Ослепленная звездой

Глава 12

Лейн глазам своим не поверила, когда не увидела черной машины. Она бросилась внутрь и проверила каждую комнату. Рядом с рукописями обнаружила записку, почерк был незнаком. Когда прочитала, рука ее задрожала. Не было обращения, не было «С любовью, Фергюс». Ей вдруг пришло в голову, что впервые видит его почерк, словно писал незнакомый мужчина, а ведь казалось, она знает его…

До боли перехватывало горло. С листом в руке Лейн опустилась в кресло и застыла, глядя в небо. Она сидела в полной неподвижности долго-долго, ей ничего не хотелось. По небу стремительно проносились облака, а по застывшим щекам катились слезы. Лейн не замечала их, только размывались акварельные краски заката. Потом боль прошла, словно вытекла со слезами. Когда вернулась способность думать, Лейн ощутила себя допотопной окаменелостью в плену у времени. Словно пелена упала с ее глаз, она видела яснее и дальше. Большой страх сторожил ее, бросая вызов. Страх назывался Зависимость.

Фергюс оказался прав. Она не была с ним до конца искренней, потому что до этого момента не знала правды о себе. Только теперь Лейн смогла понять, что после утраты сестры, жившей в полной зависимости от каждого в их семье, выше всего она стала ценить собственную независимость. А Фергюс предлагает ей поставить его с Ханной на первое место в ее списке ценностей и распрощаться с независимостью.

Конечно, хорошо, когда кто-то рядом, хорошо любить и быть любимой. Но разве ей этого достаточно? Фергюс считает это проявлением ее эгоизма, но разве у нее нет права подумать о своих насущных потребностях? Она не желает отказываться от них. Может, это Фергюс не способен реально взглянуть на вещи?

Конечно, есть и другая сторона. Такая ситуация может повториться. Разве она зарекалась от жизни, в которой есть любовь, дети? А если нет, то почему Фергюсу она должна предпочесть кого-то другого? Даже в этом состоянии Лейн понимала, что это немыслимо.

Решив, что так она никогда не заснет, Лейн натянула куртку, вышла из коттеджа и спустилась к бухте. В сгустившихся сумерках слышался только плеск вод у берега. Ночной воздух был холодный. Лейн не пошла далеко, а присела на один из торчащих у тропинки камней и подумала, что теперь она спокойно и объективно оценивает сложившуюся ситуацию. Не надо обманывать себя тем, что у нее есть выбор… Размышления ее были прерваны атакой шотландских комаров, и Лейн поспешила обратно, пряча лицо от укусов агрессивных насекомых. Поэтому она не заметила человека, шедшего навстречу, и Фергюсу пришлось окликнуть ее. Он тоже боролся с комарами, то и дело хлопая себя по лицу.

— Лейн! Пошли скорее, дай ключи!

Времени на расспросы не было, облепленная комарами, Лейн выудила из кармана ключи и протянула ему. Фергюс побежал к коттеджу открывать дверь. Они вздохнули с облегчением, оказавшись в безопасности.

— Кровососы проклятые! — выругался Фергюс, хлопая себя по лбу.

Лейн побежала в ванную и вернулась со спиртом и ватой.

— Иди сюда, — приказала она, отвела его руку и обработала уже покрасневшие места укусов. — Я думала, сейчас для них не время. Наверное, из-за потепления. — Она отступила от него. — Между прочим, почему ты здесь? Ты вроде уезжал.

— Совесть замучила. Поехал к парому, остановился позвонить, передумал и поехал на юг. Я много думал. Пожалуйста, позволь мне.

Фергюс забрал у нее флакон со спиртом, вату и протер Лейн лицо.

— Я рад, что вернулся, — решительно заключил он. — У тебя такой вид, будто ты плакала после моего отъезда.

Она с улыбкой призналась:

— И очень долго.

— Тебе нужно восстановить запас жидкости! — нежно подтрунивая, сказал он. — А что, если я приготовлю нам выпивку?

— Было бы чудесно. У меня ноги промокли.

— Может, ты примешь душ? Тебе это просто необходимо.

— Хорошо, — согласилась она, — я быстро.

— Не торопись.

Лейн посмотрела на него долгим взглядом и тихонечко вздохнула, словно утешившийся ребенок.

— Что это значит? — спросил он, усмехаясь.

— Я расскажу тебе позже, — пообещала она.

Пока Лейн переодевалась, Фергюс довел воду до нужной температуры и проводил ее в ванную комнату.

— К вашим услугам, мадам, — промолвил он, склонив голову.

Глаза ее радостно сияли ему навстречу.

— Вы очень любезны, сэр.

Фергюс закрыл дверь и пошел шарить по кухонным полкам.

Выйдя из душа, Лейн нашла его лежащим на диване со стаканом в руке и читающим женский журнал.

— Там еще и на тебя горячей воды хватит, Фергюс.

Увидев ее порозовевшей и уже не такой измученной, Фергюс встал и отложил в сторону журнал.

— Иди сюда, давай выпьем. Джин с тоником тебя устроит?

— Замечательно!

Он принес из кухни ее бокал и вручил со следующими словами:

— Похоже, с запасами выпивки у тебя все в порядке.

Лейн попробовала напиток, в который Фергюс добавил ломтик лимона и лед.

— Вкусно, — оценила она. — Видишь ли, если погода испортится, будет чем утешиться.

— Проходи, садись.

Лейн оглядела себя.

— Мне надо одеться.

— Все равно скоро спать, не стоит. — Он взял ее за руку. — Иди ко мне.

Лейн позволила усадить себя рядом на диване. Ей было спокойно. Он мог бы даже стать ее мужем. Услышав, что он говорит, она удивилась.

— Извини, я расстроил тебя.

— Не ты меня расстроил, Фергюс.

— Я так тебя понял.

— Проще всего обвинить тебя, но у меня было время подумать и… Я не права, извини меня.

— Ты пришла к каким-то выводам?

— Да, сверх ожидания, я многое поняла. Хочешь послушать?

Она снова отпила из бокала. Увидев, что содержимое бокала заметно уменьшилось, он взял его из рук Лейн и отставил в сторону.

— Расскажи, пока еще язык не заплетается.

— Во-первых, — начала она, — я внушила себе, что я независимая. Оказывается, я совсем другая. А нужно мне это было, чтобы оградить себя от посягательств мужчин. Понадобилось немало времени, чтобы понять истину: если кто-то зависит от тебя, то и ты становишься зависимым от него в определенном смысле.

Фергюс ждал продолжения с непроницаемым видом.

— Во-вторых, если бы я потеряла тебя, мне пришлось бы податься в монахини, чтобы не сойти с ума. — Лейн положила руку ему на колено и продолжала. — Отсюда вытекает, в-третьих, что мне следует, по крайней мере, принять твое предложение о шести неделях испытательного срока… для обеих сторон.

— Что-нибудь еще?

— Осталось сделать признание. Недавно я поняла, что обязана стать самой счастливой женщиной на земле и не посвящать тебя в это…

Фергюс взял ее за руку.

— Перестань играть словами, говори прямо, я пойму.

Лейн улыбнулась, глядя в его синие глаза.

— Я люблю тебя! — Ей показалось, что он не верит, и она порывисто обняла его за шею. — Честно! Как мне тебя убедить?

Он покачал головой.

— Лучше бы ты этого не делала, я и по работе сыт этим по горло.

— А этим? — Она поцеловала его.

Он позволил ей поцеловать себя, а потом снял ее руки со своих плеч и мягко сказал:

— Я тоже размышлял.

— Да?

Он передал Лейн ее бокал.

— Может понадобиться. Вряд ли тебе понравится то, что я скажу.

— Почему? — спросила она, не придавая значения его словам.

— Полагаю, тебе нужно пространство для дыхания.

— Пространство для дыхания?

Как бы подчеркивая значительность своих слов, он встал.

— Какое-то время побыть одной, чтобы привыкнуть к мысли о новой жизни.

Все еще под обаянием теплоты и любви, она сочувственно спросила:

— Тебя это пугает?

Он медленно покачал головой и присел перед ней.

— Ты, моя королева, еще очень ранима. Никогда не встречал женщины, которая бы плакала так много.

Она прищурилась.

— Вообще мне это не свойственно!

Он недоверчиво улыбнулся.

— Я понимаю, это моя вина, так навалиться на тебя. У меня чувство, словно я попал в термитник.

— Ничего себе сравнение! Благодарю! — Лейн хватило юмора не обидеться.

Он пожал плечами.

— Когда я говорю, что нужно время, я имею в виду… обсудить условия перемен, которые так тебя пугают.

— Похоже, тебе самому требуется это самое пространство, Фергюс, — высказала предположение Лейн.

Он взял ее руки в свои.

— Мне хочется, чтобы у нас все было как надо с самого начала. Сколько тебе еще понадобится времени, чтобы закончить работу?

— Срок истекает через шесть недель, кажется, хотя, чувствую, если они одобрят, придется заниматься этим и впредь.

Он кивнул.

— И я не знаю, сколько еще продлятся съемки. Вчера разговаривал с Джерри, похоже, разногласия будут улажены в ближайшие дни. Положим, на все три месяца.

Лейн уставилась на него, но дар речи не потеряла.

— Три месяца?! — не веря своим ушам, переспросила она.

— Я успею подготовить Ханну. А потом, наверное, у нас будет свободное время, которое мы проведем вместе.

— Но три месяца! — повторила Лейн, предчувствуя в этом угрозу для только что обретенного покоя.

Он снова переместился на диван рядом с ней.

— За нашими делами время пролетит незаметно.

И только тут она до конца осознала его слова. Теперь встала Лейн, вздымая руки.

— Ты бежишь от меня! Как только я призналась, что люблю тебя…

— Ну к чему мелодрама?

— Еще бы, тебе это хорошо знакомо, не так ли? — услышал он в ответ и улыбнулся. — Не могу в это поверить, — причитала Лейн. — От тебя то жарко, то холодно. Я не знаю, на каком я свете!

Фергюс тоже встал и, положив ладони ей на плечи, возразил:

— Жарко, Лейн. С первой встречи — только жарко.

Он привлек ее к себе и погладил волосы. Лейн придерживала полы халата. В глазах ее мелькнул вызов.

— Надеюсь, ты не хочешь начинать то, что не собираешься заканчивать?

Мгновения, казалось, растянулись. Наконец Фергюс уронил руки.

— Пожалуй, я приму душ, — сказал он. — Схожу за сумкой.

Лейн смотрела, как он достал свои ключи и вышел из комнаты. Она опустилась на подлокотник кресла, допила вино из бокала и подумала, что в одном она все-таки права — зависимость порождает разочарования. Ею снова овладело беспокойство, как заведенная, ходила она из кухни в гостиную и обратно, пока не услышала, как хлопнула входная дверь и заработал душ. Если он серьезно насчет этих трех месяцев, значит, так того требуют дела. Лейн заглянула в ванную комнату и впервые увидела его обнаженным. Он ее не разочаровал. Улыбнувшись, она смело встретила его взгляд.

— Что за…

Окинув его взглядом, Лейн заявила:

— Вот и я тебя увидела, дорогой. — Она подмигнула. — Кажется, меня ты устраиваешь.

Фергюс схватил полотенце и, обмотавшись, выбрался из ванны.

— Знаешь, теперь я могу описать знаменитого Фергюса Ханна с точностью до миллиметра и послать в какой-нибудь журнальчик.

— Надеюсь, все-таки сантиметра…

Лейн улыбнулась.

— Даже до последнего дюйма. Я раскрою все твои секреты и сделаю на этом состояние.

— К чему ты клонишь, Лейн? Как понимаешь, мне надо вытереться.

— Давай, я помогу тебе. — Лейн потянулась к его полотенцу, но он быстро отступил.

— Если нечего сказать, то, по-моему, тебе надо выйти.

Лейн развязала пояс халата и скинула его с плеч.

— А это ничего не говорит?

Он критически оглядел ее с ног до головы, пока наконец не встретил ее вызывающий взгляд.

— Убери его, — посоветовал он.

Зеленые глаза улыбнулись, глядя на его полотенце.

— Но ведь тебе доставляет удовольствие смотреть на меня, я уверена.

Он ухмыльнулся.

— Ты действительно напрашиваешься?

— Думаю, я не могла бы изложить это проще, — подтвердила она.

— Тогда я предлагаю, дорогая… — он поднял халат и набросил ей на плечи, — чтобы ты ждала меня в своей спальне.

Довольная собой, Лейн пошла к двери.

— Да, надень какие-нибудь сексуальные вещички, — сказал Фергюс. — Я предпочитаю сам раздевать своих женщин.

Множественное число пришлось ей очень не по душе, и Лейн не оглянулась, но самодовольство взяло вверх, ей понравилось, как она вела себя, именно потому, что раньше и вообразить такого о себе не могла. Разумеется, сказался выпитый джин. Похоже, он ударил ей в голову. К тому же она пила на голодный желудок. Вот уже сколько часов они оба ничего не ели.

Она перерыла весь чемодан в поисках чего-нибудь хоть приблизительно сексуального. Оказалось, что ничего похожего она на Скай не привезла. Вряд ли он сочтет ее привлекательной в одних сапогах и с зонтиком, если только он не поклонник эксцентрики.

Лейн вздохнула и присела на постель. Она вдруг почувствовала себя усталой как собака и потеряла всякий интерес к сексуальной одежде. День вышел длинным, душевно измотавшим ее, а постель была такой мягкой и соблазнительной. Пусть разбирается сам с ее телом. Она скинула с плеч халат, залезла под простыню и уткнулась головой в подушку. Какое блаженство! Лейн закрыла глаза. Она не слышала, как Фергюс тихо окликнул ее, не видела, когда выключился свет. Не разбудил ее и дразнящий запах из кухни, где Фергюс готовил себе омлет.

Утром Лейн разбудил странный шум за окном. Она посмотрела через занавеску и увидела барана, таранящего дверцу ее машины своими рогами. На стук по стеклу он не обращал внимания, поэтому Лейн оделась и, выскочив из коттеджа, предстала перед бараном, который только фыркнул на нее и снова принялся за свое дело. Лейн схватила палку и угрожающе замахнулась, баран убежал, смешно вскидывая задние ноги и жалобно блея.

Дойдя до двери коттеджа, Лейн поняла, что не видно черной машины. На нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Медленно пройдя через холл, она вернулась в спальню. На часах было семь сорок пять. Лейн раздвинула шторы и рухнула на постель. Какая же она дура! Какую возможность упустила! Даже представить страшно, что он думал сейчас о ней. Только когда она уселась перед зеркалом и с выражением крайнего презрения осмотрела свое лицо, на глаза ей попался сложенный лист бумаги, на котором крупными буквами было написано ее имя. Она вернулась на постель и открыла записку с замирающим от страха сердцем.

«Дорогая, невыносимо покидать тебя после самой незабываемой ночи в моей жизни. Ты вознесла меня к высотам страсти, переходящей в экстаз… и так много раз. Я не ожидал такого от себя, а ты от себя. Я не смог ждать три месяца, чтобы обладать твоим желанным телом снова и снова. Хорошо, хоть осталась память о тебе, твой любовный укус на левой ягодице.

Кстати, не считай, что между нами не должно быть общения все это время. Мы можем звонить друг другу, мой факс в полном твоем распоряжении.

Между прочим, рекомендую тебе воздерживаться от спиртного, если только ты не готовишь себя на роль отрицательной героини в следующем моем фильме. Береги себя.

(Я подумал, тебе было бы приятно иметь что-то, напоминающее обо мне, поэтому оставил грязную сковородку в раковине.)

Я люблю тебя, Лейн.

Ф.

P. S. Ты и правда думаешь, что я мог бы стать писателем? Уверен, воображение у меня есть».

Лейн упала на спину и прикрыла письмом улыбку. Этот мужчина абсолютно ненормальный. Она поцеловала его строчки и блаженно потянулась. В кои-то веки по уши влюбилась, и ей это начинало доставлять удовольствие.

За следующие три дня у Лейн в походке появилась упругость, а в голове расцветали новые замыслы. Даже в плохую погоду она насвистывала, мурлыкала себе под нос и писала. И не было случая, чтобы ей захотелось покопаться в себе или прокрутить какой-нибудь видеофильм. Ничто не могло испортить ей настроение.