От всего сердца

Глава 5

Глупенький сфинкс. Не смог справиться с Первым Ученым, получателем Звездного Пера, Мудрецом Великого Древа, самым эрудированным из космических куриц-философов!

Что такого в Карроне, и почему Уилмос был обречен? Читайте дальше, чтобы узнать.

Мы сидели в штабе, круглой комнате, где корень гостиницы образовывал круглую платформу, позволяя установить более тесную связь с «Гертрудой Хант». Хранители гостиниц существовали в симбиозе со своими гостиницами, всегда чувствуя друг друга, но на расстоянии и по отдельности. Связь же с корнем превращала нас в одно целое.

Вдоль стен тянулись экраны, их разбавляли голографические проекции. Тот, что слева от меня, был обхвачен тонкими усиками дерева, пульсируя блеклым светом через равные промежутки времени, пока гостиница с треском расшифровывала запись из магазина Уилмоса. Я спросила Шона, всегда ли Уилмос зашифровывал записи с камер наблюдения, и он ответил «да». Очевидно, старому оборотню не хотелось, чтобы случайные люди совали нос в его делишки. Это заняло так много времени, что я соорудила для нас пару кресел. Я расположилась в своём, но Шон с непроницаемым лицом расхаживал по комнате размеренным шагом.

На огромном экране перед нами повис Каррон, словно зловещий шар какого-то космического фокусника.

Большая планета, почти вдвое больше Земли, Каррон, парил в обертке из зеленой атмосферы. Это был не жизнерадостный травяной цвет, намекающий на буйство растений, и не голубовато-зеленый цвет мелководных океанов и живительной воды. Нет, это был глубокий болезненный оттенок зеленого, цвет, который можно найти в видеоигре, ассоциирующийся с нежитью. Под зеленью очертания континентов цвета ржавчины огибали планету, прерываясь на полюсах бескрайними безмятежными морями.

— Расскажи мне еще раз, — попросил Шон.

— Это холодный ад из метана, электричества и пыли. Метан сжижается при температуре -260 градусов по Фаренгейту[2]. В этих полярных морях температура -300 градусов по Фаренгейту[3]. В них нет ни кислорода, ни фосфора. Атмосфера словно суп, плотная и богатая азотом. Снег наэлектризован и состоит из частиц углеводорода.

Я приблизила один из континентов возле экватора, и сплошная ржавчина разделилась на отдельные вихри и зазубрины, словно огромное создание оставило на планете свой отпечаток пальца.

— Дюны Каррона — порождение наэлектризованного песка и метановых ветров. Ветер дует на восток, но вершины дюн указывают на запад. Происходит это из-за того, что электричество заставляет углеводородные частицы песка слипаться между собой. На экваторе глубина дюн превышает сто метров. Попытавшийся приземлиться там корабль будет проглочен целиком. Статическое электричество песка поджарит всю электронику и проводку, а большинство ракетных двигателей прекратят свою работу.

— Похороненные заживо, ослепшие, оглохшие и неспособные пошевелиться.

— Именно. Даже если корабль зависнет в атмосфере без посадки, это будет похоже на полет сквозь песчаную бурю, за исключением того, что песок наэлектризован и липок, он немедленно прилипнет к корпусу. Через несколько минут корабль превратится в песчаный шар с мощным зарядом. Если вес не обрушит его, то его разнесет хаос, возникший из-за пыли.

— Что насчет океанов?

— Данные о Карроне, — сказала я гостинице.

Экран моргнул. Темный, насыщенный серо-зеленый океан раскинулся перед нами. Что-то зарябило под его поверхностью. Жидкость вздулась и показалась масса плоти, бесформенная, но твердая, словно микроскопический организм каким-то образом увеличенный до огромного размера. Пульсируя, бледная плоть скользила и перетекала, извиваясь, словно лавкрафтовский кошмар…[4] Она повернулась и исчезла в холодных глубинах.

— Мне показалось, ты сказала там нет кислорода или фосфора, — угрюмо заметил Шон.

— Это жизнь, основанная на цианиде. Винилцианидные мембраны вместо липидных. Это все, что мы знаем о местных, каррах. Они живут в океанах, уничтожают всех, кто пытается вторгнуться в их владения, не торгуют и не общаются. Они никогда не покидают планету.

— Что они едят? — поинтересовался Шон.

Я развела руками.

— Мои предположения будут ничем не лучше твоих.

Глаза Шона потемнели. Я точно знала, о чем он думал. Было невозможно туда попасть. Мы никогда не доберемся до его поверхности, не говоря уже о безопасном приземлении.

Усик погладил мою руку. «Гертруда Хант» почувствовала мое беспокойство. Я ласково похлопала по нему в ответ.

Мягкий импульс магии подсказал нам, что запись готова. Шон вывел ее на центральный экран.

Магазин был пуст, за исключением Горвара, посапывающего на мягкой подушке на полу. Я включила перемотку. Часы пролетели за минуты. Иногда, Горвар вставал, чтобы потянуться или попить воды.

Снова перемотка.

Наконец, дверь скользнула в сторону, и в магазин вошёл Уилмос, неся большую сумку со странными выпуклостями, подозрительно напоминающими оружейные стволы, растянувшие материю изнутри. Горвар подскочил и засуетился вокруг как щенок-переросток. Каждый раз, когда я видела Горвара, он либо угрожал, либо был безразличен. Сейчас же он наматывал круги у ног Уилмоса. Если бы я сама этого не видела, то в жизни бы не поверила.

Уилмос поставил сумку и присел на корточки. Горвар лизнул ему лицо. Седой оборотень обнял своего питомца.

— Что, долго меня не было, да? Я становлюсь слишком стар для этого дерьма. Погоди, я кое-что тебе принес.

Он потянулся к сумке.

Двери позади него распахнулись. В магазин ворвалось существо. Оно было восьми футов ростом и одето в потрепанную темную мантию с глубоким капюшоном и широкими рукавами.

Уилмос крутанулся, уперся одним коленом в пол, направил на незваного гостя энергетическую ручную пушку и выстрелил. Светящийся сгусток энергии покинул обойму с характерным звуком, похожим на разменную монету, которую встряхивают в банке, с шипящей кока-колой.

Закутанная фигура метнулась в сторону. Залп Уилмоса промазал, угодив в настенные полки. Во все стороны разлетелось оружие.

Существо двигалось зигзагами, будто невесомое. Уилмос продолжал стрелять, и залпы разрывали тщательно расставленные вдоль стен товары.

Незваный гость вскинул руки, и на секунду я их увидела: бледные, костлявые, со слишком длинными пальцами, заканчивающимися желтыми когтями. Уилмос прицелился и снова выстрелил. Энергетическая искра поразила существо наповал. Воздух перед ним покрылся рябью, и вспышка погасла. Уилмос бросил пушку на пол и вытащил из сумки другое огнестрельное оружие.

Оранжевая шарообразная молния вырвалась из когтей незваного гостя, и устремилась к Уилмосу. Он бросился в сторону, но молния догнала и ударила в него. Уилмос забился в конвульсиях, барабаня пятками по полу.

Горвар бросился вперед, к незваному гостю. Фигура в мантии схватила огромного волка за горло и раздраженно вцепилась в него когтями раз, другой. Горвар бил лапами, его глаза были полны ярости. Существо вонзило когти ему в живот и рвануло их вверх, разрывая мех и мышцы. Свет в глазах Горвара померк. Оно отбросило волка в сторону, почти презрительно, словно тот был конфетной оберткой, и подошло к Уилмосу.

Большой оборотень не шевелился.

Фигура в балахоне подцепила его за пояс. Мерцающий серый пузырь, пронизанный красными прожилками, образовался вокруг них, поднимая налетчика над землей. Пузырь вылетел из двери в направлении Баха-чар. Двери магазина закрылись.

Я попросила гостиницу перемотать запись до того места, где существо подняло руки, и поставила его на паузу в тот самый момент, когда шар оранжевой молнии вырвался из его пальцев. Изодранная мантия, костлявые руки, которые могли принадлежать трупу, желтые когти и, наконец, молния. Сомнений не было. Что бы это ни было, оно было похоже на Майкла. Я посмотрела на Шона и увидела подтверждение в его глазах. Он помнил тот бой так же хорошо, как и я.

Мы смотрели на другого искаженного ад-ала.

— Он стал мишенью из-за нас, — сказала я.

— Рано судить, — возразил Шон. — Уилмос был много где замешан.

Я указала на экран.

— Искаженный ад-ал, Шон?

Он ничего не ответил.

— Если бы Уилмос стал подозревать, что поблизости шастает искаженный ад-ал, он бы тут же пришел к нам. Он сражался с Майклом вместе с нами. Он знает, на что они способны. И оно его не убило, а забрало с собой.

Уилмос был наживкой. Мы оба это понимали.

— Если Уилмос — приманка, то это ловушка, — сказал Шон, — и подразумевается, что мы должны последовать за ними. Ловушка сработает, только если мы в нее попадем. — Он посмотрел на Каррон, все еще нависающего над нами. — Как мы должны следовать за ними?

— Не знаю. Может, он ожидает, что мы умрем, пытаясь.

— Зачем? — нахмурился Шон. — Слишком мудрено. Почему бы сразу не нацелиться на нас? Оно хочет отомстить за Майкла?

— Не знаю.

— Это рискованно. Если бы я был на его месте, я бы просто подождал и устроил нам засаду в магазине. Мы сражались с одним из этих придурков, и он чуть не надрал нам задницы. Двое или трое таких могли бы прикончить нас. Почему бы не исключить Уилмоса из уравнения, подождать, пока мы появимся, и тогда… — Он ударил правым кулаком по левой ладони.

— Я не знаю. — Я встала. Я устала от неведения. — Дай мне коммутатор.

Гостиница услужливо пододвинула его ко мне ближе.

— Кому ты звонишь?

— Кому-то, кто знает о Карроне больше, чем я.

— Другому хранителю? — нахмурился Шон.

— Не-а. — Хозяевам гостиниц не было дела до Каррона. Не было шансов на то, что один из его обитателей когда-нибудь останавливался в гостинице. Нет, мне нужен был кто-то с глубочайшим пониманием галактики. Я знала такого человека.

Теперь только оставалось выяснить, во что нам это обойдется.

В ГАЛАКТИКЕ БЫЛО МНОГО РАЗНЫХ НАРОДОВ. НЕКОТОРЫЕ БЫЛИ республиками, некоторые империями, другие демократиями, анократиями, автократиями и другими формами государств, которым нет определений в человеческих словарях. В разное время многие из них находились в конфликте друг с другом. Межзвездные битвы были затратны и требовали огромных ресурсов, и большинство народов понимали необходимость их мирного разрешения — вот тут-то и появлялись Арбитры. Они пытались разрешить противоречия между космическими силами до того, как те перерастали в опустошительные войны.

Арбитражное управление было древним и таинственным учреждением, а сами Арбитры были существами беспрецедентной силы, тщательно отобранными из множества видов. Они обладали энциклопедическими знаниями о галактике и пользовались большим уважением, и с ними всегда следовало обращаться с предельной вежливостью.

— Ты выглядишь, как один их твоих покойников, — сказала я.

На огромном экране Джордж провел рукой по лицу. Обычно он напоминал одного из эльфийских принцев Толкиена, высокого, худощавого, золотоволосого и по неземному элегантного. Ему нравилось, когда люди недооценивали его, поэтому он часто притворялся, что хромает, и ходил с тростью. Я слышала из очень надежных источников, что он был превосходным фехтовальщиком. Еще он был отличным некромантом. Этому я была свидетелем лично. Я никогда не забуду, как несчетное количество нежити выкарабкивались из бесплодной почвы Нексуса.

Джордж, которого я видела сегодня, был совершенно другим. Его длинные светлые волосы выбились из конского хвоста и свисали вокруг лица жирными прядями. Темные мешки залегли у него под глазами. Он выглядел изможденным, а его шелковый камзол, который, должно быть, когда-то был белым, как свежевыпавший снег, теперь напоминал снег после того, как прошла неделя и большая его часть растаяла, превратившись в грязь.

Он уставился на меня рассеянным взглядом голубых глаз.

— Привет.

— Когда ты спал в последний раз?

Арбитр задумался над вопросом.

— Какое-то время назад.

Казалось, что он был не в себе. Должно быть, он очень недосыпал. Судя по синему оттенку в белках его глаз, он принял много энергетиков, чтобы не заснуть, и похоже, один за другим. С какой бы проблемой он ни столкнулся, он разбил об нее свой компьютерный мозг, и она поставила его в тупик.

— Джордж, тебе нужно принять душ, а затем поспать.

Он поднял палец.

— Еще нет.

— Почему?

Он задумался. Выглядело так, будто его мозг работал с пяти секундной задержкой. — Валккинианцы.

А. Валккинианцы были исключительно сложными.

— Темные или светлые?

— Темные.

Остров невезения в океане есть.

— Они отказываются с тобой встречаться?

— Да.

— Ты предлагал огонь?

— Да.

— А рубины?

— Да.

— Запиши сейчас мои слова, чтобы запомнить.

Он покорно взмахнул пальцами над экраном.

— Тебе надо принять душ, ты должен быть свеж. Не используй ничего с отдушкой, не завязывай волосы, не брейся. Затем ты приземляешься недалеко от горы Озарк, у каменной стелы. Ее высота триста метров, ты не сможешь ее не заметить. Ты снимаешь обувь и босиком поднимаешься по горной тропинке. Через каждые 67 шагов ты останавливаешься и опускаешься на колени. Проделай это пять раз, затем подожди. К тебе придет пожилой валккинианец. Скажи ему, что ты мой друг. Он поможет тебе.

Джордж несколько секунд боролся с этим.

— Откуда ты его знаешь?

— Он останавливался в гостинице.

— Валккинианцы никогда не останавливались в «Гертруде Хант». Я проверял.

— Не в моей гостинице. У моих родителей.

Джордж нахмурился.

— Не может быть.

— Почему нет?

— Потому что я спросил у твоего брата, и он сказал, что ваши родители никогда их не принимали.

Мое сердце предприняло героическую попытку выпрыгнуть из груди. Клаус был жив. Я сохранила невозмутимое выражение лица.

— Клаус с ними не сталкивался. Это было сразу после того, как им с Майклом исполнился двадцать один год. Они отправились в месячную поездку в Японию. Майкл был поклонником Тоётоми Хидэёси[5], и он умирал, как хотел увидеть замок Осака.

Джордж уставился на меня.

— Джордж! Душ. Каменная стела. Долгая прогулка пешком. Позвони мне, когда закончишь. Мне нужна твоя помощь с Карроном.

Я бы сказала ему сначала поспать, но это было бы бестолку.

Джордж кое-как поднялся и побрел прочь, на ходу стягивая рубашку. Я оборвала звонок.

Шон склонил голову в мою сторону.

— Твой брат жив.

— И он Арбитр.

Это все объясняло. Над чем бы ни работал Джордж, это должно было быть жизненно важным и секретным. Арбитры были крайне неразговорчивы. Они не стали бы обращаться за информацией к кому попало, но мы с Джорджем уже работали раньше. Он знал, что мне можно доверять.

У Джорджа не было причин искать Клауса, когда он знал, где найти меня. По логике оставалось только одно — Клаус был внутри круга. Если он был Арбитром, то, следовательно, имел доступ ко всей секретной информации, что также означало, что Клаус был либо на равных с Джорджем, либо выше его рангом.

Вот почему Клаус пропал с радаров. Я боялась, что он мертв.

Я откинулась на спинку кресла. Когда я доберусь до брата, я устрою ему истерику. Он узнает почем фунт лиха.

Узнает.

— Думаешь, он позвонит нам? — спросил Шон.

— Позвонит. Как только сможет.

У Джорджа было много недостатков, но он всегда возвращал долги.