она готова была на все — только бы не признаваться в собственной слабости. Он чувствовал, что она злится на себя за то, что, по ее мнению, она слишком медленно поправляется.

— Дон говорил, чтобы вы не переутомлялись.

— Я, как видите, особенно себя не утруждаю.

Майк решил не спорить. Он просто стал мыть свою тарелку. Потом он взялся за тарелку Мэгги. Майк мыл посуду, а Мэгги вытирала.

Когда с этим было покончено, Мэгги сказала:

— Можно, я воспользуюсь вашим телефоном? Я до сих пор так и не позвонила Крису.

— Конечно, звоните.

Майк ставил на огонь кофейник, когда Мэгги снова появилась на кухне. На лице у нее было озабоченное выражение.

— Что случилось?

— Я пообщалась с его автоответчиком, потом перезвонила ему на работу. Там мне сказали, что он выехал из города уже несколько дней назад.

— И куда же он направился?

— Я полагаю, что он поехал разыскивать меня.

— Зачем?

Мэгги передала ему содержание своего последнего телефонного разговора с Крисом и добавила, что он чрезвычайно за нее переживает.

— Честно говоря, я не думала, что он на такое решится. Я по крайней мере просила его этого не делать. — Мэгги говорила, а в глазах у нее при этом плескался страх. — Как вы думаете, он?..

— Если вы спрашиваете меня, не попал ли он в снегопад, отвечу: вполне возможно. Если верить прогнозам, снежные бураны прокатились по всей южной части штата. С другой стороны, он, не зная о ваших приключениях, мог уже преспокойно доехать до Калифорнии — до дома вашего отца. Тогда ваш отец скажет ему, что у вас все в порядке и беспокоиться не о чем. Вот и все.

Мэгги понимала, что Майк рассуждает разумно, но беспокойство не оставляло ее. Ей все чудилось, что должно случиться что-то дурное, ужасное.

— Может быть, вы и правы, — заметила она, — но…

— Позвоните отцу. Крис, может быть, уже до него добрался.

Мэгги последовала его совету, но вернулась на кухню еще более мрачная.

— Его там нет. Он даже не звонил. — Сердце ее сжимало нехорошее предчувствие. — Как вы думаете… Что могло с ним приключиться?

И Майк, и Мэгги отлично знали, что могло приключиться с Крисом. Он мог повстречаться с тем человеком — с Генри. Совершенно случайно. Они оба подумали об этом почти одновременно, но никто из них не решался облечь эту мысль в слова.

Мэгги тряхнула своей великолепной рыжей шевелюрой и решила все-таки высказаться:

— Вот ведь что любопытно: штат Вайоминг такой огромный, а в голову все равно лезут самые невероятные мысли. Но ведь это невозможно. Это все равно что найти иголку в стоге сена.

— Не мучьте себя. Скорее всего у него просто сломалась машина.

В тот самый момент Крис звонил из телефонной будки закусочной для водителей-дальнобойщиков, расположенной на окраине города Рок-Спрингс, штат Вайоминг. Прошла минута, другая — и он вздохнул с облегчением: отец Мэгги сообщил ему, что с ней все в порядке и что она за него, Криса, беспокоится. Потом он сообщил телефонный номер, по которому можно было связаться с дочерью.

Когда он набрал этот номер, ему ответил Майк.

— Мэгги Смит у вас?

— Мэгги, вас к телефону.

Первое, что услышала Мэгги, было:

— Ты где?

— Крис? Слава Богу, а то я уже начала волноваться. С тобой все нормально?

— Безусловно. Были кое-какие неполадки с машиной, но ничего серьезного. Ты-то как? Почему ты все еще не у отца?

Мэгги в нескольких словах поведала Крису о своих приключениях, намеренно опустив самые ужасные подробности. Несмотря на это, в трубке послышались ругательства, завершившиеся стереотипным: «Господи! А ведь я тебя предупреждал!» Так уж вышло, что в конце не Крис успокаивал Мэгги, а Мэгги — Криса.

— Я бы убил этого ублюдка! — Крис на мгновение замолчал, потом безапелляционно заявил: — Сейчас я приеду и заберу тебя.

— Может быть, подождать до утра? Что-то я сомневаюсь, что ты отыщешь ранчо в темноте.

— Я не могу ждать до утра. Выезжаю прямо сейчас.

— Как скажешь. — Она оглянулась и обнаружила, что находится в полном одиночестве. — Подожди минутку. Я позову хозяина — он расскажет тебе, как доехать до ранчо.

Мэгги подозвала Майка к телефону, и тот объяснил, как добраться.

— Только никуда не уходи, — сказал Крис, когда трубку снова взяла Мэгги, — я меньше чем в двух часах пути от тебя.

Они попрощались.

— Ну как? Полегчало?

Мэгги усмехнулась в ответ на улыбку Майка.

— И даже очень. — На самом деле желаемой легкости она почему-то не ощущала. Не то чтобы Мэгги хотела остаться здесь, нет. Но вот ехать куда-то с Крисом ей вдруг совершенно расхотелось. Она уже заранее знала, какие речи услышит: он станет обвинять ее в легкомыслии и в нежелании следовать его разумным советам. Так будет до конца пути — до самой солнечной Калифорнии. И это не слишком вдохновляло.

Конечно, пока Крис не сказал ей прямо, что она сама во всем виновата, но Мэгги ничуть не сомневалась, что недалек тот час, когда он выскажет свои претензии открытым текстом.

— Пойду-ка я соберу вещи, — сказала она, помрачнев.

Майк кивнул, но не сказал ни слова. Он лишь проследил за ней взглядом.

Через два часа она сидела в гостиной и смотрела по телевизору вечерние новости. Каждые пять минут она поднимала глаза на циферблат настенных часов. Наконец они пробили двенадцать раз.

— Ничего не понимаю. Куда он запропастился?

— В темноте очень легко пропустить нужный поворот. Он же совершенно не знает местности.

— Мог бы позвонить по крайней мере… Знаете что? — Она посмотрела на Майка в упор. — Нет никакой необходимости дожидаться его вдвоем. Я отлично справлюсь с этим сама.

— Что-то спать неохота, — пробурчал Майк, которому, по правде сказать, давно уже следовало отправляться в постель. Мэгги права. Никакой необходимости сидеть в гостиной и дожидаться появления Криса у него не было. Тем не менее…

— Может, он заблудился и остановился где-нибудь переночевать?

Мэгги покачала головой:

— Он бы позвонил.

— А вдруг что-нибудь опять случилось с машиной.

— Возможно.

— Да не волнуйтесь вы так, Мэгги. Все будет хорошо. Даже если у него сломалась машина, здесь каждый остановится и поможет. Если он, конечно, на шоссе № 80. Так или иначе, но к утру он сюда доберется.

— Вы правы. — Мэгги поднялась с диванчика. — Пойду-ка я пока посплю.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Мэгги сразу же заснула, Майк же лежал в темноте и размышлял над тем, что по какой-то неведомой причине эта почти незнакомая ему женщина стала ему вдруг необходима. Мэгги пробыла у него всего несколько дней, но ее присутствие уже благотворно сказывалось на атмосфере этого дома. Она принесла с собой что-то неуловимое, женское, чему Майк пока не мог подобрать название. Теперь он не задерживался на работе, чтобы пропустить с парнями по кружке пива, а торопился домой, предвкушая минуту, когда откроет дверь и увидит Мэгги. Будет ли она при этом спать или бодрствовать, не имело никакого значения. Он знал одно: ему необходимо ее видеть и находиться с ней рядом.

Но факты — вещь упрямая: он не хотел, чтобы она уезжала, но при этом был не в состоянии сделать что-либо, чтобы ее удержать.

Майк уже начал погружаться в сон, когда его внимание привлек какой-то негромкий звук, нарушивший тишину ночи. Он сел на кровати и прислушался. Ему показалось, что кто-то тихонько плакал. Вот чертовщина! Кажется, у него в доме плакать некому.

Майк натянул джинсы и выскочил из комнаты. Неслышно, босиком, он за несколько секунд добежал до гостевой комнаты, где спала Мэгги, и постучал.

— Мэгги? У вас все в порядке?

В ответ он услышал сдавленные стоны, а потом громкий горький плач. Он открыл дверь. Свет горевшей в гостиной лампы позволял рассмотреть, что происходит в гостевой комнате.

Мэгги металась по кровати, сражаясь со своими страхами и невидимыми глазу демонами.

Майк подошел.

— Мэгги, — позвал он снова. — У вас ночной кошмар, просыпайтесь.

Но голос Майка не успокоил ее, а, казалось, внес еще большую сумятицу в ее сны. Мэгги все горше плакала и все больше предпринимала усилий, чтобы избавиться от того ужаса, который преследовал ее в ночной тьме.

Майк склонился над ней и принялся осторожно трясти за плечо.

— Мэгги, — повторил он. — Послушайте меня, Мэгги!

Неожиданно она размахнулась и ударила его кулачком в грудь. Майк присел на край кровати и взял ее руки в свои. Он продолжал разговаривать с ней, хотя и догадывался, что это бессмысленно, и она его не слышит. Она была вне реальности и не реагировала на внешние раздражители. Ее мозг переживал только те события, которые происходили с ней во сне. Майк приуныл: он не знал, как достучаться до ее сознания и помочь выбраться из страшного омута.

Все это время она непрестанно двигалась — видимо, там, в своем сне, она порывалась куда-то идти или от кого-то бежать. Она так ворочалась и извивалась, что одеяло с нее сползло, а потом свалились с плеч и тонкие бретельки ночной сорочки. Теперь, кроме нескольких бинтов, прикрывавших раны на груди, на ней ничего не было. Глазам Майка предстала белая, как алебастр, покрытая легкой испариной кожа. Беззащитное женское тело билось, как задыхающаяся вытащенная на берег рыба.

Майк испытал сильнейшее возбуждение, но усилием воли подавил его и, наклонившись к Мэгги, обхватил ее запястья.

— Прошу вас! — кричала она. — Не позволяйте ему…

— Это я, Мэгги, я — Майк. Не бойтесь. Никто не причинит вам вреда.

— Прошу вас, Майк, — пробормотала она, будто очнувшись наконец от сна, — не позволяйте ему…

— Успокойтесь, — снова и снова говорил он, продолжая держать ее за руки. — Успокойтесь и постарайтесь расслабиться…

Она бежала. Ну почему так трудно бежать, когда от этого зависит спасение?

Он мчался за ней, не отставая. Она слышала топот его тяжелых ботинок. Она не видела его, но знала, кто это. И знала также, что на этот раз он ее догонит. А потом начнется самое страшное, еще страшнее того, что было тогда.

На этот раз он, надругавшись над ней, обязательно ее прикончит.

Вот почему она бежала. От этого зависела ее жизнь.

Временами ей казалось, что она слышит его хриплое дыхание. Он, конечно же, тоже слышал, как громко билось у нее сердце. Ну почему она не может бежать быстрее?

Неожиданно откуда-то из тумана появился Майк. Мэгги что было силы помчалась к нему. Но он стал удаляться, и чем быстрее она бежала, тем больше становилось между ними расстояние.

— Не уходи, прошу тебя! Не покидай меня!

— Мэгги, — прозвучал в ночи его голос. — Вы проснулись?

— Майк! — выкрикнула она еще раз, но он так и не понял, во сне или наяву.

На всякий случай он отпустил ее руки, и она сразу же распахнула ему объятия. Она обвила его шею, стала прижимать к себе и тянуть его вниз — на себя. Время от времени она вскрикивала: «Майк!», «Майк!» — и тогда ему казалось, что она уже пришла в себя.

Она спрятала лицо у него на груди, и Майк почувствовал, как быстро забилось его сердце. Нет, она явно не отдавала себе отчета в том, что творит.

— Мэгги, — только и успел вымолвить он, а она уже принялась покрывать его лицо поцелуями. Он попытался высвободиться, но тщетно: она держала крепко. И тогда он потерял контроль над собой, разом лишился возможности что-либо понимать, говорить, слышать. Теперь им владело только одно желание — обладать ею.

Майк уже и не помнил, сколько раз представлял себя в постели с Мэгги, но, надо отдать ему должное, всякий раз он гнал эти мысли прочь. Однако оттолкнуть Мэгги сейчас было свыше его сил. Ах, если бы она сказала ему хоть что-нибудь более определенное, чем «Майк»… если бы у него была хоть малейшая уверенность…

— Мэгги, Мэгги, послушай меня, — прошептал он ей на ухо, но не успел продолжить, поскольку рука Мэгги скользнула вниз по его телу.

Майк знал, что поступает неправильно, но остановиться или остановить Мэгги уже не мог. Она его хотела, это было ясно, и от этого его желание разгоралось все с большей силой. Но все-таки он спросил:

— Ты уверена?

Он хотел понять, пока еще не поздно, ему ли предназначались эти ласки. Или уже слишком поздно? Майк соображал с трудом. Запутавшись пальцами в ее волосах, он жадно приник к ней и поцеловал ее в губы.

Поцелуй Майка был подобен взрыву петарды.

Он окончательно разбудил Мэгги, вывел ее из той зыбкой полуяви-полубреда, в которой она пребывала, и грубо швырнул в реальный мир.

Она наконец догнала его и со стоном облегчения бросилась ему на шею. Она спрятала лицо у него на груди, и теперь жадно вдыхала его запах — от него всегда так приятно пахло. Спасибо тебе, Господи, за помощь, вознесла она коротенькую молитву.

Этот человек спасет ее, она в этом не сомневалась. Пока она в его объятиях, ей ничто не страшно. Господь свидетель, как ей не хотелось размыкать рук, обвивших его шею. Может, и в самом деле обнимать его вечно?

И вдруг они оказались в постели, он шептал ей на ухо что-то страстное и взволнованное. Она крепче прижалась к нему и поняла, что он готов овладеть ею. Она застонала, и он застонал в унисон. Лаская его, она испытывала удивительное чувство. Ей хотелось гладить его без конца, ни на секунду не прерывая этого занятия.

Потом он взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Какой это был крепкий, страстный, но одновременно изысканный и нежный поцелуй! Господи, она никогда не думала, что у поцелуя может быть такой удивительный вкус…

Мэгги широко распахнула глаза и сразу же отпрянула. Теперь она испытывала не страх, а скорее стыд и недоумение. Что они творят? И как это они оказались в одной постели? Она-то считала, что все это происходит во сне… Или сновидение еще продолжается? Что ж, такой сон она видит впервые.

— Майк?

Майк почувствовал, как вздрогнуло и напряглось ее тело, а потом услышал ее голос, в котором не было и следа сна:

— Что это вы делаете, а?

Майк смотрел ей в глаза, дышал тяжело, как кузнечный мех, и с ужасом ощущал, как рука Мэгги покидает те заповедные места, которые еще совсем недавно навещала. Он застонал, откатился от нее и присел на край кровати. Зарывшись лицом в ладони, он изо всех сил старался успокоиться и снова овладеть собой и своим сделавшимся вдруг непослушным телом.

— Вам приснился кошмарный сон, — пробормотал он, сознавая, что положение, в котором они с Мэгги оказались, вряд ли можно оправдать этими жалкими словами. Неужели она сейчас рассердится на него и с позором выгонит из своей комнаты? Эта мысль больше всего заботила его в данный момент.

— Простите меня, Майк.

Майк решил, что он ослышался.

— Что вы сказали?

Признаться, когда Мэгги окончательно пришла в себя, она вполне отдавала себе отчет в своих действиях. Более того, она отлично сознавала, что не Майк является инициатором происходящего.

Она стала вспоминать, как бежала во сне от преследователя, как увидела Майка и бросилась к нему за помощью. Он обращался к ней и о чем-то спрашивал, короче, вел себя вполне корректно, но потом сон неожиданно принял совершенно иное направление. Она прижалась к нему, чтобы почувствовать себя в безопасности, а вместо этого ощутила страсть. Кошмар заставил ее забыть о правилах приличия, и в результате они оба оказались в весьма неловкой ситуации.

— Я прошу у вас извинения. Мне приснился ужасный сон, и я не понимала, что происходит. В общем, я действовала бессознательно.

Майк только кивал и старался не смотреть в ее сторону.

— Вы сердитесь на меня?

— Нет. — Он поднялся с кровати, таким образом отдаляясь от источника соблазна, перед которым ему было так трудно устоять.

Между тем Мэгги натянула на себя сорочку, закуталась в одеяло и сидела на постели как ни в чем не бывало. Майк посмотрел на нее и медленно направился к двери.

— Конечно, вы до конца не осознавали происходящего, но, быть может… вы все-таки испытывали ко мне хоть какие-нибудь чувства?.. Во сне привычные правила и табу уже не имеют той силы, что днем, люди раскрепощаются и проявляют свою истинную сущность.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Мэгги осталась размышлять над словами Майка. Он был удивительно привлекателен, и даже красив. Отрицать это было бы бессмысленно. Но вот хотела ли она его? На этот вопрос она пока не знала ответа. Неужели Майк прав, и она, не отдавая себе в том отчета, и впрямь дала волю своим подлинным чувствам?

Вряд ли. Может быть, он привлекал ее несколько больше, чем она сама себе признавалась, и это вылилось в ее сне в сюжет о герое-спасителе?

Мэгги перекатилась на живот и задумалась. То, что случилось, можно было толковать и так и эдак. Но теперь все ее слова и поступки обрели вдруг совершенно ненужный налет двусмысленности. Возможно, ее поспешный отъезд из дома Майка — к лучшему? Пока ничего непоправимого не произошло, и узел проблем не завязался слишком туго. После сегодняшней ночи Мэгги стала подозревать, что события могут завернуть в совершенно неожиданную для нее сторону.

— Вот дьявольщина! — взревел Крис, услышав сзади громкий хлопок, лязг металла и чувствуя, что его машину разворачивает и несет к придорожной канаве. Ему, правда, удалось вывернуть руль и остановиться, не угодив в кювет.

— Ну-с, какие еще будут сюрпризы? — громогласно осведомился он, выключая двигатель и с содроганием думая о том, что ему придется вылезать из теплого салона и заниматься установкой запасного колеса. Какие еще чертовы сюрпризы ждут его на этой проклятой дороге?

Выбравшись из машины и оказавшись на проселке, пролегавшем в этом Богом забытом краю, Крис ощутил такой невероятный холод, что ему сделалось жутко. Что бы там ни говорили синоптики, температура была куда ниже нуля. А пронизывающий ветер превращал этот невыразительный нуль в полные двадцать градусов. Интересно, как здесь вообще живут люди?

Пока Крис открывал багажник и доставал запаску, у него совершенно закоченели руки. Черт! Эта поездка обернулась сущей напастью с самого начала. Прежде всего он забыл дома бумажник и вспомнил о нем, лишь когда остановился у автозаправки, проехав добрую сотню миль от Эллингтона. Ему пришлось поворачивать назад, и вся эта безумная одиссея началась снова.

Потом, на второй день пути, у него неожиданно заглох мотор, и его тянули на буксире до какого-то полуразрушенного мотеля. Там он провел несколько часов — ждал, когда работавшие в мастерской недотепы отремонтируют его машину.

Крис считал себя человеком порядочным и основательным — хотя бы уже по той причине, что он был родом из Чикаго и происходил из весьма почтенной семьи. При этом он не был зазнайкой и снобом и относился к сельскому населению с известным снисхождением. Но в процессе путешествия все выводило его из себя и нервы были напряжены до предела. Прежде всего его волновала Мэгги, о которой он не имел никаких сведений с тех пор, как выехал из Эллингтона, но еще у него имелись и другие заботы, свои собственные: постоянные проволочки в дороге, проказы погоды, поломка мотора — и все в таком же роде. Кроме того, его несказанно раздражала собственная глупость. Какого, спрашивается, черта он пустился в погоню за Мэгги против ее желания?

Черт бы побрал этих женщин, думал он, приподнимая машину с помощью домкрата. Ну ничего, продолжал он рассуждать сам с собой. Когда Мэгги выйдет за него замуж, он сумеет поставить ее на место и показать, кто хозяин в доме.

После свадьбы все изменится и будет подвластно его воле. Возможно, Мэгги это не понравится, но так или иначе ей придется слушаться. И в первую очередь в том, что касается ее собственной безопасности.

Крис уже затягивал болты на колесе, когда увидел огни мчавшегося по шоссе автомобиля. Когда машина подъехала ближе, Крис увидел, что это не легковушка, а небольшой грузовик, пикапчик. Крис откинул капюшон куртки назад и, встав в полный рост, проводил машину взглядом. Интересно, какому еще дурню, кроме него, пришло в голову пуститься в путь среди ночи в такую погоду?

Генри ездил взад и вперед по шоссе несколько часов. Всякий раз, когда его пикап приближался к пустынной дороге, на которую свернул джип, Генри содрогался от ярости. Все равно до этой шлюхи Мэгги он доберется. Его уже ничто не остановит. И никто. Даже он сам. Если бы даже он захотел, то и тогда не смог бы отказаться от этой женщины. После того, что сделала Мэгги — сначала ранила его, а потом удрала к другому мужчине, — о компромиссе не могло быть и речи. Война была объявлена.

Правда, Генри пока еще не расквитался с ее старым приятелем из Эллингтона, но теперь появился новый, с которым следовало разобраться в первую очередь. Этот парень должен первым принять наказание за то, что прикасался к ней и ей улыбался.

Было уже темно, когда Генри обнаружил, что у него кончается бензин. Нужно было возвращаться в город, чтобы заправиться. Заодно стоило купить немного горячей еды и наконец-то поесть по-человечески.

Он припарковал машину на ярко освещенной стоянке. Прошло не меньше минуты, прежде чем местный работник подошел к нему.

— Здравствуйте, мистер Джексон, — приветствовал его незнакомый парень, но, заметив незнакомого человека за рулем, спросил: — А где Джексон? Что это вы, мистер, делаете в его машине?

— Я его новый помощник. Мистер Джексон чувствует себя неважно, вот он и попросил меня съездить в город за продуктами и прочими припасами.

Билли Оуэнс — именно так звали парня — внимательно посмотрел на закутанного в шарф незнакомца.

Имелось как минимум две причины, почему Билли не поверил этому типу, который выдавал себя за помощника фермера. Первая — этот якобы помощник старательно избегал его взгляда, и вторая — все в городе знали, что мистер Джексон души не чаял в своем старом пикапе и не доверил бы его никому, даже собственной жене. Уже лет двадцать за рулем грузовика никто, кроме Джексона, не сидел.

Генри заметил сомнение в глазах заправщика, но это его не очень озаботило. Сделать тот ему ничего не мог — не мог даже заставить его выйти из машины и предъявить водительское удостоверение. На это имел право только полицейский.

— Налей мне на пять долларов, малый, — сказал он.

Билли послушно кивнул и направился к баку грузовичка. По его мнению выходило, что этот тип украл пикап. Не жирная пожива, конечно, но если нужны колеса…

Когда бензин был налит, Билли вернулся и на всякий случай спросил:

— Как там Элен? Слышал, что она приболела.

Генри почувствовал себя не в своей тарелке. Может быть, в этом вопросе скрывается какая-то ловушка? Но отвечать — хоть что-нибудь — было надо. Генри лихорадочно соображал, как звали жену владельца ранчо. Кое-какая информация об этой женщине у него имелась — ведь недаром он просматривал ее водительские права, — но сейчас он хоть убей не мог вспомнить ее имени. Генри мысленно пожал плечами: в конце концов, какая ему теперь разница? Генри уже не сомневался — парень с заправки догадался, что пикап угнан. В таком случае к чему суетиться?

— Ей лучше, — мрачно сказал Генри, вкладывая пятидолларовую бумажку в руку заправщика, а затем вдавливая педаль газа.