Опрометчивая сделка

Глава 6

Расцветая широкой, злой усмешкой, Бейнбридж поставил чашу рядом с ней.

Скрытое подозрение исчезло из ее прекрасных зеленых глаз.

— Клубника? Это и есть сюрприз?

— А что вы ожидали? — спросил он с усмешкой и положил маленький, чуть перезрелый плод в рот. Сок окрасил пальцы, он облизал их, не сводя с нее взгляда.

Она покраснела.

— Я… я… О, ничего.

Он выбрал другую клубнику и протянул ей.

— Попробуйте. Она очень хороша.

Прекрасная вдова колебалась. Затем большим и указательным пальцами осторожно взяла плод из его рук и съела.

— Согласны? — пробормотал он, ставя фарфоровое блюдо между ними. — Она именно такая, какой должна быть.

— А вы, милорд?

— Я… что?

— Вы такой, каким кажетесь?

Он замер с клубникой на полпути ко рту.

— Почему вы спрашиваете?

— У вас есть страшно раздражающая привычка, сэр, отвечать вопросом на вопрос.

— Да? Не замечал, — усмехнулся маркиз.

Кит взяла еще одну ягоду из чаши и продолжила:

— Я спросила, потому что так мало знаю о вас.

Бейнбридж почувствовал, что его улыбка исчезает.

— Я повеса и подлец, моя дорогая, хотя и очень хорошо воспитанный. Что еще нужно знать?

Она смотрела то на ягоды, то на него, как будто, что-то решала. Затем вздохнула и съела клубнику.

— Не знаю, как это принято в Лондоне, сэр, но если я должна стать вашей любовницей, то хотела бы знать немного больше о вас, чем это.

— Но вы ею не будете, если наш гамбит не удастся. Таковы условия нашей сделки.

— Мы добьемся успеха, — тихо сказала она. — Мы должны. Поэтому я считаю, что нужно лучше познакомиться друг с другом.

Странное ощущение появилось глубоко в его животе. На мгновение показалось, как будто она смирилась… и станет его любовницей. Что с ней? Пытается усыпить его бдительность, или это просто любопытство, так невинно это прозвучало? Большинство женщин интересует только его имя, титул и годовой доход, несколько других деталей ради показухи, но он быстро понял, что Кэтрин Мэллори не такая как они. Он откинулся на локоть.

— Что вы хотите узнать?

Она взяла другую ягоду.

— Я рассказала вам о моей жизни в детстве. А как было у вас?

Черт. Одним быстрым вопросом, она добралась до вещей, о которых он бы с радостью забыл, если бы представилась возможность.

— Мое воспитание было довольно обычным.

— А ваша семья? Есть ли у вас братья или сестры?

— У меня был брат. Он умер, когда мне было десять лет.

Он ел большую ягоду и наслаждался ощущением вкусной мякоти.

Ее глаза округлились.

— Мне очень жаль, — прошептала она.

Ягода вдруг стала безвкусной на его языке, и он выплюнул ее.

— Вы обязаны услышать эту историю, в конце концов. Ничего так не щекочет нервы, как скандал, даже двадцатилетней давности.

— Вы не должны мне рассказывать, милорд, если воспоминания так болезненны.

— Я не такой трус, мэм, — сказал он, улыбнувшись. — Это просто сказка, поэтому буду краток. Мой отец и мать полюбили друг друга сразу, или так они утверждали, но к тому времени, когда мне было пять, они уже люто ненавидели друг друга. Я подозреваю, что это было как раз то, что объединяло их в жизни. Когда мне было десять лет, моя мать ушла и пыталась заставить нас уйти с ней. Я отказался идти, но она забрала Джефри.

— Сколько ему было лет? — тихо спросила Кит.

— Шесть.

Бейнбридж смотрел в облачное небо, видневшееся сквозь ветви дерева.

— Мой отец, конечно, отправился в погоню, но моя мать, как я узнал позже, пошла на все, чтобы избежать встречи, в том числе приказывая кучеру нестись с головокружительной скоростью. Колеса попали в жесткую колею на дороге, ось лопнула, и карета разбилась вдребезги. Мой отец нашел их несколько мгновений спустя. Никто не выжил.

Кит сидела неподвижно, одной рукой прикрывая рот. Слезы блестели в уголках ее глаз.

— Нет необходимости, проливать слезы надо мной, — грубо сказал он, — моя мать никогда не заботилась ни на йоту, ни о ком, кроме себя. Было хорошо избавиться от нее.

— Я не поверю, ни на мгновение в это, — пробормотала Кит. — Уверена, она любила вас и вашего брата очень сильно, и именно поэтому хотела взять вас с собой. Если бы она не любила, то оставила бы вас без раздумий.

— Полагаю, это одна теория, — его губы скривились в усмешке. — Но я скорее поверю, что она хотела помучить моего отца, забрав его драгоценных сыновей.

— Вы упомянули как-то вчера, что люди, которые влюбляются, в конечном итоге ненавидят друг друга. Вы имели в виду то, что случилось с вашими родителями.

— Мои родители не были единственными, достаточно глупыми влюбленными. Среди нашего круга вы увидите десятки безумно влюбленных молодоженов, а через год они уже с любовниками. Любовь это бессмысленное осложнение хорошей жизни.

— Ваш отец горевал?

Бейнбридж отвернулся, чтобы Кит не увидела на его лице каких-либо теней воспоминаний, которые преследовали его. Он почувствовал ее легкое прикосновение на своем плече.

— Вы в порядке?

Его глаза сузились до щелочек.

— Мне не нужна ваша жалость, мадам.

— Нет, милорд, — тихо возразила она. — Не жалость. Я бы никогда не отнеслась к вам так. Понимание и сочувствие, да, но не жалость.

Всего несколько кратких мгновений назад он посоветовал ей прекратить убегать от того, чего она боялась, а сам? Николас вздохнул.

— Могу только рассказать вам, что произошло, прежде чем я был упрятан обратно в школу. Как отец заперся в своем кабинете в течении нескольких дней, в то время, не видя ничего, кроме выпивки, глядя на миниатюру моей матери. Бесчисленными бутылками бордо и бренди он пытался утопить свои печали. Его одежда была пропитана опиумным дымом, когда он, наконец, возвращался домой в начале дня. Я не был особенно удивлен, когда они сказали мне, что отец умер от передозировки.

Она нежно сжала ему плечо…

— О, Лорд… Бейнбридж.

— Николас, — тихо сказал он. — Меня зовут Николас. Я только что открыл вам один из моих самых темных и болезненных секретов, так что полагаю, вы имеете право обращаться ко мне по имени.

Он слышал, как она выдохнула медленно, сдерживая дыхание.

— Трагедия ваших родителей стала причиной, почему вы никогда не женились Николас?

Он стиснул зубы.

— Возможно, это так. Я должен жениться в конце концов, но когда я сделаю это, моя безупречно породистая невеста не получит ни одной унции любви от меня.

— Но…

Маркиз отмахнулся.

— Достаточно, Кит. Я не хочу больше говорить о моем прошлом.

Она отдернула руку и потерла ладони.

— Хорошо.

Он перевернулся на бок к ней лицом.

— Теперь ваша очередь.

— Моя?

Бейнбридж взял клубнику и покатал ее между пальцами. Они были как двое дуэлянтов, обмениваясь выстрелами — словами вместо пуль. Он только что выдержал шквал ее вопросов, и теперь не собирался отступать.

— Вы сказали мне, что хотите лучше познакомиться, Кит. Вскоре не будет никаких секретов между нами физических, по крайней мере. Я только что ответил на ваш вопрос. Теперь вы должны ответить на один из моих.

Молодая женщина побледнела, потом задрала решительно подбородок.

— Отлично.

— Вы были счастливы в браке?

Не отрывая от нее взгляда, он съел свою ягоду в один укус.

Она стала еще бледнее, ее золотые веснушки были резким контрастом с ее пепельным оттенком кожи.

— Милорд, я не…

— Николас, — поправил он. — Мы договорились, моя дорогая. Не убегайте, помните?

Он предложил ей еще один рубиново красный плод. На этот раз она не была так осторожна, беря ягоду, ее пальцы коснулись его. Тепло затопило Николаса вплоть до пальцев ног. Господи, если он не будет осторожен, они в конечном итоге станут любовниками.

— Вы были счастливы?

— Мне было комфортно, — она отвернулась.

— Это не ответ на мой вопрос. Комфорт не счастье.

Она съела ягоду, затем скорчила гримасу.

— Сначала, я думала, что счастлива. Я жила в прекрасном, экзотическом месте, далеко от моего скупого отца, и в первый раз в моей жизни мне никогда не приходилось беспокоиться о деньгах.

— Но вы передумали?

Кит вздохнула.

— Я скоро поняла, что я товар, проданный одним эгоистом другому. Моего отца не заботило ничего, кроме денег, а мой муж заботился только о своей коллекции.

— Коллекции? — Бейнбридж нахмурился. — Какой коллекции?

— На протяжении многих лет Джордж копил всевозможные трофеи. Тигровые шкуры, слоновьи бивни и т. п. Он в восторге был от них какое-то время, но с течением времени терял интерес и начинал погоню за следующим трофеем. Вскоре, после того как мы достигли Индии я поняла, что была новым его трофеем — аристократка жена, которую он привез из Англии, чтобы украсить свой дом, — ее губы скривились. — И я прямо должна сказать, жену он купил в Англии. Джордж отдал моему отцу красивый поселок в обмен на мою руку.

Бейнбридж пробормотал что-то под нос.

Она не слышала его, ее глаза потускнели.

— Он очень суетился вокруг меня в начале, покупая мне шелковые сари, драгоценные камни, всевозможные безделушки. Но примерно через три месяца, когда новинка приелась, он отправился на поиски других трофеев и оставил меня дома. Интересно, где он был в это время.

— Вам должно быть было очень одиноко, — тихо сказал Бейнбридж.

— Не сразу. Я была слишком занята, устраивая эту новую жизнь. Я превратилась из довольно защищенной молодой девушки в жену видного купца, в месте, которое изобиловало цветами, шумом и вонью. Джордж охотился на тигров и занимался другими подобными экскурсиями, уходя на несколько недель, в это время я исследовала свое окружение, чтобы узнать больше об этом странном новом мире.

Конечно, когда Джордж обнаружил, что я слишком независима, а не простодушна, он быстро свернул мою деятельность, как он говорил: «Для моего же блага». Как его жена, я должна была поступать, как он. — Кит засмеялась, высоким, ломким звуком. — К счастью, он никогда не бывал дома подолгу.

— Вот почему вы никогда не имели детей?

Он ожидал, что Кит обидится на дерзкий вопрос, но вместо этого она покраснела, и залилась слезами, потеряв самообладание. Он предложил ей свой носовой платок, но она отмахнулась.

— У меня был выкидыш после года в нашем браке, — прошептала она, — вот, Николас, мой темный и болезненный секрет. Джордж сказал, что это вероятно, к лучшему, но чтобы я старалась в следующий раз. На следующее утро он отправился на охоту.

— Вот ублюдок, — Бейнбридж прорычал сквозь зубы.

Вяло, она взяла другую ягоду, затем положила обратно в чашу.

— Оглядываясь назад, я полагаю, что хотела свободы.

На этот раз была его очередь утешать.

— Мне очень жаль. Это должно быть причинило вам много боли.

Она кивнула.

— Да… Такую сильную, что я думала, что сойду с ума. После того, как выздоровела, я отчаянно нуждалась в чем-то, что займет мой ум. Так как мне были малоинтересны другие английские дамы в Калькутте, я стала искать в другом месте. Однажды утром я услышала мою горничную, Лакшми, общающуюся с мужем на родном языке, и решила, что хочу его выучить У нас было много слуг- индусов, и я подумала, что это может быть полезным научиться говорить на их языке. Джорджа никогда не интересовало, чем я занимаюсь, до тех пор, пока я держала дом, и председательствовала на его бесконечных балах и вечеринках, которые делали его счастливым. В течение следующих нескольких лет я научилась читать на хинди, а также говорить. Тогда я обнаружила Рамаяну, написанную в шестнадцатом веке. Я видела ее частично в кукольных спектаклях, и мне захотелось прочитать всю эпопею. После прочтения, я была полна решимости перевести ее на английский, но не сделала этого до сих пор.

— Это вдовствующая герцогиня имела в виду, когда сказала, что вы работали над ней достаточно долго?

Она кивнула.

— Книга была моим самым постоянным спутником, как ребенок, в Индии она стала моим спасением.

— Спасение через литературу, — Бейнбридж размышлял. — Я знаю несколько Оксфордских ученых, которые будут в судорогах экстаза от самой концепции.

Она опустила голову, ее лицо посерело.

— Я полагаюсь на мои книги до сих пор. Это малодушие, но я не знаю, как еще бы выжила.

Он покачал головой.

— Я не думаю, что вы малодушны, но вы должны знать, что придет время отложить их в сторону.

— Простите?

— Вы не можете спрятаться за ваши книги навсегда, Кит. Или это ваша идея свободы?

Она моргнула.

— Ну, нет… Полагаю, нет. Но я не прячусь.

— Нет? — возразил он. — А ходить в этих неряшливых платьях, не желая, чтобы кто-нибудь вас заметил?

Ее глаза вспыхнули гневом:

— Что? Как вы смеете!

— Смею, дорогая моя, потому что ненавижу, когда такое очарование и дух растрачивают впустую. Что вы хотите от жизни?

Она грустно рассмеялась.

— Вдова спрашивала меня о том же самом.

— И что?

Кит посмотрела на него, потом взяла клубнику из миски.

— Какое это имеет значение для вас, милорд? После того, как наша сделка будет завершена, Вы получите то, что хотите.

— Но после того, как мы расстанемся Кит — что тогда? Вы вернетесь в вашу темницу и покроете себя рубищем и пеплом?

— Достаточно! — воскликнула она. — Почему вы провоцируете меня?

— Почему вы настаиваете, отказывая себе в любом истинном удовольствии?

— Я довольна. А вы делаете это снова, милорд.

— Николас, — он напомнил ей с усмешкой.

— Николас, — она согласилась с нетерпением. — Теперь, пожалуйста, перестаньте задавать мне эти невыносимые вопросы. Вы не имеете права знать, что находится в моем сердце.

— Я думаю, что уже знаю, — прошептал маркиз, проигнорировав ее испуганное выражение, и продолжил. — Вам больно, Кит, вы получили только боль и разочарование от тех самых людей, которые должны были защищать и заботиться о вас. Теперь, когда вы самостоятельны, вы оградили себя стеной из книг и называете это свободой.

Она побледнела и прошептала:

— Нет.

— Тогда как бы вы это назвали?

— Я… я не знаю, — она прикусила нижнюю губу.

Лорд наклонился к ней ближе.

— Кит, всю жизнь вы убегали от вещей, которые делали вас несчастной. Не делайте этого больше? Пришло время встретиться с вашими страхами лицом к лицу.

— Перестаньте учить меня, как мне жить, — отрезала она.

Он пожал плечами.

— Тогда не прячьтесь, а живите.

Ее рот открылся, закрылся и открылся снова, как у пойманной рыбы.

Он смотрел на эти окрашенные ягодами губы, пышные, красные и спелые, новая волна желания прокатилась по нему. Ветер уронил рыжую прядь ее волос на лоб, он сопротивлялся желанию поправить их. Шлейф ее духов задевал его чувства. Господи, как же он допустил, чтобы эта женщина влияла на него так? Он и не думал, что странный парадокс из мирского и неопытности был таким мощным афродизиаком.

— Вы хотите еще клубники? — спросил он невинно.

Она бросила взгляд вниз на миску.

— Нет, вы можете доесть.

Он подарил ей свою самую очаровательную улыбку.

— Не могли бы вы передать мне ее, пожалуйста?

Кит колебалась, потом протянула ему ягоду. Он осторожно взял ее за запястье, а затем наклонился и окутал ягоду и кончики пальцев губами. Его язык теплый и влажный щекотал пальцы, слизывая сок с них, прежде чем она взвизгнула и отдернула руку.

Он смаковал плоды, свой аромат, смешанный со вкусом ее кожи.

— Подумайте о том, что вы хотите, — повторил он, его голос был низким. — И если это зависит, меня, то я буду счастлив помочь вам.

Кит резко отстранилась и поднялась на ноги. Она посмотрела на него сверху вниз с негодованием.

— Если вы потратите столько же энергии только, для того, чтобы убедить герцога, сколько вы тратите на соблазнение меня, милорд, то уверена, все пройдет с успехом. На данный момент, однако, мне не нужна помощь, но интересно, в чем ваши приоритеты.

Николас расслабился.

— Я выполню свою часть сделки, — заверил он ее.

— Посмотрим, что вы сделаете, — девушка повернулась и подобрала юбки. — Теперь, если позволите, я должна вернуться в дом.

— Ладно, Кит, я отпущу вас, пока. Но помните… вы не сможете убегать вечно.

Она выпрямилась, посмотрела на него, затем поднялась на гору, не оглянувшись.

Маркиз смотрел ей вслед, задумчиво нахмурив лоб. Векскомб был неправ в своих суждениях об этой женщине; теперь он был уверен в этом. Никто не мог бы изобразить так боль, которую он видел на ее лице несколько мгновений тому назад. Эта женщина не была авантюристкой и не имеет каких-либо видов на состояние вдовы. Она даже не знает, чего сама хочет.

Так что теперь ему делать? Он не знал, как долго сможет выносить это, ему придется призвать на помощь все свое самообладание, чтобы выдержать это притворство и еще держать руки подальше от нее. Боже, чем больше он прикасался к ней, тем больше ее хотел. Он должен остановить этот фарс прямо сейчас, и сказать ей правду — как честный человек.

Нет.

Маркиз поморщился. Если он скажет ей, почему на самом деле предложил эту сделку, что все это было испытание, уловка, как она отреагирует? И в тот же момент: она придет в ярость, узнав, что он солгал ей, манипулировал ею, и при этом действовал как полный хам, его благие намерения будут прокляты. И после того, что она открылась ему, его совесть не позволит ему спать по ночам, зная, что ее список предательств и разочарований вырос из-за него.

Его совесть? Черт, распутник не имеет совести. Что случилось с ним?

Бейнбридж застонал и лег на спину. Ситуация стала гораздо более сложной, чем он планировал. Он втянул себя в эту ситуацию и сделает все, чтобы выйти из нее. Чем раньше он убедит герцога пойти на компромисс со своей бабушкой, тем раньше это все закончится. Потом просто скажет Кит, что она убедила его в ценности ее свободы, и что они должны разойтись, без сожалений или обязательств. Или она воспримет это как еще один отказ, и дальше замкнется в своей оболочке?

И почему он так беспокоиться из-за того, что с ней случилось?

Проклятье!

Маркиз взъерошил волосы. Он станет монахом. Да, так и будет. Как только это все закончится, он примет духовный сан, заключив себя в спартанскую клетку в каком-нибудь монастыре, и никогда не посмотрит на другую женщину снова. Хотя он, скорее всего, сойдет с ума в течение месяца.

В то же время, это улучшит его поведение, даже если это положит конец обольщениям, что так естественно для него. Он просто должен быть осторожным с ней. Очень, очень осторожным. Конечно, как и все его добрые намерения, эти могут быть недолговечны.

Кит сидела у туалетного столика, глядя на свое отражение в зеркале. Она не выглядела по-другому. Но, чувствовала себя полностью другим человеком.

Кит посмотрела вниз, на кончики пальцев… Прикосновение губ Лорда Бейнбриджа остались на ее коже, наполнив все тело, да, она это признает, желанием. Николас хотел ее. Она понятия не имела, почему, но на данный момент это не имело значения. Он хотел ее. Кэтрин Мэллори. Вдову, серую мышку, стремящеюся стать аскетом. Ей нужно сохранить лицо. Это звучит малопривлекательно, по меньшей мере.

Она смотрела в зазеркалье. Непривлекательна, хотя Николас увидел что-то в ней. Что-то же привлекло его, что-то скрытое под этой дурной, но практичной прической и платьями, которые она привыкла носить. Он хотел ее, и это было взаимно. Такой желанной и привлекательной Кит никогда не чувствовала себя раньше.

Кит положила руку на густой, плотный пучок, свернутый на затылке и медленно вытащила булавки, ее рыжевато-золотистые волосы, как грива льва, рассыпались по плечам и дальше вниз по спине. Она взяла расческу с туалетного столика и начала расчесывать их тяжелые волны. Но проведя гребнем в третий раз, отбросила его в сторону со стоном разочарования.

Джордж любил ее волосы, он называл их венцом. На самом деле, он говорил это так, как будто волосы были ее единственной заслугой… Она подняла тяжелую прядь, закрутила между пальцами, а затем снова посмотрела в зеркало.

Ее собственные измученные зеленые глаза смотрели на нее из зеркала. Все волосы, тяжелые, длинные и непослушные, и даже несколько завитков на висках, должны были смягчить сильную линию ее челюсти, а казалось, душили ее. Она тонула, тонула в массе длинных немодных волос, в серых безразмерных платьях, И теперь задумалась о том, почему выбрала их.

Это не может быть неправильным, хотеть быть красивой, не так ли? Чтобы быть красивой и желанной, какой Николас дал ей почувствовать себя? Та в зеркале была не она. На самом деле, нет. Она никогда не одевалась кричаще, как попугай, когда Джордж был жив. Какая же она на самом деле?

Маркиз спросил ее, что она хочет от жизни. Вдова посоветовала ей хватать свое счастье. Провести жизнь одной, в окружении своих книг, это все, что она раньше с нетерпением ждала? Это все, что она хотела? Ее губы сжались.

Логика подсказывает, что если она хочет быть счастливой, то должна сделать что-то для этого. Ничего не произойдет, если она будет сидеть здесь и хандрить перед зеркалом.

Кит сжала руку вокруг пряди, которую держала и вздохнула. Она начнет с этого. Джордж любил ее волосы. Это повод, чтобы отрезать их.

Кэтрин вызвала горничную.

— Лакшми, — сказала она, ее глаза не отрывались от зеркала, — хочу, чтобы вы сходили за Эппинг, камеристкой вдовствующей герцогини. Попросите ее прийти и постричь мои волосы.

В темных глазах одетой в сари женщины отразился явный ужас.

— Но, хозяйка, — запротестовала она с акцентом на английском языке. — ваши красивые длинные волосы… Конечно, вы не можете сделать такую ужасную вещь!

Кит нервно улыбнулась. В Индии женщины не стригут волосы, кроме как в знак глубочайшего траура по мужу.

— Это не имеет ничего общего со смертью Джорджа, Лакшми, и не умоляет ваших навыков моей горничной… Я устала от всей этой массы волос на моей голове. Эппинг укладывает волосы ее светлости, она знает, что сейчас модно. Пожалуйста, попросите ее прийти сразу же. Быстрее, пока я не изменила свое решение.

Лакшми сложила ладони в благоговейном жесте и ушла, но Кит услышала, как женщина пробормотала на хинди что-то о безумных англичанках.

Сначала волосы, потом… Кит потрогала простой материал юбки и скорчила гримасу. Жаль, что она не могла изменить что-то сразу в своем гардеробе, но это станет приоритетом после возвращения в Бат. Ведь Николас не хочет, чтобы она одевалась, как серая мышка, когда станет его….

Девушка проглотила вдруг возникший комок в горле, потом заставила себя произнести.

— Его любовницей.

Дрожь пробежала по ней. Любовница Николаса. Ее собственный инстинкт тела возмутился, но другая часть ее, о существовании которой до сих пор не знала, задрожала от волнения. Для такого дьявольски красивого мужчины лучше отношения без ограничений брака… Идея вызвала волнение.

А как насчет любви?

Кит опустила голову, волосы образовали завесу вокруг ее лица. Да, было бы счастьем, быть с тем, кто хотел бы беречь и любить тебя, но это больше того, что Николас может предложить. Существовать вместе с ним, быть объектом вожделения по его словам, будет ли этого достаточно?

Так будет. Ради вдовы, она заключила сделку с самим дьяволом, и после сегодняшнего дня была уверена, что он хотел ее. Долг и честь требовали, чтобы она шла до конца.

Тем не менее, один вопрос грыз ее: как она сможет принадлежать только телом лорду Бенбриджу, не рискуя сердцем?