Пари на мажора

27.

Все как-то резко замолчали. Даже тетя Наташа паузу взяла, хотя она и понятия не имела о том, чем мы с ее сыном на столе занимались и как потом этот стол собирали, чтобы выбросить. А я так вообще зависла и готова была в диване себя закопать.

Страшно представить, что мы с этим стулом делали. Вдруг мне Корнеева обнять захотелось? Сама и полезла. В детстве я это дело любила. Эх! Испугала парня, а он потом боялся со мной играть.

Чуть голову повернула, а Мирон на меня смотрит. Не улыбается, просто смотрит, будто что-то говорит, только я его не понимаю. Даже неловко как-то стало.

Заговорить у нас с ним получилось только тогда, когда его мама на секунду отошла.

– Корнеев, чего ты на меня так смотришь? Не сможешь ты доказать, что я и тогда на тебя запрыгнула.

– Обычно я на тебя смотрю. Не придумывай. И доказывать ничего не собираюсь. Знаю же, что запрыгнула.

От возмущения появилось желание по носу ему щелкнуть. Правда, тетя Наташа вернулась, и пришлось нам на нее переключиться. Отбой! Насилие переносится на другое время. Может, это даже и к лучшему. Корнеев не услышал то, что я сказать ему хотела. А именно то, что он индюк с самомнением, которое по размеру больше индийского слона.

Пф-ф-ф.

Запрыгнула на него.

А ничего, что я маленькая была и чисто физически от моего веса ничего не могло сломаться? Тем более стул деревянный.

Или он мечтами своими поделился?

Вот сидит теперь и представляет, как я с детства мечтала о том, что с поцелуями на него накинусь. Планировала. Момент выжидала. Даже переехала только ради этого.

Ведь на самом деле все не так было. До переезда я и не вспоминала Мирона. Периодически его имя всплывало за семейным столом, но только оно из папиного рта вылетало. Я же и не представляла, что в скором времени Корнеев станет для меня кем-то бо́льшим, чем просто сын друзей моих родителей.

Хотя если на него посмотреть, то ничего удивительного и не произошло. Красивый же. Мало кто устоит. Никогда не считала себя той, кто на смазливую мордашку ведется, но… Блин, я и не ведусь. Он же меня не этим зацепил. Другое что-то. Необъяснимое. Тут слов не подобрать, даже если постараться. Он наглый, вредный, но даже эти качества его красят.

Сидела в самолете и думала, что по прилете закроюсь в квартире и просижу там до конца света, проклиная Пита и ему подобных паразитов. А что в итоге? Да я про бывшего и не вспоминала толком. После вчерашнего вообще злость прошла, вместо нее остался какой-то маленький осадок благодарности. Если бы не он… Ох, хорошо, что все так получилось.

Все, что ни делается, все к лучшему. Так мама говорила, пытаясь меня успокоить, но я тогда не поняла смысл ее слов. Не осознавала, как боль может быть лучше чего-то. Теперь поняла.

Дошло!

И вроде легче стало, но все равно казалось, что этого недостаточно. Хотелось большего. Не просто поить Корнеева чаем, а затем фотографии на диване разглядывать. Хотелось хоть какого-то понимания происходящего. Кто мы друг другу? Сама ведь понимаю, что после единственного поцелуя парой не становятся. Но… Кто же?

Сейчас вижу, что хоть он и участвует в разговоре с матерью, но все равно периодически на меня смотрит. Это ведь не просто игра мажора. Конечно, возможно, он и с другими себя так же ведет, но я от других отличаюсь. Точно отличаюсь. И я сейчас не сравниваю себя с ними. Это глупо. Само собой, есть красивее, выше, умнее. Просто Мирон без всех конечностей останется, если обидит меня. И он об этом знает. Я слезы вытру и сама за пилой пойду. Никого о помощи не попрошу, сама справлюсь.

И опять взгляд падает на его руки. Указательным пальцем стучит по картонной крышке, какой-то ритм отбивая.

Может, ему помощь нужна?

В чем?

И тут до меня доходит. Он же пытался сразу уйти, но я остановила, поэтому мы и застряли на этом диване. Кажется, пришло время придумывать план бегства. А это будет сложно, учитывая, сколько коробок с альбомами тетя Наташа притащила.

– Знаете, наверное, вы идите, – выдает женщина, а у меня от неожиданного поворота рот на автомате открывается. – Куда вы там собирались, а я прилягу. Ночь тяжелая, потом еще эта больница. Надо поспать.

Первая мысль: перепрыгнуть через коробки и бежать к двери. Решила так не делать. Нас освободили, и мне не пришлось ничего придумывать для этого, можно подождать и уйти красиво.

– Все нормально? – спросил Мирон. – Если что – сразу звони.

– И мне звоните.

– Какие у меня няньки заботливые, – улыбнулась женщина. – Мирон, пока вы не ушли, принесешь мне плед? Перед телевизором полежу.

Прежде чем уйти, Мирон на меня посмотрел.

Волнуется?

Неужели не хочет оставлять меня со своей матерью?

Что за глупости?

Кивнула, мол, я в порядке, а только через секунду поняла, что его волнения были ненапрасными. Как только женщина на меня посмотрела своими хитрющими глазами, сразу и поняла.

Надо было самой за пледом бежать.

– Я знаю этот взгляд, Василиса!

– Что? Какой взгляд?

– Вот этот!

Показалось, что она мысленно в ладоши захлопала.

– Значит, пока я думаю, как помирить наших с Майей детей, они уже сами помирились. Да не просто помирились, они…

Не-не-не. Не надо вслух.

Это же самый настоящий спойлер. Я сама до этого момента дойти хочу.

– Хитрая вы женщина, тетя Наташа, – заявляю, выпрямляя спину. – Сына сплавили, чтобы заставить меня покраснеть. Не ожидала я от вас такого.

– Чего? Я просто сказала, что по взгляду все поняла. Можешь не отрицать. Не обманешь человека, который сам через это прошел.

– Вас так же в углу зажали с вопросами?

Думаете, ее смутили мои слова?

Не-а.

Корнеева в ответ лишь ухмыльнулась.

– Почти. Только на кухне дело было. И я тогда тоже обманывать пыталась.

– Вам поверили?

– Сделали вид, что поверили. Потом уже свекровь сказала, что врать – не мое.

– Повезло вам, – протянула, улыбаясь при этом. – У вас хотя бы вид сделали, а у меня… Жаль, что не все такие понимающие, как ваша свекровь.

– Васька! – ахнула она.

– Ну чего вам стоит притвориться, что вы никаких взглядов не заметили? Хотя бы сейчас… Просто… Я сама не разобралась.

Мама Мирона понимающе кивнула.

– Ну, когда разберешься, мне расскажешь? Мы же с тобой друзья.

– А вы друзьям все рассказывали?

– Знаешь, у меня такая подруга была, она бы меня за одно слово прибила бы.

Серьезно?

Все-таки мне с Гуляевой повезло.

Хотя и она меня прибьет, если узнает про сломанный стол.

К счастью, Мирон вернулся, и наш странный разговор закончился. Встав с дивана, я подошла к женщине и, быстро чмокнув ее в щеку, все-таки перепрыгнула через коробки и рванула к выходу.

– М-да, Корнеев, – заговорила, когда Мирон дверь на ключ закрыл. – Я и правда будто на смотринах была.

– И как тебе?

– Для первого раза… Нормально.

Судя по округлившимся глазам Мирона, он не такого ответа ждал.

– Для первого раза? Серьезно? Мы сейчас вернемся, и тебе придется заново через все это пройти. И обещаю, когда придет очередь фотографии со сломанным стулом, молчать я не буду.

– С ума сошел? Да я и так с трудом выжила. Стоило тебе выйти, как твоя мама сразу с вопросами накинулась. – Беру секундную паузу, собирая мысли в одну кучу. – Между прочим, ей кажется, что ты на меня как-то по-особенному смотришь. Ей показалось?

– Да? Так и сказала?

Пожимаю плечами.

– Так и сказала. Слово в слово. Зачем мне обманывать?

И правда, зачем я это делаю?