Падшее царство

Глава 18

Меня действительно тошнит, поэтому, как только Луэтта приносит нам стаканы с водой, я залпом выпиваю свой и прошу налить ещё.

— Чёрт, — тихо ругается Люк после того, как она уходит, чтобы принести еду.

Честно говоря, я даже думать не могу о еде, но, зная, что это может быть буквально наш последний приём пищи, испытываю противоречивое чувство. Если рестораны в одном из самых оживленных районов страны не могут пополнить запасы продуктов, что это значит для обычных людей? Для бедных? И многие ли рискнут заразиться чумой только для того, чтобы прокормить свои семьи?

Похоже, что мы — Всадники — связаны не только судьбой, но и эпидемиями. Эпидемия запустила мяч, и когда разразилась Война, она разделила ресурсы страны. Люди вышли на улицу и начали запасаться едой и водой. И теперь, когда пришёл голод, всего на всех не хватит. Если первые трое непреднамеренно убили десятки тысяч, что я могла поделать? Как может Смерть быть хуже болезней, насилия и голода?

Нам приносят еду, и хотя я бы предпочла отдать её тому, кто больше нуждается, я съедаю столько, сколько могу, и так быстро, как только могу, зная, что мне понадобятся силы, если у нас есть хоть какая-то надежда положить конец всем этим страданиям.

— Нам следует связаться с Сем7ёркой, — предлагаю я, наевшись. — Нам нужна помощь. И, возможно, если бы Лилит знала, что она — причина этой вспышки, могла бы попытаться бороться с ней.

Когда Люцифер качает головой, я нисколько не удивляюсь.

— Чем ближе вы друг к другу, тем больше шансов на активацию. Всадники действуют как эффект домино. Одно в конечном итоге порождает другое. Если бы мы собрали трёх в одном централизованном месте, это было бы катастрофой.

Я выгибаю бровь, понимая, почему Люцифер пытался изолировать меня.

— Так вот почему ты разозлился из-за того, что Габриэлла здесь.

— Именно, — кивает он. — Когда вы трое разбросаны, ни одна область не будет полностью поражена эпидемиями.

— Но, конечно же, эпидемии будут распространяться? Вирус гриппа уже поразил восточное побережье, и поступают сообщения о случаях за границей.

— Но ты не за границей. Ты здесь. Если первые три Всадника появились в Новом Орлеане, ты бы наверняка активировалась.

— И я бы принесла смерть всему на своём пути.

Я фыркаю от отчаяния и отодвигаю тарелку. Шансы всегда против нас, но это намного хуже. Если Мор здесь, значит Саския где-то поблизости. А с поимкой Габриэллы нет никакой возможности узнать, держат ли её в городе или где-то ещё. Пребывание Лилит на другом конце страны — наша последняя надежда, но никто не знает, как долго она там пробудет. Мы здесь почти неделю. Несомненно, они с Андрасом возвращаются в Чикаго или выполняют другое задание. И судя по информации от Тойола, они идут по следу убийств-самоубийств Легиона, точно так же, как и мы.

— Думаешь, Легион способен на это? Освободить Всадников?

Люцифер начинает качать головой, затем пожимает плечами.

— Я не знаю, на что он ещё способен. Он, безусловно, силён, но всегда был скорее мучеником, чем убийцей. Он мог бы предвидеть, что будут массовые жертвы, и нашёл бы другой способ покончить с собой.

— Надеюсь, ты прав. Потому что, если бы он знал, что стал причиной всего этого, никогда бы не смог себя простить. У него не было бы причин пытаться пробиваться обратно.

— Стал бы. У него есть одна очень веская причина, — подчёркнуто не соглашается Люцифер. — Ты.

Я вздыхаю, жалея, что не могу вдохнуть в жизнь его слова. Я всегда верила, что мужчина никогда не станет ключом к моему спасению. Независимо от того, насколько яростно он меня любит, его привязанность не исцелила бы. Его любовь могла облегчить боль одиночества, могла смягчить жало глубоко укоренившегося чувства неполноценности. Этого могло быть достаточно, чтобы зашить израненное сердце, но не спасло бы душу. Это полностью зависело от меня. И не было такого количества милых улыбок и ещё более милых слов, которые могли бы это изменить.

Я начинаю понимать, что то же самое и с Легион. Потому что сломленные люди не могут исцелять сломленных людей. Независимо от того, насколько глубоко я ему сочувствую, не могу представить себе попытку собрать осколки его жизни, когда мои руки заняты своими. Но я бы всё равно любила его, несмотря на острые грани его души.

Луэтта возвращается, чтобы собрать посуду. Мы с Люцифером не обмениваемся ни единым словом, пока я не встаю.

— Куда ты? — спросил я.

— В уборную, — отвечаю я. Я всё ещё неважно себя чувствую, но теперь нервы заменили голод.

Взгляд Люцифера обводит пространство, прежде чем он начинает подниматься.

— Я пойду с тобой.

— Мне не нужна нянька, — настаиваю я. — Туалет в двадцати футах.

— И всё же… тебе не следует оставаться одной.

Я закатываю глаза и нетерпеливо выдыхаю.

— Мне нужно три минуты уединения. Если я не вернусь через это время, можешь пойти за мной. Хорошо?

Прищурившись, Люцифер поджал губы.

— Прекрасно. Три минуты.

Я направляюсь к туалету за углом, осторожно высматривая какие-либо различимые знаки, которые могли бы послужить подсказками. Подсказки к чему, я понятия не имею. Но если здесь есть сила, чтобы сделать Люцифера и королевскую семью бесполезными, чтобы захватить Тёмную королеву, тогда стоило догадаться, что это не последняя наша встреча.

Прижав ладонь к деревянной двери с надписью «Женский туалет», я краем глаза улавливаю размытое движение. Затем, в ритме бессмертного сердцебиения, меня втягивает внутрь. Я ударяюсь о стену спереди с такой силой, что щеку обжигает, когда я прижимаюсь к ней. Но не раньше, чем выхватываю пистолет, спрятанный у основания моего позвоночника, и прижимаю дуло к животу нападавшего. Одно неверное движение — и пуля пробьёт ему живот и раздробит позвоночник.

— Ты становишься быстрее, — скрипит он, его голос звучит более хрипло, чем в прошлый раз, когда мы разговаривали.

— Ты становишься всё неряшливее, — выплёвываю я в ответ.

Хватка на моей шее ослабевает, позволяя мне развернуться и встретиться лицом к лицу с самым страшным демоном, которого мне доводилось встречать. Я помню, как впервые увидела его — бугрящиеся мускулы, чёрные, мёртвые глаза и лицо, обезображенное постоянной ухмылкой со шрамами. Я думала, что смотрю на воплощённое зло. И как только узнала, что он Демон Убийства, всегда старалась держаться от него на приличном расстоянии. Однако наблюдение за ним с моей сестрой полностью изменило мнение о нём и заставило пожалеть о предубеждении.

Я думала, что обман Феникса будет худшей частью всего, но больше всего я сожалела о Кейне. И судя по хмурости, омрачающей его и без того устрашающее лицо, знаю, что навсегда потеряла его доверие.

— Не хочешь рассказать, какого хрена ты делаешь в Новом Орлеане? И какого хрена решила, что тебе сойдёт с рук кража?

Я закрепляю оружие, затем быстро осматриваю туалет, убеждаясь, что мы одни.

— Нас послала Айрин. Я всё ещё не знаю точно, но Кейн… Происходит дерьмо. Грядёт что-то ужасное.

— Да, что ты? — Он проводит рукой по взъерошенным волосам. — Проклятье, Иден. Ты не только проигнорировала прямой приказ и сбежала с Люцифером, но совершила преступление против Сем7ёрки, которое карается смертью. Ты понимаешь? Ты же знаешь, я не могу так это оставить.

Опровержение вертится на кончике языка, но я отказываюсь подставлять Феникса под удар. Я у него в долгу. И не собираюсь выставлять его предателем своей семьи. Он прикрывал меня не раз. Мне нужно, чтобы он прикрыл меня сейчас.

— Знаю. Прости. Но ты должен понять, я бы не стала этого делать без необходимости.

— И в чём необходимость?

Спасти Легиона?

Убить Легиона?

В любом случае, он не поймёт. Только если узнает всю правду. И прямо сейчас даже я не могу всего рассказать.

Кейн достаёт телефон.

— Тойол охраняет здание. Мне нужно сообщить остальным о нашем местонахождении.

Прежде чем я успеваю остановить себя, выбиваю телефон у него из рук, и тот с грохотом падает на кафельный пол. Сенсорный экран разлетается на миллион осколков.

— Какого хрена?!

— Прости, — заикаясь, говорю я. — Но они не могут прийти сюда. Особенно Лилит.

— Почему, чёрт возьми?

— Потому что.

— Точнее почему, Иден? У меня нет времени на это дерьмо.

По сигналу, будто это было отрепетировано, Люцифер входит в туалет с бесстрастным выражением лица. Личина, которую он всегда носит, когда имеет дело с посторонними. Интересно, кто, кроме меня, видел его настоящего.

— Потому что прибытие Лилит, несомненно, станет началом конца.

Кейн хмуро смотрит на Люцифера, оглядывая его с головы до ног с большим презрением, чем обычно.

— И что это нахрен должно означать?

— Это значит, что Лилит — первая из Четырёх Всадниц. Она Чума. И, приведя её сюда, ты обрекаешь этих людей на чуму, не похожую ни на какую другую. — Люцифер стряхивает невидимую пылинку со своего безупречного пиджака. — И если хочешь взять на себя ответственность за смерть миллионов невинных людей, пожалуйста, вперёд. Нельзя сказать, что жители Нового Орлеана недостаточно пережили. Что такое ещё одна волна разрушений?

Слышимое рычание вырывается из груди Кейна, когда он делает шаг вперёд, вставая почти нос к носу с Люцифером. Конечно, Люцифер в замешательстве и выглядит скорее раздражённым присутствием Кейна, чем напуганным.

— Это всё твоих рук дело. Всадники — твой любимый проект. Если Лилит — Чума, то вся пролитая кровь на твоих руках.

Люцифер пренебрежительно машет рукой, прежде чем опустить взгляд на свои кутикулы.

— Может и так. Но ты выпустил большого злого волка из клетки. Как думаешь, кто их активировал?

Кейн хмурится, делая шаг назад. Его взгляд перебегает с Люцифера на меня.

— Легион?

Я киваю.

— Мы не уверены, кто это сделал — Многие или он. Всадники — единственные, кому хватил бы сил победить его. Мы задействованы либо для того, чтобы обрушить Ад на Землю, либо для того, чтобы свергнуть его.

Складка между его бровями становится глубже.

— Мы?

— Да. — Я сглатываю, прежде чем вскинуть подбородок с притворной храбростью. — Я Смерть.

— Твою мать, — выплёвывает Кейн. Затем снова обращает жёсткий взгляд на Люцифера. — И ты знал об этом?

Люцифер беспечно пожимает плечами.

— Ну, не то чтобы я мог контролировать, кто будут Всадниками. Я могуществен, но не настолько, чтобы переписать историю. Лилит, Иден и остальные Всадники — первые в своём роде. Нельзя изменить баланс природы без последствий. Это проклятие выбрало их, а не меня.

Кейн начинает расхаживать туда-сюда, стискивая зубы.

— Кто ещё знает об этом?

— Тёмный король и принц, — отвечает Люцифер. — Их королеву схватил, как я подозреваю, Ставрос, их отец и сообщник Уриэля.

— Она Война, — вставляю я. — И мы должны найти её. Ругай меня, сколько хочешь потом, но прямо сейчас нам нужна твоя помощь. — Я делаю шаг вперёд, подняв ладони в надежде урезонить его, несмотря на мои прегрешения. — Пожалуйста, Кейн. Я знаю, ты мне не доверяешь.

— Ты чертовски права, я тебе не доверяю.

— Но Габриэлла… она хорошая. Добрая, преданная. Она очень напоминает мне мою сестру, и я надеюсь, что однажды они смогут встретиться. К тому же она беременна. И если что-нибудь случится с ней или её ребенком, я никогда не смогу себе этого простить. Если есть что-нибудь — хоть что-нибудь — что я могу сделать, чтобы начать завоевывать твоё доверие, я сделаю. Просто не дай этой женщине и её ребёнку умереть из-за того, что я облажалась.

Кейн прекращает расхаживать и смотрит на меня. Наконец, он тяжело вздыхает.

— Где её видели в последний раз?

— Особняк здесь, в городе. Он кажется заброшенным, но на нём наложено ужасное заклятие. Даже Тёмным не удалось его обнаружить.

— Отдай мне Искупителя. — Когда я колеблюсь, он добавляет: — Если тебе нужна наша помощь, ты вернёшь его. Или я заберу свои слова обратно.

Я киваю, затем неохотно лезу под куртку и вытаскиваю кинжал из ножен. Я не настолько глупа, чтобы ожидать, что он позволит мне оставить его себе, но всё равно отстой, что я не могу оставаться верной словом Фениксу. Хотя мысль о том, чтобы вонзить его в грудь Легиона, мне даже в голову не приходит, как бы я ни старалась убедить себя, что мне хватит на это сил.

— Ещё раз прости, — говорю я, вкладывая лезвие в руку Кейна. — Я не хотела предавать тебя, и когда я взяла его… — Воспоминание о страдальческом лице Феникса, его слезах, о муке в голосе. — Я думала, что поступаю правильно… ради всех нас.

Он поджимает губы и фыркает, прищурив глаза.

— Ты не могла забрать это. Может, ты и была с Легионом, но ты не одна из нас. И не имеешь права держать его у себя.

Его слова задевают, но я просто киваю, прикусывая язык, чтобы не возразить. Потому что знаю, он прав — я не одна из них. Возможно, когда-то они и открыли для меня свой дом, но всегда считали меня обузой. И да, это больно, но я не могу ожидать, что они примут меня, когда нашли меня только ради того, что у них получается лучше всего — убить. Я миссия, которая превратилась в продолжительного гостя в доме. И для Кейна я всегда была нежеланным гостем.

— Итак, — начинает Кейн, пряча лезвие во внутренний карман куртки, очень похожей на мою. — Расскажи об этом особняке.

Мы возвращаемся в зал ресторана и обнаруживаем, что там пусто, если не считать Тойола. Я сопротивляюсь желанию обнять его, что является настоящим подвигом, когда он приветствует меня тёплой, кривой улыбкой.

— Привет, липкие пальчики. Я скучал по тебе.

— И тебе привет, — отвечаю я, стараясь скрыть облегчение в голосе. Я боялась того, как другие будут относиться ко мне после совершения такого непростительного греха.

— Знаешь, мне определённо следовало бы взять тебя в напарницы. Ты хитрюга.

Я натянуто улыбаюсь ему в ответ, вспоминая слова Кейн: «Я не одна из них».

— Всё безопасно? — спрашивает Кейн поверх моей головы.

Тойол кивает.

— Да. У персонала сегодня выходной. Периметр охраняется.

Мы вчетвером садимся за пустой столик, и я на мгновение задумываюсь, что Тойол имеет в виду, говоря о работниках ресторана. Я не хочу думать, что они способны так небрежно причинять вред невинным людям, но они демоны-убийцы. А отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Расскажи, — требует Кейн, когда мы устраиваемся. — Расскажи нам всё.

В течение следующего получаса я вспоминаю всё, что произошло с тех пор, как мы приехали в Новый Орлеан, опуская ту часть, где мы с Люцифером переспали. Это не потому, что я не помню ночь полностью. А потому, что помню, и большая часть меня хотела бы забыть. Большая часть меня желает, чтобы те часы несравненного блаженства и страсти всё ещё были окутаны мраком, чтобы они не преследовали меня постоянно, доводя до безумия. То, что произошло между нами… Я не могу описать. Словно две наши души тысячу лет блуждали во тьме, отчаянно ища друг друга, и мы, наконец, нашли. Я никогда не чувствовала такой глубокой, интимной связи ни с кем, даже с Легионом. Будто бы я всю жизнь была гниющим трупом, и его прикосновения, его поцелуй, его член вернули меня к жизни.

А потом я проснулась. И ясно утром поняла, что всё ещё мертва внутри. И быть с Люцифером было всего лишь жестоким сном. Как мне забыть всё? Как мне вести себя так, будто всё было неважно? Будто он не был таким отчаянно внимательным, нежным любовником, который обращался со мной так, словно не существовало ни одной другой женщины во Вселенной, когда смотрел на меня?

Я могла бы сказать себе, что он такой со всеми — опытный болтун, который скажет и сделает всё, что потребуется, чтобы получить желаемое. Но потом вспоминаю ту ночь, когда увидела его с Кайро и их спутницей. Он выглядел… потерянным. Почти грустным. Будто вообще ничего не чувствовал, наслаждение тела было просто непроизвольной реакцией. Интересно, гладил ли Кайро его по волосам после того, как они занимались сексом? Чувствовал ли он себя с ним в безопасности и позволил себе заснуть у него на животе.

Я знаю ответ, но всё же хочу сказать себе, что да. Я хочу в это верить. Тогда, возможно, смогла бы убедить себя, что произошедшее между нами, ничего для него не значило. Что я ничего для него не значу. Что он ничего для меня не значит.

— Я установлю тепловые датчики вокруг дома и внутри, — говорит Тойол, прерывая мои внутренние мучения.

— Это ерунда, — произносит Люцифер рядом со мной, качая головой. — У нас есть основания полагать, что Легион получает силу от смерти Серафима — Рафаэля. И Ставрос, возможно, черпает эту силу, чтобы усилить свою магию.

— Искупитель поглотил бы жизненную силу Рафаэля, — возражает Кейн.

— Её нет. Я проверял. — Люцифер машет на демона. — Посмотри сам.

Кейн бросает взгляд на Тойола, затем быстро осматривает ресторан, чтобы убедиться, что мы действительно одни. После чего вытаскивает лезвие и осторожно кладёт на стол. Мы спокойно наблюдаем, даже дыхание не дрогнуло, когда Кейн опускает руку на кинжал. Его лицо сосредоточено, как у Люцифера, когда он мысленно ищет душу Рафаэля.

— Чёрт, — выплевывает он, отдергивая руку, чтобы разорвать связь, которую установил с кинжалом. — Я не могу её найти.

— Люцифер сказал, что на нём может быть какое-то перекачивающее заклинание. Возможно, поэтому Джинн не умер мгновенно. Может, есть способ обратить всё вспять и спасти его, — предлагаю я, пытаясь найти светлую сторону в этой дерьмовой ситуации. Но оптимизм — удел дураков. Мне следовало понять это давным-давно.

Тойол и Кейн смотрят друг на друга с мрачным выражением лица. Клянусь, я вижу, как глаза Тойола наполняются слезами, прежде чем он отворачивается.

— Джинн мёртв, — произносит Кейн хриплым голосом. — Он ушёл.

— Что? — Это слово — всего лишь прерывистый шёпот.

Кейн кивает.

— Прошлой ночью мы получили сообщение от Феникса и поспешили обратно в Чикаго. Он погиб через несколько минут после нашего прибытия. Лилит и Андрас всё ещё у Айрин… в трауре. Феникс… — Он тяжело сглатывает. — Мы все знали, что это произойдёт, но он переживает это тяжелее всего.

— Но… но… — Я заикаюсь, пытаясь скрыть горе, но ничего не получается. — Я думала, переливание помогает. И Адриэль… Я думала, она могла бы помочь.

Он качает головой.

— По крайней мере, этого хватало, чтобы поддерживать его. Но прошлой ночью что-то ослабило его, и стало хуже. Он не мог прийти в себя, и никто из нас ничего не мог поделать.

Прошлой ночью.

Только прошлой ночью Люцифер обнаружил жизненную силу Джинна в Искупителе. Он подтвердил, что тот умирает, но я думала, у него было больше времени. Тогда…

Особняк.

Я использовал святой свет, чтобы разрушить чары, которые сковали нас. Взрыв был настолько силён, что пробил ангельскую магию Ставроса. Даже Тёмная Королева, самый могущественный колдун на свете, и Дьявол не смогли сломить его, а я смогла. Я, мерзость наполовину Серафим. Должно быть, я воспользовался силой Адриэль. И, делая это, должно быть, непреднамеренно убила Джинна.

Я прикасаюсь дрожащими пальцами к приоткрытым губам, чтобы скрыть рыдание.

— Мне так жаль. Я… я не знала.

— Откуда? Ты отключила коммуникатор. Мы пытались связаться с тобой несколько дней, только чтобы обнаружить, что вся техника, которую дал Тойол, у Айрин. Я знал, что нам следовало установить в эту штуку устройство слежения, — говорит он, указывая на кожаную куртку, которая на мне надета. — Но другие настаивали, что мы можем доверять тебе. И всё же ты лгунья и воришка. Мне пришлось допросить пилота-человека и стюардессу с самолёта, который доставил тебя сюда, и поставить под угрозу наш союз с Айрин. А потом обнаружить, что ты здесь с ним? — Он усмехается, кивая в сторону Люцифера.

Такой же высокомерный, как всегда, Люцифер просто пожимает плечами.

— Она могла бы поступить хуже.

— Сомневаюсь, — ворчит Кейн. — Я должен был догадаться, что ты отведёшь её в отель, одно из немногих мест на Земле, куда демоны не могут проникнуть. Это серьёзная ненависть к себе.

— Ненависть к себе? Ты видел себя в последнее время? Ты грёбаный ужастик, Демон убийства. Почему бы тебе не рассказать Иден, откуда у тебя этот шрам?

Не обращая внимания на перепалку, Тойол возится со своим смартфоном. Он модифицировал его так, что может взломать любую систему наблюдения в городе, включая полицию. Однако меня так и подмывает узнать больше о Кейне и о том, что могло изуродовать его лицо от губы до уха. Но прежде чем успеваю спросить, раздается резкий стук в окно ресторана, выходящее на улицу.

Через полсекунды мы все вскакиваем на ноги, обнажаем оружие и приседаем в защитных стойках. Но угрозы нет, по крайней мере, для нас. Просто каждая вторая невинная жизнь в Новом Орлеане. Кровь и слюна размазаны по грязному стеклу, и мужчина отчаянно зовёт на помощь. Его умоляющие глаза ярко-красные, а из ушей течёт кровь. Он снова колотит по стеклу, умоляя кого-нибудь впустить его, взывая к Богу спасти от этого несчастья, прежде чем рухнуть на тротуар.

Мы в ужасе наблюдаем за происходящим, кажется, часами, никто из нас не уверен, что делать. Когда я, наконец, выхожу из охваченного ужасом транса и делаю шаг вперёд, Люцифер останавливает меня.

— Уже слишком поздно, — мрачно говорит он.

— Что? Этому человеку нужна помощь! Тойол, вызови скорую!

Но даже он знает, что Люцифер говорит правду, и ничего не предпринимает. И, судя по каменному выражению лица Кейна, на этот раз он согласен с Люцифером.

Уже слишком поздно. Мы уже опоздали.

— Это происходит, да? — шепчу я, и в голосе слышится боль. — Она здесь.

— Кто? — спрашивает Тойол.

Мы ещё не добрались до этой части, не рассказали ему всю историю.

Я поворачиваюсь к нему, мои широко раскрытые глаза остекленели от страха.

— Мор. Она здесь.