От всего сердца

Глава 17

Когда мы в последний раз покидали нашу команду в гостинице, Дина, Карат и женщина-оборотень сражались с искаженным ад-алом. Грядет свидание Суверена с Эллендой. Вернется ли наше трио вовремя, чтобы Дина успела приступить к своим обязанностям хранительницы гостиницы, переживут ли они это путешествие? Следите за обновлениями в следующей захватывающей части… Итак, я замолкаю.

Дверь, ведущая из Баха-чар к «Гертруде Хант», распахнулась, и мы с Карат, пошатываясь, вошли в нее, измазанные кровью и зловонными жидкостями. На наши плечи были закинуты руки потерявшей сознание женщины-оборотня, которую мы несли между собой. Мы сделали шаг и наткнулись прямо на Шона.

— Черт возьми, — прорычал он, выхватывая женщину-оборотня из наших рук.

— У нас нет на это времени. Она в критическом состоянии, а Карат ранена.

— Я в полном порядке. — Карат одарила меня фирменной ухмылкой рыцарши-вампира.

Конечно, это было не так. Левая сторона ее лица была цвета граната, дыхание было рваным, а ее доспехи требовали многочасового ремонта. Вампиров не так-то легко ранить. Она либо получила сильный удар, либо приземлилась на лицо.

Я открыла в полу туннель в лазарет. Шон поднял оборотня, как ребенка, и начал спускаться.

— Как только с этим разберемся, мы найдем время.

Прозвучало как угроза.

Оборотень была на грани смерти, а травмы Карат нельзя было откладывать в долгий ящик. Если бы у нас был только один медицинский блок, у нас были бы проблемы, но, к счастью, мы демонтировали его три месяца назад и заменили тремя совершенно новыми, ультрасовременными роботизированными станциями, поэтому наш маленький лазарет теперь квалифицировался как медицинский пункт, а не как медотсек. Они ждали нас — три современные больничные кровати с замысловатыми каркасами.

В тот момент, когда Шон опустил оборотня в ближайший медицинский блок, тот развернулся, как одна из тех трехмерных поздравительных открыток. Сканеры выскользнули из-под кровати, скользнув диагностическими лампами по ее телу, а роботизированные конечности выскочили из рамы, снимая с нее одежду. Результаты сканирования высветились над устройством. Три сломанных ребра, разорванное легкое, внутреннее кровотечение… Ох, кошмар какой! Искаженный ад-ал прорезал ее скафандр и ребра, словно они были из папиросной бумаги.

По иронии судьбы, скафандры считались мягкой броней, причем термин «мягкая» был относительным. Существовало много вариаций мягкой брони, но требования диктовали, что она должна быть гибкой, плотно прилегающей и способной остановить обычный клинок. Я могла рубить женщину-оборотня весь день обычным ножом и не оставить ни следа. Один взгляд на ее грудь сказал мне, что ее костюм не подлежит ремонту.

Карат коснулась герба Дома Крар, вделанного в ее нагрудник. Син-броня разошлась по швам, и она опустила ее на пол. Ой. Все было хуже, чем я думала.

Обычно снять с вампира доспехи было невыполнимой задачей. Они снимали их только в уединении своих покоев, для отдыха и интимной близости. Для них броня была второй кожей, которая защищала их, и когда они были серьезно ранены, они боролись за то, чтобы сохранить ее, даже если это было нелогично.

Мой будущий зять стал прекрасным примером. В последний раз, когда он был в гостинице, на нас напал всемирный убийца, ужасный организм, который поглотил бы всю планету, если бы Арланд не отравил его своей кровью. Токсины всемирного убийцы вызвали катастрофическую реакцию в Арланде, и по всему его телу образовались огромные кровавые волдыри. Он умирал, он знал, что умирает, и нам всем пришлось умолять его снять доспехи, чтобы мы могли попытаться залечить его раны.

Карат сбросила свою броню без малейших колебаний. Это была беспрецедентная демонстрация доверия. Безусловно. Она была лучшей подругой Мод, а я была ее сестрой. Карат доверила мне свою безопасность.

Темно-серый костюм, который Карат носила к телу, к счастью, был без крови, но ее кости должны были быть сломаны.

— Если я засну, разбудите меня, — сказала она. — Я не могу пропустить свидание Суверена.

— Разбудим, — пообещала я.

Она забралась в устройство, и оно пришло в действие. Изображение высветилось на голографическом экране над кроватью. У нее было сломано ребро, и были ранние признаки сепсиса.

Шон встал передо мной, его лицо было суровым.

— Дина. Обеззараживающий душ.

Я дотронулась до противной слизи, высыхающей на моей коже, секунду посмотрела на свои испачканные пальцы и пошла мыться.

Десять минут спустя я вышла чистенькая, как младенец, одетая в другую мантию поверх шорт и футболки. Стоки из душа стекали в резервуар под полом. Зловонная слизь, которую я смыла со своего тела, казалась инертной, но я нагрела резервуар до тех пор, пока вся грязная вода не испарилась, а затем на всякий случай промыла резервуар кислотой.

Карат дремала в своем медицинском блоке с мечтательной улыбкой на лице. Шон уставился на женщину-оборотня, Горвар сидел рядом с ним.

Я подошла, чтобы встать рядом с ними.

— Как она?

— Будет жить.

— Карат будет счастлива. Она настояла на том, чтобы бежать с ней почти всю дорогу домой.

— Рассказывай, — сказал он, — от начала и до конца.

Что я и сделала.

Он с непроницаемым лицом посмотрел в потолок.

— Прости, — сказала я ему.

— За что?

— Я понятия не имела, что она спрыгнет с крыши и затеет драку.

Это была бесценная возможность пообщаться с похитителем Уилмоса. Я даже не знала, может ли искаженный ад-ал говорить или понимать меня, но я хотела все выяснить. Каждая крупица информации была драгоценна. Меня убивало то, что я больше ничего не получила от искаженного ад-ала.

Шон выдохнул.

— Ничто из того, что он мог бы нам сказать, не стоило того, чтобы ты пострадала.

— Я не пострадала.

— Я учуял запах твоей крови, когда ты вошла, и я чувствую, как гостиница витает вокруг тебя. Сколько магии тебе это стоило?

— Больше, чем я думала, что у меня есть, — тихо ответила я.

И я не должна была быть в состоянии этого сделать. В последний раз, когда я пыталась использовать свою магию таким образом за пределами гостиницы, я была на грани смерти, задыхаясь в своей машине на парковке «Костко». Если бы Шон не пришел за мной, я могла бы там умереть. Я вложила гораздо больше, чем тогда, в убийство искаженного ад-ала, но я продолжала ходить и разговаривать. Неужели моя сила росла без моего ведома?

Шон покачал головой.

— Магии было достаточно, чтобы спасти тебя, и Карат, и ее. Кем бы она ни была. Она не должна была начинать ту драку.

— Ты встречался с ней раньше? Я имею в виду, до того, как она появилась в гостинице? Может быть, во время одной из вылазок с Уилмосом?

— Если и было такое, то я не помню.

Меня не удивил ответ. Когда оборотни сталкивались с Шоном, они либо смотрели на него с обожанием, приставали к нему, либо пытались бороться с ним. Он взял за правило как можно меньше взаимодействовать со своим народом.

— Она действительно заботится о Уилмосе. Она рисковала своей жизнью ради него, — сказала я.

— Это не делает ее особенной. Каждый оборотень, которого я знаю, заботится о Уилмосе, — сказал Шон. — Если ты оборотень и у тебя есть проблема, ты идешь к Уилмосу. Он либо помогает тебе с ней, либо знает кого-то, кто может это сделать.

— Так же, как он помог тебе, отправив тебя на Нексус? — Мне не следовало этого говорить.

Шон повернулся ко мне.

— Тогда я хотел трех вещей: узнать об оборотнях, узнать о галактике и познать себя. Я хотел понять, как далеко могу зайти, поэтому попросил его дать мне самую опасную работу, которая у него была. Он считал, что это плохая идея. Изо всех сил старался отговорить меня. Сказал мне, что не для того он воспитывал моих родителей с младенчества, чтобы я покончил с собой, потому что думал, что мой отец видел большую луну.

Я не слышала эту идиому оборотней, но смысл было нетрудно понять. Ничто из того, что Земля могла бросить в Шона, не могло сравниться с той битвой, которую пережили его родители. Он хотел знать, может ли он соответствовать. Я должна буду извиниться перед Уилмосом.

— Так вот в чем суть его проектов? Помогать случайным оборотням?

— Это либо устранение угрозы, либо получение денег. Он никогда их не хранит. Они исчезают, как только появляются.

— Я понятия не имела, что Уилмос крестный отец феи-оборотня, — пробормотала я.

Шон прыснул.

— Ты должна будешь его так назвать, когда мы спасем его.

— И ты уверен, что она не из семьи Уилмоса?

Он покачал головой.

— У него нет близких. Если не считать альфа-штамма. Частичка его ДНК есть в каждом из нас.

Шон взглянул на женщину-оборотня.

— Она тебе, похоже, совсем не нравится, — сказала я ему.

— Она ворвалась в гостиницу, а затем подвергла тебя опасности.

— Мы уже обсуждали это раньше. Будут времена, когда я буду в опасности.

— Я бы хотел, чтобы такие случаи были реже. Их можно избежать. Женщина обращается к тебе. Ты принимаешь ее условия. Ты не сопротивляешься.

— Ты видел запись, выбора не было. Я встретилась с ней, и я остаюсь при своем решении. Она ни за что не переступила бы порог гостиницы и не позволила бы мне изменить место встречи. Шон, ты бы видел ее глаза.

— Меня не волнуют ее глаза.

Линия его челюсти напряглась. Он приблизился и поцеловал меня. Я попробовала Шона на вкус, и лес внутри него поглотил меня целиком. Деревья сомкнулись, укрывая меня, и ужасающий волк со шрамами, живущий там, обернулся вокруг меня, чтобы уберечь.

Поцелуй закончился, и я посмотрела на него снизу вверх. Он прижал меня к себе, его сильные руки были теплыми. Не было места безопаснее.

— Ты волновался? — тихо спросила я.

— Немного.

Я положила голову ему на грудь.

— Я тоже волновалась.

В идеальном мире Шона мы живем долго и счастливо в полной безопасности, и ничто не причиняет нам вреда. Но даже он понимает, что подобное будущее не просто нереалистично, оно будет еще и скучным. Мы сами по себе не такие. Еще до того, как мы стали жить вместе, он был солдатом-оборотнем, искателем приключений, а я была хранительницей гостиницы, которая взяла на себя обязанность патрулировать окрестности. У нас было множество шансов выбраться и устроиться в более мирной жизни, но мы их упустили. Дело было не в том, что мы искали неприятностей, а в том, что мы не отступали, когда они нас находили.

— Я в порядке, — сказала я ему.

Он прижал меня к себе.

— Я вернулась целой и невредимой. Я встретилась с женщиной, я сражалась с искаженным ад-алом, и я все еще здесь.

Он снова поцеловал меня.

— Если ты продолжишь это делать, мы пропустим свидание Суверена, — пробормотала я.

— Это того стоит.

— Мы не можем. Его могут убить.

Он вздохнул.

— Ты веришь этой чешуйчатой женщине?

— Да. И я знаю, как мы можем быстро проверить ее информацию.

Он нахмурился.

— Куки?

Я кивнула. Информационная сеть клана Нуан была одной из лучших в галактике. Куки хотел, чтобы победила леди Вексин. Если в результате этого кандидат пиратов будет исключен, леди Вексин столкнется с меньшей конкуренцией.

— Если он сможет подтвердить это, то я хоть что-то сделаю правильно.

Я притворилась, что вздыхаю.

Шон оскалил зубы.

— Ты надрала задницу. Ты победила его за пределами гостиницы. Это чертовски потрясающе.

Он гордился мной, что делало все лучше.

Ведь это было своего рода удивительно, я не должна была быть в состоянии сделать это.

— Расскажи мне еще, какая я удивительная.

— Такая удивительная.

Я улыбнулась.

— Эта штука проделала номер с Карат, и она хороша, — сказал Шон.

— Она очень хороша.

— Он убил бы ее. — Он кивнул на женщину-оборотня. — А ты сломала его, как веточку. Если бы я был тем, кто похитил Уилмоса, я бы сейчас волновался. Все пошло не так, как они рассчитывали.

Совсем не так.

— Хотела бы я знать, что означает этот пучок волос. Это «поторопись и забери его» или «делай, как мы говорим, или он будет мертв?»

— Невозможно сказать. Что бы ни оживляло этих существ, оно думает не так, как мы. Единственное, что мы можем сделать, это действовать так, будто он жив и его все еще можно спасти.

Единственный способ выяснить это — закончить отбор пары и добраться до Каррона.

В гостинице зазвонил колокольчик. Настало время для первого свидания Суверена. Я вздохнула и пошла будить Карат.

РАСПИСАНИЕ ВЕЩАНИЯ ДОМИНИОНА ИМЕЛО ОПОРЕДЕЛЕННУЮ закономерность. Официальные мероприятия, не представляющие особого интереса, такие как повторное представление кандидатов, были наиболее отредактированы и представлены аудитории со значительной задержкой. Испытания же проходили почти в режиме реального времени, с задержкой всего в несколько минут для внесения экстренных корректировок. Свидания с отдельными кандидатами проходили практически в режиме реального времени.

Ничто не могло пойти не так.

Когда Ората поняла, какую власть хранители гостиницы имеют над своим окружением, она буквально запрыгала от возбуждения. Благодаря руководителю отдела по связям с общественностью Косандиона, каждого кандидата попросили указать предпочтительное место для свидания. Элленда выбрала деревья. Никаких других указаний. Только одно слово: деревья.

Я отвела для них фруктовый сад.

Раньше, когда я росла в гостинице родителей, я отвечала за сады. Они были моей любимой частью работы в гостинице. Они были моей любимой частью работы в гостинице, а массивная магнолия, которая доминировала над другими деревьями и клумбами, была моим главным достижением.

Я была хранительницей гостиницы уже около четырех лет, и мой фруктовый сад был прекрасен. С улицы это выглядело как любой типичный сад на заднем дворе, который можно найти в доме с небольшой площадью. Декоративные кустарники, несколько яблонь, несколько дубов. Если бы вы пробирались сквозь кусты, то наткнулись бы на мою камуфляжную стену, высокий барьер, спроектированный так, чтобы идеально имитировать окружающие его кусты. Очень тонкий и незаметный с улицы, он менялся вместе с окружающей средой и тянулся вдоль всего участка, скрывая настоящий фруктовый сад от посторонних глаз.

Косандион теперь ждал во внутреннем саду, который никто, кроме гостей и нас, никогда не видел. Высокие яблони окаймляли широкую каменную дорожку. Они закончили цвести, и на их ветвях появились крошечные плоды. Солнце просвечивало сквозь зеленые листья. Между деревьями и по краям дорожки росли цветы: малиновые коры, портулак всех оттенков от розового до лимонно-желтого, циннии, переливающиеся пурпурным, розовым и малиновым, и, наконец, в ярко освещенных местах — красная юкка. Колибри с рубиновыми горлышками парили возле крошечных цветков юкки. В воздухе пахло цветами и летней травой.

— Не могли бы вы установить экран, пожалуйста? — прошептала Ората в мой наушник.

У меня были свои сомнения по поводу экрана. Свидание, казалось, должно было быть личным делом, но Косандион попросил меня прислушаться к пожеланиям Ораты.

Я пошевелила рукой, и массивная ветвь проскользнула сквозь полог и вырастила на нем экран. На нем шла трансляция из Океанского обеденного зала. Мы поместили в него всех делегатов с закусками и прохладительными напитками. Прямая трансляция свидания выводилась на нескольких огромных экранах, так что они могли видеть каждый момент в режиме реального времени.

Шон придерживался задней стены. Он был одет в серую мантию и по такому случаю превратил свое обычное копье в посох. Первоначально он собирался сопровождать свидание, но я была слишком измотана, чтобы прямо сейчас справиться со столовой, заполненной таким количеством существ.

И прямо сейчас у него не было Тони в качестве прикрытия. За несколько минут до свидания я рассказала Тони о подставном кандидате и о встрече с искаженным ад-алом. Он вышел из гостиницы, чтобы посмотреть на место боя. Очень немногие вещи могли сбить улыбку с лица Тони, но это случилось. Майкл был его хорошим другом. Тони хотел отомстить. Он не говорил об этом, но его глаза говорили о многом.

В Океанском обеденном зале среди делегатов пробежало волнение. Люди и существа обернулись.

В зал вошла Карат.

Ремонт син-брони был тонким искусством, требующим многолетней практики. У Карат не было времени починить ее, поэтому она не стала утруждать себя. Ее некогда безупречно черные доспехи были поцарапаны. Большая рана пересекала ее грудь, а две поменьше отмечали ребра. Рана на левой стороне ее лица из ярко-красной превратилась в несколько менее свежий, но очевидный синяк, и она несла его как знак почета.

Дагоркун побагровел, и я не могла сказать, от ревности или любопытства. Карат вздернула подбородок и направилась к столу наблюдателей. Дом Меер практически вывихнул шеи, пытаясь разглядеть получше.

— Неплохой выход, — пробормотал Косандион рядом со мной.

— Посмотрите на лицо Бестаты, — сказала я.

Глаза Бестаты сузились. Она сосредоточилась на Карат, как тигр, который только что увидел другого тигра, истекающего кровью, и отчаянно пытался выяснить, что за хищник их нанес.

Шесть крошечных шаров, размером примерно с грецкий орех, поднялись в воздух, кружа вокруг нас и над нами. Камеры Ораты.

— Вы в прямом эфире, — сказала Ората в мой наушник.

Точно. Больше никаких приватных бесед. Я приглушила звук на экране, показывающем обеденный зал, чтобы он не мешал.

Задняя дверь гостиницы открылась, и появился Тони, выводя Элленду на свет. На ней все еще была золотая краска и ее грубая тканая темная одежда. Выражение ее лица было бесстрастным.

Тони отошел и растворился в темном проходе. Он собирался отправиться в обеденный зал, чтобы помочь Шону.

Элленда подошла к Косандиону. Он наклонил голову на пару дюймов.

— Добро пожаловать, каленти.

Элленда медленно склонила голову. Приветствия не последовало. Начинаем с потрясающего старта.

— Пойдемте, прогуляемся? — спросил он.

— Да.

Они вдвоем зашагали по тропинке, оставляя между собой примерно фут пространства. Я шла на пару шагов позади. Шары Ораты последовали за ним. Мой экран тоже двигался, скользя с ветки на ветку вдоль тропинки.

— Из какой ветви вы родом, каленти? — спросил Косандион. Его голос был спокойным и легким, успокаивающим своим теплом.

— Мой народ родом из Сахавы.

— Страна скал и темных лесов, где в глубине цветут светящиеся цветы авы.

В голос Элленды вернулась частичка жизни.

— Да. Вы когда-нибудь были там?

— Мама возила меня туда, когда я был маленьким. Мы провели четыре дня в Доме на утесе. Я помню, как спал в гамаках из паучьего кокона, подвешенных над бушующим морем. Я думал, что это лучшая кровать, которую когда-либо изобретали. Косандион тихо усмехнулся.

— Я удивлена. Гамаки-коконы пугают чужаков.

— Я не чужак. Я дитя Доминиона и дитя умы. Одно не исключает другого.

— Я не хотела вас обидеть. — Осторожность застыла в ее голосе.

Косандион одарил ее еще одной улыбкой.

— Я не принял на свой счет.

Они добрались до пруда, где каменная дорожка огибала воду. Пруд занимал целый акр, мелкий, кристально чистый водоем с большим плоским камнем, выступающим в нескольких футах от его левого берега. Маленькие рыбки шныряли в прохладных глубинах, а на поверхности цвели сверкающие водяные лилии. Каменные скамейки вдоль дорожки служили местом для отдыха. Это было любимое место Шона. Когда в гостинице было затишье от посетителей, мы приходили сюда, купались в пруду, лежали на горячем камне и пили пиво.

Косандион и Элленда продолжили идти по тропинке.

— Вы действительно это имели в виду? — тихо спросила Элленда. — Вы дитя умы?

Косандион закатал левый рукав и поднял руку. Ряд замысловатых белых татуировок, пронизанных золотом, отмечал его темную кожу.

Элленда остановилась и повернулась к нему с решительным лицом. Он повернулся к ней. Они стояли на тропинке совершенно неподвижно, в одной и той же прямой позе. В тот момент они оба выглядели так, словно принадлежат одному народу.

Элленда глубоко вздохнула.

Я приготовилась к нападению.

— Скажите мне, что вас беспокоит, каленти. Вы можете рассказать мне все, что угодно.

— Все, что угодно? — спросила она.

— Вообще, что угодно. Это наш момент. Мое время и мое внимание принадлежат вам.

Элленда выдохнула и закрыла глаза.

Если бы она пошевелила хоть одним мускулом в его сторону, я бы уронила ее сквозь пол. Я потратила много магии, но это не заняло бы много времени.

Женщина ума открыла глаза.

— Не выбирайте меня.

На экране позади них замер Океанский обеденный зал. Никто не шевелился.

— Что вы имеете в виду? — спросил Косандион.

— Не выбирайте меня. Я не хочу быть вашей женой.

О, ничего себе. Такого поворота я не ожидала.

— Моя ветвь в долгу перед внешними силами, — сказала она. — Я здесь, чтобы отплатить за это.

Долг превыше счастья. Конечно.

— Требовалось мое присутствие. Я не хочу выходить за вас замуж. Я не хочу оставаться жить в Доминионе. Не пытайтесь отнять у меня свободу, потому что я буду защищать ее ценой своей жизни. Поэтому, пожалуйста, не выбирайте меня.

Воцарилось молчание. Птицы щебетали на деревьях, рыба выскочила на поверхность воды и плескалась, но два человека передо мной были совершенно неподвижны и молчаливы.

На экране лица «Команды Хмурых» сморщились, у одних от тревоги, у других от возмущения. Их лидер сжал кулаки.

В Косандионе произошла неуловимая перемена. Он казался каким-то большим, грозным, величественным, больше не человеком, а воплощением силы.

— Чего вы на самом деле хотите, дщерь умы? — спросил он.

Элленда открыла рот, а затем заговорила, словно прыгая со скалы.

— Я хочу вернуться домой на свою планету и к мужчине, которого люблю.

— Да будет так, — произнес Суверен.

В его голосе звучала решительность. Мурашки побежали по моим рукам.

— Хранительница, отведите Элленду из ум к порталу. Как только она пройдет через него, Доминион отправит корабль, который доставит ее обратно в родной мир. Ни один гражданин Доминиона никогда больше не побеспокоит ее или ее ветвь.

На экране один из «Команды Хмурых», мужчина в бело-зеленом, встал и направился по проходу к двери.

Куда, черт возьми, он собрался?

Мужчина подошел к столу, за которым сидел Святой Экклезиарх со свитой.

Прозрачная колонна вырвалась из-под пола, запечатав Святого и его свиту внутри нее. Ветер трепал их волосы, когда Шон пустил им внутрь свежего воздуха. В то же время вторая колонна окружила мужчину из «Команды Хмурых», отрезав его от обеденного зала. Он дернулся и рухнул.

Я дала звук.

Звук с ревом ворвался внутрь, существа вскочили на ноги.

Шон перепрыгнул через столы и приземлился посреди зала, его серая мантия развевалась вокруг него. Посох в его руке раскололся, выпустив блестящий зеленый наконечник копья. Его рот открылся, и он взревел глубоким рычанием оборотня альфа-штамма. Это был тот же самый рык, который гремел над полями сражений Нексуса.

— Не двигаться!

Триста существ в обеденном зале замерли на месте.