Отданная Душа

ГЛАВА 18

— Что он сказал?

​​Нэш заерзал на сидении, глядя в боковое окно со стороны пассажира. Мы были почти у моего дома, и это были первые слова, которые он сказал после того, как мы вышли из больницы.

— Есть ли что-нибудь еще, что я должна знать о Жнецах? — Я не могла удержать раздражение в голосе, я устала находиться в неведении. — Могут ли они читать мои мысли или видеть сквозь одежду? — Что на самом деле многое объяснило бы... — Или заставить меня стоять на голове и кудахтать, как курица?

Нэш вздохнул и, наконец, повернулся ко мне лицом.

— Жнецы, как сверхъестественные мастера на все руки. Они могут появиться везде, где они захотят и могут выбирать, кто видит и слышит их. Если они вообще хотят, чтобы их кто видел или слышал. У них есть и другие мелкие способности, но ничего более раздражающего чем это. — Он схватил одной рукой подлокотник, костяшки пальцев были белыми от напряжения. — Так что он сказал?

Я колебалась, если Тод хотел бы, чтобы Нэш это слышал, он бы сказал это так, чтобы слышали все. Опять же, он не заставлял меня пообещать...

— Он просил меня больше ничего не предпринимать, чтобы ты не был убит. Он пытается защитить тебя.

Я взглянула в сторону вовремя, чтобы увидеть как Нэш закатывает глаза.

— Нет, он пытался защитить тебя, и он знает, что ты будешь более осторожна ради меня, чем для себя.

— От куда ты знаешь, что это то к чему он стремится?

— Потому что я поступил бы так же.

Волнение заполнило теплом мою грудь, хотя я знала, что Нэш не прав. Тод заботился о нем, по крайней мере, частично.

Во второй половине дня, светя полуденному солнцу, я въехала в свой район. Слева стояла машина моей тети, припаркованная на подъездной дорожке рядом с пустым местом, которое обычно занимала я. Мой дядя взял выходной день, ожидая моего отца к полудню. И, конечно, Софи уже вернулась с поминок. Вся банда здесь...

Нэш последовал за мной в гостиную, где мой дядя сидел на обтянутом цветистым материалом кресле, под таким углом, чтобы мог видеть и телевизор — настроенный на местные новости — и переднее окно. Он встал, когда мы вошли, засовывая руки в карманы, его тревожный взгляд обследовал выражение моего лица, ища причин для волнения.

— Софи рассказала нам, что произошло. Ты в порядке?

— Все хорошо. — Я рухнула на край дивана и потянула Нэша к себе.

Взгляд дяди Брендона захватил мой и исследовал его.

— Вэл... плохо себя чувствует сегодня. Я уложил ее обратно в постель.

Сейчас? Я выглянула в переднее окно, чтобы увидеть последние лучи дневного света, которые погружались ниже крыш. Еще даже не было половины шестого.

— Сейчас наверное не самое лучшее время для компании, — продолжил он, коротко взглянув на Нэша.

— Я хочу, чтобы он встретился с отцом. — Настаивала я, мой дядя выглядел готовым поспорить. Но потом он кивнул и опустился в кресло. — Что рассказала Софи? — Спросила я.

Я была удивлена, что он не позвонил мне, я проверяла телефон в машине, и там не было никаких сообщений или пропущенных вызовов.

Но опять же, он, наверное, был очень заняты уговаривая мою тетю.

Дядя Брендон откинулся на спинку стула и с конца стола поднял банку кока-колы.

— Она сказала, что Эмма упала в обморок, и пока все суетились над ней, одна из болельщиц упала замертво. Вся школа находится в полном шоке. Это уже показывали в новостях.

Я сглотнула и посмотрела на Нэша. И, естественно, дядя Брендон поймал мой взгляд.

— Эмма умерла, не так ли? — Выражение его лица выражало боль, как будто он не был уверен, хочет ли услышать правду. — Она умерла, и вы оба вернули ее.

После его слов, ужас и недоверие захлестнули меня разрушительной волной — словно кульминация всего, что я видела и делала в течение последних нескольких дней, и я смогла только кивнуть, сдерживая слезы.

Волна гнева отразилась на лице моего дяди, как туман перед бурей, он встал, руки сжались в кулаки, помяв банку. Если бы она была полной, он бы выплескал большую часть соды.

— Я сказал тебе держаться подальше от всего этого. Я сказал, что твой отец и я проверим это. Вы могли умереть, а сейчас кто-то другой умер.

Я вскочила на ноги, гнев затмил другие слабые эмоции.

— Это не справедливо. Это не было нашей ошибкой!

— Здесь нет ничего справедливого, — взревел дядя Брендон, и по его крику я поняла, что Софи не дома. — Если ты мне не веришь, спроси родителей той бедной болельщицы.

Нэш встал рядом со мной, твердый и сильный, устремив упорный взгляд.

— Господин Кавано, мы не имели ничего общего со смертью Джули. В самом деле, мы пытались спасти и ее тоже, но...

Казалось, мы одновременно поняли, что он сказал что-то не то. Я сжала руку Нэша, чтобы заставить его замолчать, но было слишком поздно.

— Вы пытались сделать это снова? — Ярость дяди Брендона превосходил только его страх.

— Нам пришлось! — Закричала я, и вся гостиная поплыла из-за накативших на глаза слез. — Я не могла позволить Жнецу украсть душу другой девушки, не попытавшись его остановить.

Проблеск сочувствия пробился сквозь его гнев, но затем он пропал, изгнанный страхом и родительской осторожностью.

— Ты должна была. Вы не можете каждый раз, когда кто-то умирает, совать свой нос в дела Жнеца, разве что вы не хотите умереть вместе с ними! — Он повернулся к Нэшу, гнев еще светился в его глазах. — Если ты сказал ей, что она может делать, то обязан был также рассказать, чего она не может делать.

— Он сделал это, — сказала я прежде чем смог ответить Нэш. — Но Эмма не должна была умереть.

Глаза моего дяди сузились в подозрении.

— Откуда ты это знаешь?

Нэш заговорит, прежде чем я открыла свой рот, вероятно затем, чтобы удержать меня от ненужных откровений.

— Тод взглянул на список. Никто из тех девушек не должны были умереть.

— Вот видишь? — Потребовала я, когда Нэш замолчал, не раскрывая остальную информацию. — Мы должны были спасти ее. Она не должна была умереть. — Кроме того, она моя лучшая подруга. — Скажи мне, что ты не сделал бы то же самое.

— Он бы не сделал этого. — Новый голос раздался со стороны дверей, мягкий как сентябрьский бриз, и мы все развернулись в ту сторону. Мой отец стоял в дверях, с чемоданом в каждой руке. — Но я бы сделал.

Я должна была что-то сказать. Я должна была как-то поприветствовать отца, которого не видела года-полтора. Но мой рот не открывался, и чем дольше я стояла в молчании, тем больше понимала свою проблему. Не то, чтобы мне нечего было сказать ему. У меня было слишком много всего, чтобы сказать.

Почему ты врал? Где ты был? Что заставляет тебя думать, что теперь твое возвращение имеет какое-то значение? Но я не могла решить, что сказать в первую очередь.

У Нэша этой проблемы не было.

— Я предполагаю, что это твой отец? — Прошептал он, наклоняясь ближе, чтобы наши плечи соприкоснулись.

Мой отец кивнул, толстые коричневые кудри подпрыгивали с каждым движением. Его волосы были длиннее, чем я помнила, и почти касались его плеч. Я не могла перестать удивляться, как он изменился.

— Ты должно быть мальчик Кейли, — сказал отец, его глубокий голос напоминал урчание. — Брендон сказал, что ты, наверное, будешь здесь.

— Да, сэр, — сказал Нэш. Затем обратился ко мне: — У него нет ирландского акцента.

Мой отец сбросил сумки в коридоре.

— Я не ирландец. Я просто живу там. — Он потянулся дверь, закрывая ее, вытер ботинки об коврик перед входом в гостиную.

Мой отец долго разглядывал меня с ног до головы, его скулы сжались, когда глаза задержались на моей правой руке, которая по-прежнему была в руке Нэша. Затем взгляд упал на мое лицо, и его охватил ряд эмоций.

Горе, в первую очередь. Я не ожидала этого. Чем старше я становилась, тем больше выглядела, как мама. Ей было всего двадцать три, когда она умерла — по крайней мере, это то, что они говорили мне, — иногда я даже волновалась нашему сходству, разглядывая старые фотографии. Также он выглядел опечаленным и немного взволнованным, как будто боялся предстоящего разговора.

Но следующим выражением — которое удержало меня от побега из дома с машиной, за которую он сам и заплатил — была гордость. Глаза моего отца блестели, даже если старая боль и оставила отпечаток на его молодом лице.

— Эй, детка. — Он сделал глубокий вдох, и его грудь упала, когда он выдохнул. — Думаю, что мне принадлежат объятия?

У меня не было намерения обнимать отца. Я все еще была зла на него и не могла думать ни о чем другом, даже при всем, что сейчас ​​происходило. Но я отпустила руку Нэша и шагнула вперед на автопилоте. Мой отец пересек остальное нас разделяющее пространство. Он обхватил меня своими огромными руками и моя голова оказалась на его груди, как в детстве, когда я была маленькой.

Может он и выглядел по-другому, но от него пахло точно так же. Кофе и шерстью от пальто, и одеколоном, которым он пользовался все время, сколько я себя помню. Объятия отца вернули призрачные воспоминания, такие старые, что я не могла сфокусироваться на них.

— Я скучал по тебе, — сказал он в мои волосы, как будто я все еще была ребенком.

Я отступила шаг назад и скрестила руки на груди. Объятия не исправят всего.

— Ты мог приехать.

— Я должен был. — Это не было извинением, но по крайней мере мы сошлись во мнениях.

— Ну, сейчас ты здесь. — Дядя Брендон повернулся к кухне. — Садись, Эйден. Что будешь пить?

— Кофе, спасибо. — Мой отец стряхнул с плеч свое черное пальто из шерсти и оставил его на спинке кресла. — Так... — Он опустился в кресло, а я села на диване напротив него, рядом с Нэшем. — Я слышал, ты узнала о своих возможностях. И испробовала их, по-видимому. Ты вернула подругу?

Я смело встретилась с его взглядом, вызывая его раскритиковать мое решение, хотя он уже признался, что сделал бы то же самое.

— Эмма не должна была умереть. Никто из них не должен был.

— Никто? — Мой отец нахмурился, посмотрев в сторону кухни, очевидно, дядя Брендон еще не успел рассказать ему подробности о моем открытии. — О ком другом еще мы говорим?

— Произошли еще три другие смерти. Одна в день, три дня подряд. — Палец Нэша поглаживал мою спину, но отец хмуро посмотрел на него, и он отпустил руку и откинулся на спинку дивана. — Тогда Жнец забрал кого-то другого сегодня, после того как мы спасли Эмму.

Сначала я разозлилась — затем развеселилась — я схватила руки Нэша и положила их на колени. Отец не имел права не одобрять моего бойфренда.

— Все четыре девушки — пять, если считать Эмму — просто упали замертво без какой-либо причины. Им еще не время было уходить.

— Откуда ты знаешь это?

Я прислонилась к Нэшу, невинно улыбаясь, в то время как челюсть моего отца сжалась.

— У Нэша есть друг Тод, он Жнец.

Брови моего отец взлетели в удивлении, и на мгновение он перестал хмуриться.

— Твой друг Жнец?

Нэш пожал плечами.

— Я знал прежде чем он... умер.

Папа наклонился вперед, локти оперлись об колени, глаза сузились.

— И этот Жнец сказал вам, что этих девушек не было в его списке?

— Их не было ни в одном списке, — сказала я, его внимание вновь сосредоточилось на мне. —Босс Тода думает, что какой-то Жнец ворует души и продает их в загробном мире. Или что-то вроде того.

Дядя Брендон застыл в дверях, ароматный пар исходил от кружки.

— Продажа душ в преисподнюю? — Он и мой отец обменялись взглядами полными ужаса и страха, затем их внимание вновь сосредоточилось на нас. — Что ты знаешь о преисподней?

— Только то, что некоторые его жители жаждут человеческих душ. — Я пожала плечами, надеясь увидеть облегчение в их глазах. — Но это не имеет для нас значения, не так ли? Босс Тода сказал, что позаботиться об этом.

На лице моего дяди выступили морщины, в то время как Нэш напрягся.

— Хорошо. Жнецы должны заботиться о своих собственных проблемах. Это действительно не наше дело.

Нахмурившись, я потерла носок моего ботинка об ковровую дорожку.

— Кроме того, что это Жнец попытался взять душу лучшей подруги Баньши. Поэтому это стало моим делом.

Дядя Брендон нахмурился и, казалось, был готов начать спор, но мой отец заговорил раньше.

— Люди видели, как вы вернули Эмму обратно? — Спросил он, прижимая руки к дымящейся кружке, словно желая согреться.

Нэш выпрямился, желая защитить меня.

— Никто не знал, что происходит. Эмм только что рухнула, и все подумали, что Кейли переволновалась из-за этого. И как только Эмма села, они все решили, что она просто упала в обморок.

По большей части это было правдой, хотя ходили слухи, что сердце Эммы на минуту остановилось. Наверное, их начала леди, которая ощупывала ее пульс. Не то, чтобы я могла винить ее за это. Бедной женщине, вероятно, потребуется лечение.

Но тогда, можетэто была я.А может быть,Эмма.

Отец пожал плечами, сурово глядя на брата.

— Похоже, никакого вреда не было сделано.

— За исключением Джулии, — пробормотала я, и тут же пожалела, что не держала рот на замке.

Мой отец застыл с кружкой на полпути ко рту.

— Она была заменой?

— Да. — И хотя в глубине сердца я знала, что Джулия умерла не по нашей вине, я не могла избавиться от вины, которая сжала мою грудь.

Дядя Брендон опустился в кресло и с сожалеем покачал головой.

— Вот почему мы должны держаться подальше от дел Жнецов. Бедная девочка была бы жива, если бы вы двое оставили все как есть.

— Да, но Эмма была бы мертва. — Моя свободная рука сжала подлокотник дивана. — И мы не знали, что она возьмет другую душу. Тод сказал, что никакого наказания не должно быть за сохранение жизни, которая не должна была окончиться.

— Она? — Мой отец медленно опустил кружку на подставку. — Мне даже любопытно, откуда вы знаете, что Жнец женщина?

Я неловко поежилась на диване и посмотрела на Нэша, но он пожал плечами, оставляя решать мне самой. Так что я перевела взглядом в сторону отца.

— Мы... вроде бы видели ее.

Дядя Брендон выпрямился в кресле, каждый мускул его тела напрягся.

— Как?

— Она просто появилась. — Я пожала плечами. — В тот момент, когда они делали искусственное дыхание Джулии. Она была в конце спортзала, за толпой, и она улыбнулась нам.

— Она улыбнулась вам? — Мой отец нахмурился. — Почему она появилась перед вами?

— Это не имеет значения, — сказал мой дядя. — Жнецы сами позаботятся о своих проблемах. Мы должны держаться подальше от всего этого.

В какой-то момент я подумала, что мой отец начнет спорить. Он выглядел почти таким же злым, как и я. Но потом он решительно кивнул.

— Я согласен.

— Но что, если они не смогут найти ее? — потребовала я, рука Нэша легла на мою.

Отец покачал головой и откинулся на спинку стула, скрестив обе руки.

— Если вы смогли найти ее, Жнецы тоже смогут.

— Но...

— Они правы, Кейли, — сказал Нэш в нескольких дюймах от моего уха. — Мы даже не знаем, кто следующая жертва Жнеца. Если она вновь не сделает это при всех.

Но она так и поступит. В тот момент, когда она улыбнулась мне, я поняла, что это еще не все. В ближайшее время она возьмет душу другой девушку, если никто не остановит ее. Но создавалось такое впечатление, что никто больше не готов попробовать.

Мой отец обратился к брату, он скрывал свои мысли под маской спокойствия.

— Как твои девочки? — Спросил он.

И все, тема закрыта.

— Она не очень хорошо справляется со всем этим. — Мой дядя тяжело вздохнул. — Софи гуляет с друзьями. Девочка, которая умерла вчера, была танцовщицей в ее группе, и остальные члены команды сейчас проводят каждую минуту вместе. А Вэл... Она выпила четверть бутылки коньяка еще в первой половине дня, прежде чем я заметил это. Я уложил ее на кровать около часа назад, чтобы она проспалась.

Ого. Может быть, тете Вэл надо сходить к доктору Нельсону.

— Мне очень жаль, Брен.

Дядя Брендон пожал плечами, как будто это не имело значения, но напряженная линия плеч выдавала его чувства.

— Она всегда была очень чувствительна. Софи точно такая же. Все будет хорошо, как только все утихнет.

Но еще не конец, и я не быть единственной, кто это понимал.

Дядя Брендон встал и взял свою кружку. Каждое его движение выдавало усталость и страх.

— Я собираюсь проверить свою жену. Вэл сегодня утром приготовила тебе комнату для гостей. Если тебе будет нужно что-то еще, просто попроси Кейли.

— Спасибо. — Когда дверь в спальню дяди Брендона закрылась, мой отец встал и посмотрел на Нэша, очевидно, ожидая, что и он встанет. — Нэш, я не могу найти нужные слова, чтобы выразить свою благодарность за то, что ты помог моей дочери.

Упрямо сидя, Нэш покачал головой.

— Я ничего не сделал, только помог удержать душу.

— Я имею в виду то, что ты сделал для Кейли. Брендон говорит, что твоя доза правды, вероятно, спасла ее от серьезных психических травм. — Он протянул руку, Нэш в течении неловкого момента колебался, потом встал и принял ее.

— Пап... — начала я, но он покачал головой.

— Я запутался, а Нэш не поддался слабости. Он заслуживает того, чтобы его поблагодарили. — Он твердо пожал руку Нэшу, затем отпустил ее и отступил назад, очевидно паказывая путь к парадной двери.

Я закатила глаза, поняв его тонкий намек.

— Я согласна. Но Нэш остается. Он знает об этом больше меня, в любом случае. — Я просунула руку в его и встала так близко, как могла.

К моему удивлению, хоть он и выглядел раздраженным, мой отец не стал спорить. Его взгляд перемещался с меня на Нэша, то вновь ко мне, затем он просто кивнул, видимо, вдавшись.

— Отлично. Если ты доверяешь ему, то я тоже, — Он отступил в сторону кресла и сел перед нами. Затем глубоко вздохнул и встретился с моим пристальным взглядом. Я была готова услышать все, что он должен сказать.

Но настоящий вопрос в том, был ли он был готов.

— Я знаю, все это должно было быть сказано много лет назад, — начал он. — Но правда в том, что каждый раз, когда я решал, что пришло время рассказать тебе о твоей матери — и о себе — я не мог этого сделать. Ты выглядишь как она...

Его голос дрогнул, и он посмотрел вниз, когда он снова посмотрел на меня, в его глазах блестели слезы.

— Ты так похожа на нее, что каждый раз, когда я вижу тебя, мое сердце то скачет от радости, то ломается снова и снова. Может быть, мне было бы легче, если бы я взял тебя со мной. Если бы видел тебя каждый день и видел бы, как ты становишься личностью. Но сейчас я смотрю на тебя и вижу ее, и это так чертовски трудно...

Нэш заерзал, я посмотрела на свои руки, а мой отец осмотрелся вокруг, избегая наших глаз, пока не взял себя под контроль. Потом он вздохнул и протер рукой глаза, промачивая слезы об свитер, который был слишком толстым для сентября.

Дерьмо. Он на самом деле плакал. Я не знала, как бороться с плачущим отцом. Я даже не знала, как бороться с нормальным.

— Гм, кто-нибудь голоден? Я не ужинал еще.

— Я бы съел что-нибудь, — сказал Нэш, и я была уверенна, что он просто хотел снять возникшее напряжение.

Или, может быть, он простоголоден.

— Макароны с сыром подойдут? — Спросила я, находясь на полпути из комнаты, когда он кивнул. Нэш и мой папа последовали за мной на кухню, где я опустилась на колени, чтобы вытащить мешок макарон из задней части нижнего шкафа.

Я думала, что я готова. Что могу услышать то, что он должен был сказать. Но правда была в том, что я не могла просто сидеть и смотреть, как мой отец плачет. Мне нужно было чем-то занять свои руки, в то время как мое сердце разрывалось.

— Ты умеешь готовить? — Мой отец посмотрел на меня с удивлением, когда я вытащила горшок из другого шкафчика, и блок сыра «Велветта» с полки в холодильнике.

— Это просто макароны. Дядя Брендон научил меня. — Он научил меня прятать шоколад за свиными корками, которые тетя Вэл никогда не тронет, разве что выбросит.

Мой отец сел на один из барных стульев, все еще наблюдая, как я повернулась к плите посыпать солью воду. Нэш устроился на стуле подальше от него и скрестил руки на столешнице.

— Так что ты хочешь узнать в первую очередь? — отец встретил мой пристальный взгляд, который я оторвала от сыра, лежащего на разделочной доске.

Я пожала плечами и вытащила нож из ящика слева от меня.

— Я думаю, у врожденные способности на все эти дела, касательно Баньши, благодаря Нэшу. — Мой отец съежился, и я почувствовала себя виноватой, хотя это он не предпринимал никаких попыток, чтобы объяснить все самому. — Но почему тетя Вэл сказала, что я живу заимствованное время? Что это значит?

На этот раз он вздрогнул, как будто от пощечины. Он явно ожидал чего-то другого — вероятно, технического вопроса типа руководства Как Быть Баньши, копия которой, вероятно, потерялась в почте.

Мой отец вздохнул и вдруг стал выглядеть очень усталым.

— Это долгая история, Kейли, и я предпочел бы рассказать ее один на один.

— Нет, — Я покачала головой и грубо разорвала пакет с макаронами. — Ты пролетел пол мира, поэтому обязаны мне объяснение. — Не говоря уже об извинении. — Я хочу услышать это прямо сейчас.

Лоб моего отца расширился в удивлении, выражая раздражение. Затем он нахмурился.

— Ты говоришь так же, как твоя мать.

Ну да, я должна же была унаследовать свой характер от кого-то.

— Не она хочет, чтобы ты сказал мне то, что ты должен сказать?

Он не выглядел бы более шокированным, если бы я ударила его.

— Я честно не знаю. Но ты права. Ты имеешь право знать все факты. — Он на мгновение закрыл глаза, как бы собираясь с мыслями. — Все началосьв ночь, когда ты умерла.