Падшее царство

Глава 23

29 марта, после Люцифера

Я просыпаюсь в море голубовато-серых простыней, обёрнутых вокруг моей талии, греясь в лучах утреннего солнца, льющегося через окно. На нём больше нет решёток. Оно сделано не из звуконепроницаемого стекла. Это больше не тюремная камера. А мой дом. И мужчина, спящий рядом со мной, — любовь всего моего сверхъестественного существования.

Меня так и подмывает ткнуть его и разбудить, может быть, даже забраться под одеяло и сделать утро поистине добрым. Но вместо этого я наслаждаюсь ощущением его изнуряющего тепла на своей щеке и прислушиваюсь к его ненормальному сердцебиению. Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы напомнить себе, что он здесь, жив, и свободен из плена зла. Он всё ещё демон, но его больше не мучают боль и несчастья других. И он мой.

Прошли месяцы, но мне всё ещё приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, это не сон. После Нового Орлеана перестройка нашего дома в Чикаго казалась таким недостижимым подвигом. Сем7ёрка не знала, как продолжать жить без Джинна, особенно Феникс. Хотя мы так много потеряли, обрели новый взгляд на будущее. Жизнь коротка даже для бессмертных, и мы полны решимости позволить памяти о Джинне жить в каждом из нас.

Я целую обнажённую грудь Легиона и молча благодарю Бога за этот дар, как делаю каждый день с той роковой ночи на кладбище. Ощущение моих губ, ласкающих его кожу, приветствует мягкий поцелуй в макушку и игривый щипок за обнажённую грудь.

— Я пыталась тебя не разбудить, — хихикаю я, ёрзая. Честно говоря, я немного перегибаю палку, просто чтобы потереться ногой о его ярко выраженную эрекцию, которая в данный момент натягивает простыни.

— Зачем? — отвечает Легион, его голос всё ещё хриплый со сна. — Когда очевидно, что я уже встал.

Он многозначительно двигает бёдрами, и мы оба смеёмся над его банальной попыткой детского юмора. Но проходит всего несколько секунд, прежде чем наш смех сменяется стонами, когда Легион перекладывает моё тело на своё. Его толстый, невероятно твёрдый член упирается в мою задницу, и Легион притягивает меня ближе, чтобы взять сосок в рот. Я громко вздыхаю и хватаю его за голову. Он жадно сосёт и покусывает грудь так тщательно, что через несколько секунд я становлюсь влажной и трусь клитором о его пах.

— Я должен войти в тебя, — произносит он.

Я приподнимаю бёдра ровно настолько, чтобы он скользнул внутрь, страстно желая быть наполненной им. Затем я ставлю колени по обе стороны от его бёдер и сажусь, вскрикивая от ощущения его пульсирующего члена, растягивающего меня.

— О… Боже, — стону я. — Почему ты такой большой по утрам? У меня такое чувство, что ты разорвёшь меня на части.

Он приподнимает бёдра и стонет:

— Потому что я хочу, чтобы ты ходила весь остаток дня и чувствовала меня в каждом шаге.

Я отвечаю, сжимая его изнутри, заставляя дёргаться, и бешено пульсировать.

— А что тогда ты делаешь весь день?

— Я буду возбуждаться, отсчитывая часы, прежде чем смогу прикоснуться к тебе, попробовать на вкус и почувствовать тебя снова.

Он знает, как сводит меня с ума, когда он сосёт и теребит соски, поэтому не останавливается, пока я скачу на нём до головокружения. И когда мои бёдра слабеют от жаждущего оргазма, он сжимает мою задницу и двигается во мне, пронзая каждым долгим пульсирующим дюймом. Одной рукой схватив его за волосы, а другой прижав к груди, чтобы поддержать дрожащее тело, я кончаю так сильно, что каждая косточка в теле становится упругой. Легион кончает следом за мной, впиваясь зубами в мою грудь и опорожняя себя в моё лоно. Я падаю ему на грудь, наши бешено бьющиеся сердца переплетаются. Легион целует меня в лоб, пока мы переводим дыхание.

— Ты сведёшь меня в могилу.

Я прижимаюсь губами к его шее.

— Не говори так.

— Это правда. Я собираюсь жить и умереть, желая тебя. Вечность кажется отрезком времени. Мне всегда будет мало.

Я размышляю о своей сомнительной смертности и понимаю, что его вечность может быть намного длиннее моей. Но я не буду отягощать этот момент блаженства гипотетическими теориями о следующих пятидесяти годах. Если последние месяцы меня чему-то и научили, так тому, что все мы, так или иначе, подвержены влиянию судьбы.

— Тогда, думаю, нам лучше считать каждую секунду.

Мы принимаем душ вместе, что приводит к тому, что Легион прижимает меня к стене душа и берёт медленно и глубоко сзади. Когда мы, наконец, насытились друг другом за утро, присоединяемся к остальным в огромной открытой гостиной. Сем7ёрка неустанно трудилась, чтобы вернуть своему дому былое великолепие, разумеется, с небольшим ремонтом.

— Мило с твоей стороны вытащить задницу из кровати, — сестра лучезарно улыбается мне из огромной плюшевой кровати. Затем быстро возвращает внимание обратно к огромному телевизору, где они с Тойолом в настоящее время сражаются на какой-нибудь новейшей игровой консоли, модифицированной технически подкованным демоном.

— Доброе утро, Иден. Твоя сестра, как обычно, надрала мне задницу.

— Да как же. Ты позволяешь мне победить, потому что здесь сидит Кейн, — насмехается она.

— И это тоже.

Кейн бросает взгляд на нас с Легион и пожимает плечами. Присутствие сестры здесь, рядом с ним, определённо смягчило поведение демона со шрамами. Я никогда не видела, чтобы он так улыбался, больше смеялся. Он даже был — осмелюсь сказать — добр ко мне.

Я смотрю в сторону кухни и вижу, что Феникс тихо роется в холодильнике. Он достает яйца, бекон и сосиски, а затем берёт сковородку. Но когда начинает разбивать яйцо, замирает, чтобы сделать глубокий, болезненный вдох. Приготовление пищи было страстью Джинна, и ничто не доставляло ему большей радости, чем приготовление еды для своих братьев и сестры. Мы все были так заняты восстановлением дома и помощью Альянсу в восстановлении города, что у меня действительно не было времени задуматься, не обитает ли призрак Джинна в этих шкафах и выдвижных ящиках. Кухня была его царством. Приготовление пищи стало для него спасением от постоянной суматохи и насилия. И хотя у него не было языка, чтобы попробовать вкусную еду, он гордился тем, что может обеспечить семью прекрасными блюдами.

Я быстро чмокаю Легиона в щеку, прежде чем пересечь комнату и войти во впечатляющее открытое пространство кухни. Не говоря ни слова, я беру другую миску и собираю ингредиенты для блинчиков. Я не знаю, какого чёрта делаю, но готова попробовать, если это принесёт Фениксу хоть какое-то подобие комфорта. Он отводит взгляд от яйца и пустой миски и смотрит на меня. Я просто улыбаюсь и возвращаюсь к своей задаче. Секундой позже я слышу тихое постукивание яичной скорлупы по фарфору. Мы работаем в тишине уже несколько минут, когда Лилит заходит на кухню за чашкой кофе. Затем подходит, встаёт рядом с Фенексом и протягивает руку, чтобы взять упаковку бекона. Мы готовим так, словно для нас это самое естественное в мире. Феникс готовит омлет. Лилит бекон для завтрака на сковороде. И я столько блинов, что ими можно накормить футбольную команду.

К нам присоединяется Андрас, чтобы поджарить и намазать маслом хлеб, а сестра передаёт пульт Кейну, чтобы приготовить салат из свежих фруктов. Даже Легион вносит свой вклад, хватая посуду и столовое серебро, чтобы накрыть на стол. Это память о Джинне. Это наследие, которое он оставил после себя. Любовь, тепло и единство, даже когда это причиняет боль. Даже когда мир разваливается на части, он всегда заботился о том, чтобы наши желудки были полны и удовлетворены.

— Прежде чем мы начнём есть, — начинает Легион после того, как мы усаживаемся за стол, уставленный тарелками с дымящейся едой. — Я просто хочу сказать, как много для меня значит то, что мы все сейчас здесь, чтим память Джинна. И где бы он ни был, в какой бы загробной жизни ни обитал, я молюсь, чтобы наш брат обрёл вечный покой.

Я смотрю на Феникса, который мягко улыбается, уставившись в свою пустую тарелку.

— И сотрёт Бог все слёзы с очей их; и не будет уже смерти, ни скорби, ни криков, и не будет боли, ибо прежнее прошло.

— Аминь, — соглашается Легион.

— Аминь, — отвечают остальные за столом.

Мы набрасываемся на еду, и вскоре торжественное настроение за столом рассеивается и сменяется звуками скрежета вилок о тарелки и беззаботным подшучиванием. Как обычно, Лилит и Андрас препираются, как близкие брат и сестра, в то время как Тойол и Кейн обсуждают спорт и машины, хотя Кейн каждые несколько секунд поглядывает на сестру, чтобы включить её в разговор.

Между Фениксом и Легионом всё было не так просто, но я надеюсь, что со временем они вернутся к нормальной жизни. Я не рассказала остальным о визите Феникса в тот день перед отъездом в Новый Орлеан, и унесу этот секрет с собой в могилу. Сейчас он нуждается в поддержке своей семьи больше, чем когда-либо, и я бы не стала рисковать, чтобы они сочли его предателем.

— Ну, извините, что я поел и убежал, — говорит Тойол, поднимаясь из-за стола с пустой тарелкой. — Но у меня есть планы.

— Встречаешься с Крисизом? — спрашивает Легион.

— Не-а. Он собирается к Айрин, чтобы повидаться с Саскией, — выпаливает Кейн, прежде чем Тойол успевает придумать историю. Я поджимаю губы, чтобы удержаться от смеха.

Тойол бросает на Кейна зловещий взгляд, затем объясняет:

— Я просто хочу убедиться, что у неё всё хорошо. Она боится себя и того, что может натворить на публике, и я помогаю ей контролировать способности.

— Конечно, конечно. Именно поэтому, — насмехается Кейн, за что сестра даёт ему щелчок

Теперь мне действительно приходится сдерживать смех. Клянусь, иногда они ведут себя как подростки, пытающиеся скрыть от папы запасы травки. И хотя Легион — прирождённый лидер, я даже представить не могу, что они относятся ко мне как к матриарху семьи.

— Ну, будь осторожен. И передай Айрин привет от меня, — отвечает Легион, сильнее укрепляя ощущение того, что он отец. Он поворачивается и хмурится, пока я изо всех сил пытаюсь не подавиться апельсиновым соком.

— Что?

— Ничего. Просто хотела узнать, дашь ему деньги на обед.

Он с любопытством выгибает бровь.

— Что?

— Неважно. Ты закончил? Я хочу пройтись по магазинам, пока не стало слишком людно.

Легион доедает последнюю полоску бекона и кивает.

— Для тебя всё, что угодно.

— Куда вы собираетесь? — спрашивает сестра, накладывая ещё блинчиков на тарелку Кейна. Она ещё в восторге от того, сколько демоны могут съесть.

— В свадебные салоны, — отвечаю я.

— О-о-о-о, весело. Дай знать, если найдёшь что-нибудь стоящее. И если случайно будете проходить мимо цветочного магазина, возьмите, пожалуйста, что-нибудь. Я понимаю, что я здесь единственный человек, но, чёрт возьми! Могу ли привнести в этот дом что-нибудь живое?

Я заканчиваю расставлять посуду на кухне, затем подхожу, чтобы поцеловать её в лоб. Её лицо хорошо зажило, но нужно немного подлечить некоторые части тела. Кейн невероятен. Я должна признать, что он — благословение. Для неё и для меня. Хотя прошло всего несколько месяцев с тех пор, как Чикаго был разорен демонами, вы никогда не узнаете наверняка, судя по жизни, которая кипит в городе.

Мы с Легионом отправляемся на Великолепную милю, что кажется самым разумным выбором, учитывая, что я понятия не имею, что ищу. Свадьбы никогда по-настоящему не были моим хобби. И поскольку у меня не было возможности присутствовать хотя бы на одной, не говоря уже о том, чтобы в такой роли, я позволяю Легиону вести.

— Так чего же мне ожидать? — спрашиваю я его, когда мы рука об руку заходим в «Нейман Маркус». Всего в прошлом году я едва могла позволить себе аренду. Сейчас я покупаю дизайнерские товары в роскошных универмагах. Сумасшествие.

Я стараюсь не придираться к ценам, тем более что Легион ясно дал понять, что деньги не имеют значения. Я всё ещё привыкаю к этому, хотя определённо не собираюсь к этому привыкать. Как бы сильно я его ни любила, отказываюсь полностью полагаться на него или на кого-либо ещё.

— Ну, думаю, цветы, белое платье, какие-нибудь клятвы, может быть, группа, — лепечет Легион.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — говорю я, закатывая глаза. — Это не просто королевская свадьба. Действуют ли те же правила? Какой подарок покупать принцу-колдуну и его недавно восставшей из мёртвых жене-человеку? Глиняный горшок?

Легион хихикает, поднося мою руку к своим губам.

— Ты нервничаешь?

— Черт возьми, да, нервничаю. Мы едем во дворец на Скиатосе. Долбаный дворец. Я даже никогда не была в Калифорнии. И мне нечего надеть, хотя бы отдалённо достаточно модное, чтобы быть среди членов королевской семьи.

— Вот почему мы здесь. Кроме того, ты выглядишь потрясающе во всём. Особенно в наряде Евы.

— Да, так и есть, Нико и Амелии понравилось бы, появись я в своём праздничном костюме.

Я нервно вздыхаю, не совсем понимая, почему так волнуюсь.

— В чём дело? — спрашивает Легион, слегка нахмурив брови.

— Я не знаю. Просто… Я хочу, чтобы всё прошло гладко, и я так привыкла к тому, что всё идёт наперекосяк, что продолжаю ждать подвоха. И это Нико. Знаешь, пришло его время. Он заслужил право быть отвратительно счастливым. Наконец-то он жених после стольких лет работы подружкой невесты.

Легион начинает кивать, но склоняет голову набок.

— Подожди. Что?

Я качаю головой и улыбаюсь.

— Просто шутка.

Сначала мы заходим в ювелирный отдел, поскольку я подозреваю, что лучше не заходить в отдел нижнего белья в поисках свадебного подарка. Каким-то образом мы ловим себя на том, что бросаем взгляд на кольца с бриллиантами, которые выглядят слишком официально, чтобы служить предметом моды.

— Ты когда-нибудь думала об этом? — спрашивает Легион, его глаза блуждают по подсвеченным футлярам, наполненным сверкающими драгоценностями.

— О чём?

— Ну, о браке, семье, домик за белым забором.

Я беспечно пожимаю плечами, но внутри чертовски волнуюсь.

— Не особенно. Нужно иметь стабильные, серьёзные отношения, чтобы учитывать такой уровень обязательств. И ещё несколько месяцев назад я думала, что это значит сильно влюбиться в парня, который каждый вечер заходил в мой магазин за чаем и мятными конфетами.

Мы оба смеёмся, но мой смех в основном вызван нервами. Конечно, я думала о том, чтобы провести с ним остаток жизни. Но брак кажется чем-то совершенно недосягаемым для меня. И для него. Он демон. Я гибрид ангела. Я не могу представить, что наш союз не будет богохульным. И даже если бы мы могли пойти на этот шаг, захотел бы он этого на самом деле? Учитывая, что связывает себя обязательствами с кем-то, кто может состариться и умереть в течение десятилетий?

Я выбрасываю эту мысль из головы. У нас было несколько месяцев без драм. Я забегаю далеко вперёд, в то время как следовало бы просто жить настоящим моментом.

К счастью, мы отвлекаемся на покупки одежды, и я почти вздыхаю с облегчением. Я никогда не выезжала за пределы страны, не говоря уже об острове у берегов Греции. Я не думаю, что мой обычный гардероб из кроссовок и толстовок справится с задачей, поэтому Легион настаивает, чтобы я взяла с собой всё — от официальной одежды до сарафанов и обуви. И, конечно, я бросаю несколько маленьких сексуальных трусиков, чтобы он сорвал их зубами.

После того, как мы заканчиваем, прогуливаемся по центру, переплетя пальцы и улыбаясь, как идиоты, под только что расцветшим весенним солнцем. Мы почти проходим мимо высококлассного цветочного магазина, прежде чем я вспоминаю о просьбе сестры.

Я любуюсь экзотическими цветами.

— Не думаю, что я вообще когда-то покупала цветы за пределами продуктового магазина. Что нам следует захватить?

Нас подслушивает продавец и предлагает несколько обалденно выглядящих комнатных растений вместе с орхидеями, поскольку за ними довольно легко ухаживать. Я смотрю на Легиона, который пожимает плечами, прежде чем вытащить кредитную карточку.

— Эй, что это? — спрашиваю я, заметив куст в горшке с бледно-фиолетовыми цветами. В магазине нет других растений, похожих на него, и, кажется, оно стоит само по себе, вдали от остальных.

— О, вам это не нужно», - настаивает продавец, пытаясь направить меня к более ярким цветам. — Это паслён смертельно опасный. Белладонна.

В этом одиноком кустарнике есть что-то, что привлекает меня. Я уже видела белладонну раньше, но по какой-то причине мне кажется, что эта особенная. Я наклоняюсь, чтобы понюхать, несмотря на предупреждение продавца.

— Осторожно, оно очень ядовито.

Я почти смеюсь. Я прожила двадцать два года юношеского ада только для того, чтобы попасть в настоящий Ад. Я сражалась с демонами, ангелами и одержимыми людьми. Будь я проклята, если умру от цветка. У него нежный аромат, но в нём есть что-то настолько неожиданно гипнотическое, что я задаюсь вопросом, могли ли его галлюциногенные свойства передаваться воздушно-капельным путём. Я нюхаю снова и чувствую скручивание в животе и покалывание в виске. Не от яда. Это что-то более глубокое, что-то знакомое, но я не могу это описать. Ощущение дежа вю, которое вскрывает путаницу воспоминаний в тёмных уголках моего сознания, до которых я не могу дотянуться.

— Его тоже возьму.

Продавец хмурится.

— Уверены? Смотреть особо не на что.

— Мне всё равно. Он мне понравился.

Мы расплачиваемся и с полными руками пакетов с одеждой и растений направляемся домой, считая день покупок удачным.

— Жаль, что тебе пришлось это вынести, — замечаю я по дороге обратно в штаб-квартиру Сем7ёрки.

Легион всего на долю секунды отрывает взгляд от дороги, чтобы спросить:

— Ты о чём?

— Ходить по магазинам. Я знаю, что большинство парней ненавидят это дерьмо.

— Я не возражаю. На самом деле, было приятно. Нормально.

— Ты хочешь нормального? — спрашиваю я с оттенком недоверия.

— Я бы предпочёл пятьдесят лет нормальной жизни с тобой вечности, скитаясь по этой земле в одиночестве, без вопросов.

— В это трудно поверить.

— Почему?

— Потому что ты большой, крутой демон-убийца. И нужен миру.

— Но что, если ты мне нужна?

— Тогда ты получишь меня.

— Всю? — спросил я.

— Всю. Хоть на пятьдесят лет, хоть на пятьсот. — Я придвигаюсь так близко, как только могу, не касаясь рычага переключения передач, и провожу мягкими поцелуями по его подбородку, пока не достигаю его уха, чтобы прошептать: — Я могу жить в этом теле, контролировать разум и быть хозяйкой своей души. Но ты, Легион, правитель моего сердца. И будешь править вечно.

— Пятьдесят лет или пятьсот, — размышляет Легион.

— И мы собираемся любить и проживать каждую секунду так, словно завтра мир обратится в пепел.

Его челюсть прижимается к моим губам, и мне не нужно смотреть, чтобы знать, он улыбается. Я целую его в ямочку на щеке, прежде чем откинуться на спинку сиденья и посмотреть в окно на проносящийся мимо город. Чикаго. Место моего рождения, моей смерти, моего воскресения и моего искупления. Город, где тёмной холодной ночью я встретила мужчину в серой шапочке, который оказался моим похитителем, а затем моим любовником. И однажды, может быть, в не столь отдалённом будущем, это будет дом моих детей и их детей тоже.

Вечность не обещана. Нельзя бросить вызов судьбе, как бы сильно ты ни боролся. Но любовь…

Любовь сделает меня бессмертной.