Пари на мажора

13.

– Я не собиралась вламываться к тебе в квартиру. Просто… Просто так получилось.

– Не собиралась? Скажи еще, что ты не знала, куда едешь.

– Знала. И если хочешь знать, то я….

Вообще, хотела сказать, что я была против, но пришлось замолчать, прикусывая язык, смотря на женщину, стоящую за спиной Корнеева. Все та же тетя Наташа, только взгляд расстроенный. Господи, да я себя никогда в жизни не прощу, если после моих слов всю свою злость Мирон на нее направит. А мне уже не привыкать. Иммунитет появляется на Корнеевский рык.

– Ой, чего ты так разорался? Подумаешь, в гости заскочили, пока тебя дома не было. Тоже мне трагедия.

Конечно, взломом это не назовешь, у нас все-таки ключи были, но все равно за такой поступок почетная грамота нам не светит. И частично я понимаю бешенство Мирона. Никому бы не понравились посторонние люди в доме, пока хозяин отсутствует. Но… Парень все равно перегибал палку.

– Мамаева!

Ну вот опять. Об этом и говорю. Слишком много злости. Ему бы с психиатром не помешало встретиться. Надо все же учиться гнев контролировать. Так и свихнуться можно.

– Ма, а вы чего все добиваетесь? Сначала вам надо было, чтобы я с ней нянчился, а сейчас решили ко мне притащить, чтобы я и сон ее царский охранял? А дальше что? В квартире ее прописать и кровать освободить?

– Чего? – это я уже от возмущения плеваться начала. – Да никто в здравом уме с тобой жить не захочет. Ты о чем вообще говоришь?

Бровь Мирона взлетела вверх.

– А кто сказал, что у тебя ум здравый? Напомнить, где ты находилась, когда я пришел? В моей спальне! Здравомыслящий человек будет шариться по чужим комнатам. А ты шарилась!

– И что? Я там просто стояла. Не панталоны твои пересчитывала, а всего лишь за дверью стояла и ничего не трогала. Если это так важно, то ты заявился почти сразу же, как я вошла туда.

– Заявился? Заявилась сюда ты, а я домой к себе вернулся. Разницу улавливаешь?

– Улавливаю. Не дура.

– А похоже, дура, раз решила, что можешь делать все что захочешь только потому, что я тебя подвез. Мы с тобой в друзей играть не будем. Поняла?

Э-э-э, это он о чем?

– Ма, сделай так, чтобы она молчала.

– А ты чего за маму цепляешься? Женщина ради твоего желудка по пробкам ехала, чтобы сынулю накормить, а вместо благодарности слушает твой вой.

– Не учи меня жизни.

– Ну, кто-то же должен.

Так, как бы точнее описать все, что сейчас происходило в комнате? Закрываем глаза и представляем двух животных. Напротив молодой и красивой лани стоит фыркающий носорог, у которого правый глаз дергается. Все вокруг замерло. Гробовая тишина, которая не предвещала ничего хорошего. Меня потряхивало, конечно, но я это умело скрывала. А вот Корнеев не мог. Все на лице было написано.

– Как из милых и прекрасных детей вы смогли превратиться в двух лающих собак? – встав между нами, разочарованно произносит мама Мирона. – Вы только послушайте то, что говорите. Орете друг на друга, будто вы женатые старики на пенсии. Разве так можно?

Кто мы?

Стоило мне только повернуть голову и посмотреть на Мирона, как тут же из его глаз полетели искры. Ну, отлично. Мама его говорит, а злится он на меня. Хорошо парень устроился. Ничего не скажешь. Теперь за каждый пустяк на мне отыгрываться будет?

– О, а вот и женатый старик объявился, – фыркает женщина, вытаскивая из кармана телефон. – Так, не покалечьте здесь друг друга, пока я с мужем разговаривать буду. Мирон, к тебе обращаюсь. Не будь язвой.

Сказала и, проходя мимо сына, щелкнула его по носу, отчего он поморщился.

Эх, тетя Наташа, слабенький у вас удар. Даже я бы сильнее долбанула.

Наверное, Корнеев мысли читать умеет, напрягся, шею размял и прищурился, глядя на меня.

– Ты же не собираешься меня калечить?

Мирон нахмурился.

– Ну и отлично. Я тогда пойду, пока возможность появилась. Если твоя мама спросит, скажи, что мне Лея позвонила и попросила срочно приехать. И скажи это спокойным тоном, чтобы она не подумала, что ты меня выгнал. А то начнется. Опять помирить нас захочет, и только бог знает, что она выдумать может ради этого. Уже проходили. Пора это прекращать. Поэтому будь котиком и сделай вид, будто мы резко нашли общий язык. Тогда точно все отстанут.

Ой, я не хотела его котом называть. Честное слово, само как-то вылетело.

– С ума сошла, что ли? Нашли общий язык? Я в ваши игры играть не собираюсь. И врать не люблю. Сама с ней разбирайся, тем более вон как подружились.

Не пойму, он мать свою ревнует, что ли?

– Мы просто с ней шторы выбирали. К тебе это не имеет никакого отношения.

– И как? Ничего не получилось, и вы подумали, а не поехать ли нам к Мирону, пока его дома нет? Знаешь, Мамаева, я к тебе домой не суюсь, и ты ко мне не суйся. У меня здесь не проходной двор, чтобы каждого беженца супом кормить.

Слушайте, обидно.

Даже очень.

Чего он так разговаривает?

– Знаешь, я бы могла тебе сейчас так ответить, что у тебя уши отпали бы. Но я промолчу. Не хочу язвой быть, как некоторые. Поэтому слушай внимательно. Меня сюда затащили. Не скрою, было интересно посмотреть на то, как ты живешь, но поверь, я

бы

– Теперь я должен тебя чаем напоить? Офигеть. Наглость у Мамаевых в крови, что ли?

– Нет. Поить меня ничем не надо. Я уже уходить собираюсь. Но извинения ты принять должен, если не хочешь, чтобы нас опять так же лбами столкнули.

– Хорошо. Принял. Надеюсь, больше тебя не увижу.

Ну, какой жест. Я оценила.

Небось, он даже язык себе откусил, когда говорил.

– Да мне все равно, если честно. Главное, чтобы мама твоя поверила. Поэтому и советую убедить ее в том, что мы уладили между собой конфликт, тогда она успокоится и будет со спокойной душой блинами тебя кормить.

Эх, почему его умным все считают? Он даже элементарного понять не может. Или на принцип идет? Ему же хуже.

– Ну, удачи, Корнеев. Не подведи. Больше улыбайся, она точно поверит.

Осторожно так, на цыпочках, пошла в сторону двери. Промелькнула мысль водички попросить, после пламенной речи во рту как в пустыне, но рисковать не стала. Уж лучше умереть от обезвоживания, чем к Корнееву с просьбой обратиться. Зверь – человек. Надо спор отменять, пока еще жива.

– А ты куда собралась? – слышу знакомый рык за спиной, а затем и парень передо мной появляется. Ой, слишком близко встал. – Я один отдуваться должен? Раз такая актриса, то ты этим и займешься. Убедишь мать отстать, а потом можешь катиться на все четыре стороны.

Эй, мы так не договаривались!

– Корнеев, ты издеваешься? Сам же видишь, мы в одной комнате вместе находиться не можем, сразу скандал начинается. Ты орешь, а я защищаюсь. Кто поверит? По отдельности надо о дружбе петь.

– Не беси, тогда и орать не буду.

Ой, какие мы важные. Бесить его нельзя. А ничего, что я даже не начинала еще?

– Вот опять! Вдвоем – не сможем. У тебя с нервами проблемы. Слово скажу, взорвешься.

– Не взорвусь.

– Уверен? На все сто процентов? Просто, знаешь, я еще пожить хочу. Столько всего в мире, жалко будет не увидеть из-за тебя.

– Начинаешь бесить.

О чем и говорю. Не сдержится и спалит всю контору.

Уже рот открыла, чтобы высказать все то, что о нем думаю, но, услышав за дверью голос Корнеевой, замолчала.

– Так, барин, не начинай. Сын в тебя пошел, вот ты и разбирайся. – Она что-то еще шепотом в трубку говорила, улыбаясь при этом, но я уже не слышала. Корнеев так вообще отвернулся, чтобы не подслушивать. – Ну, криков я не слышала, мебель не тронута, и даже ваза цела. И это меня пугает. Придумали способ, как без шума ненавидеть друг друга?

Пришлось сделать обиженный вид, мол, вы за кого нас принимаете, тетенька?

– Напротив. Мы с Мироном поговорили и все обсудили. Поняли, что мы взрослые люди и не должны себя так вести.

Корнеев фыркнул. Смешно ему? Посмотрим, как ты дальше смеяться будешь.

– Вы были правы, теть Наташ. Мы просто не с того начали. Но… После того как Мирон извинился за свое поведение и я его простила, попробуем заново. Все-таки после извинений стало как-то легче. Тебе так не кажется?

Улыбаясь самой милой улыбкой на свете, подняла голову, посмотрев на парня. Ну, сейчас ему так же смешно или уже не до смеха?

Точно – не до смеха.

– Ну наконец-то! – довольно улыбается обманутая мною наивная тетя Наташа. – Успокоились! Кстати, очень вовремя.

Сначала и я вместе с ней улыбалась, а на последней фразе улыбка стала какой-то кривой. О чем она?

– В смысле? – в один голос переспрашиваем с Мироном.

– Ну, если бы вы и дальше продолжили грызться, я бы вас заперла в квартире на несколько дней. Продукты есть, через балкон не выйдете, покусались бы, но потом бы начали нормально общаться. По себе знаю, как одна кухня может объединить двух разных людей. Ой, да прекратите так на меня смотреть. Шучу же.

А по-моему, женщина не шутила.

– Э-э-э, отличная шутка! – выдавливаю из себя смешок, делая шаг назад поближе к выходу. – Не шутите так больше, пожалуйста.

– Ма, и правда, завязывай.

– Испугались? Страх – это хорошо. Если опять что-то не поделите, я буду знать, что с вами делать. И честно, я рада, что вы поговорили. Надо было с этого и начать, наверное. Но вы такие… Ой, забудем. Пойдемте чай пить. Отпразднуем ваше примирение.

Чай я люблю, праздники – тоже, но Корнеев до сих пор сверлит меня взглядом, и этот взгляд не обещает ничего хорошего, поэтому идея его мамы не кажется мне такой уж и хорошей. Она плохая. И опасная, немного.

– Я бы с радостью, но у меня не получится остаться. Лея уже пять раз звонила, у нее там что-то произошло, и срочно надо посплетничать. В другой раз – обязательно вместе посидим поболтаем. Обещаю. Мирон, развлекай маму.

На секунду зажмурилась, когда услышала Корнеевское шипение. Хотя мне даже понравилось. Может, и не придется спор с Гуляевой аннулировать. Парень уже без меня не может. Как злиться начал, стоило ему только узнать, что я уходить собралась.

– Твоя Гуляева подождет, – рыкает парень, загораживая собой проход. – Ты остаешься.

Вот же… Обезьяна. Не в обиду милым животным. О чем только думает? Сейчас же спалит нас. Ну кто поверит в то, что мы типа помирились, если Мирон все так же продолжает командовать и рычать? Если только идиот. Тетя Наташа, может, и наивная немного, счастливый брак, наверное, сказывается, но она точно не дура. А вот сын ее дурак.

И опять мне приходится выкручиваться.

– Попроси по-нормальному, – шепотом ору на него так, чтобы никто больше не услышал.

– Обойдешься.

– Проси!

– Нет.

– Уйду сейчас, сам будешь расхлебывать.

– Только попробуй.

Не-е-е, Корнеев не обезьяна и не дурак. Он – дятел твердолобый.

– О чем вы там шепчетесь? – спрашивает Корнеева, рассматривая нас так, будто мы на допросе. – Уже общие секреты появились?

– Мирон уговаривает меня остаться! – тут же выкрикиваю я. – Обещает домой отвезти, чтобы вас не напрягать. А я вот не знаю, что ему ответить. Лея же ждет, но уговоры Мирона такие… Искренние.

И опять это шипение.

Я бы предположила, что он не рад такому раскладу, но тут и предполагать не надо. Он не рад.

– Вот и оставайся. Если честно, я еще не слышала, чтобы мой сын кого-то уговаривал.

– Я никого не уговаривал, – фыркает парень.

Ну да, ты тупил. И только себе хуже сделал.

– Прости, сынок, но я поверю Васе. Ты на нее так смотрел… Точно не хотел прощаться. И нет ничего плохого в том, что ты не хочешь, чтобы она сейчас уходила. Я тоже не хочу, если тебя это успокоит.

Если происходящее сон, то я не хочу просыпаться.

И грозный вид Корнеева, у которого пар из ушей валит, уже не пугал.

– Раз никто не уезжает, будем вместе суп варить, – продолжала женщина, толкая нас в сторону кухни.

– Какой еще суп? Не надо мне ничего готовить.

– Ты же не думаешь, что я оставлю сына голодным.

– Доставка есть, – это уже я свои пять копеек вставляю. На чай я согласна, а вот кашеварить – желания не возникало.

– Глупости. Втроем быстро управимся.

– На меня не рассчитывай. А вот она тебе поможет. Да, Василиса? Приготовишь мне суп? Раз мы теперь друзья, можно не бояться, что ты захочешь друга отравить.

– Я?

От неожиданного вопроса я к месту приросла. Парню даже пришлось меня подтолкнуть, а то я так бы и продолжила быть частью интерьера.

– Ага. Я же извинился, а ты теперь готовишь. Все справедливо. А после домой тебя отвезу. Друзья все-таки.

– Слушайте, вот такими – вы мне нравитесь, – тетя Наташа отворачивается к холодильнику, а я же в этот момент атакую ее сына:

– Жить надоело? Я ничего для тебя делать не буду.

– Придется. И смотри не пересоли, подруга.

И улыбнулся, мол, вот каша – сама ее расхлебывай.