Пари на мажора

23.

– Корнеев, ты тон сбавь, – саркастично выдает Прокудин. – А то так и без динамиков остаться можно. Я тебе не Суханов. Молчать не буду. В момент с отбитой почкой оставлю.

– Ну, давай. Рискни.

Ох, мамочки.

Зажмурилась, боясь представить, что может произойти. Вариантов куча. Самый безобидный – это тот, в котором парни индийские танцы начнут исполнять. Но Мирон на танцора не похож. Особенно сейчас. Плечи напряжены, в глазах огонь, и все это пламя направлено на Прокудина. Как бы последний ни хорохорился, я заметила, как он слегка осунулся, но старался вида не подавать. Вот он точно представил один из самых кошмарных вариантов. Мордобой.

В общем, к бетонной стене я прижалась так, будто она на время мне маму заменяет.

– Думаешь, не смогу?

– Исчезни, – следует грозный рык. – Свали отсюда, пока мне самому не захотелось до твоей почки добраться.

– Может, я этого и жду. Тебя посадят, а я красотку твою уведу. Заживем с ней… Детей нарожаем. Малышка, ты кого хочешь, мальчика или…

Ну все.

Удивительно, что в стрессовых ситуациях у меня с резвостью проблем не возникло. Спасло то, что я ближе к Прокудину стояла, чем Мирон. Поэтому быстро получилось внимание парней на себя переключить. Будущий отец заткнулся сразу. Наверное, несолидно бухтеть, когда за спиной девчонки стоишь, и Корнеев отвлекся. Правда, на меня не совсем по-доброму смотреть начал. Но я это переживу.

– А я тут твоей маме цветы принесла.

Думаете, Мирон оттаял?

Да какой там. На цветы в руках Прокудина так посмотрел, будто там и правда веник грязный. И вид у парня был, мол, себе пучок оставь. И это я еще нормально его взгляд перевела. В оригинале там точно один мат использовался.

– Ее любимые. Пойдем? Их надо срочно в воду поставить, пока не завяли.

– Мамаева! – рычит с зажатым ртом.

– Что? Пойдем, пожалуйста. Тетя Наташа ждет.

И ей точно не понравится, что ее сын кому-то почки отбивает. Волноваться будет, а ей нельзя. И так болеет. Сейчас позитив нужен. Неужели он не понимает?

В ответ Мирон только поморщился.

Блин, вот угораздило же меня на парня этого ненормального нарваться. Столько человек в городе живет, но именно Прокудин оказался рядом со мной в одно время и в одном месте. Он ведь и Гуляевой не нравится. Да, судя по ее реакции, она его терпеть не может. А Мирон… Наверное, тоже своя история у них имеется. Скорее всего, печальная, раз Корнеев с первой секунды готов был этому парню голову оторвать. Кого-то не поделили? Девчонку или игрушку в детстве? Знаю я этих парней. Всю жизнь из-за фигни враждовать будут, периодически кулаками размахивая.

– М-да, Мирошка, ну прям герой, – заржал придурок, когда без цветов остался. – Герой – каблучара. За девчонкой спрятался, и довольный. А что? Идеальная отмазка, чтобы по роже не получить. Простите, пожалуйста, мне девушка драться не разрешает. Мужик! Мамочка будет тобой гордиться.

Все так резко произошло, что, когда я соображать начала, Мирон уже выкрутил руку Прокудина, за волосы приподнимая его голову.

– Закрой свой поганый рот!

Не знаю, как Прокудину, а мне на секунду страшно стало.

– Еще слово в мою сторону, потом будешь жалеть, что родился. Ты меня понял?

Непонятное мычание.

– Понял?

– Да понял. Понял! Отпусти! Ты мне руку сломаешь.

– Ногой жрать будешь.

Отпихивает его в сторону, тот летит в стену, хватаясь за нее, чтобы не упасть. Все равно упал. Зря хватался.

Меня же в этот момент берут за локоть, морщатся, бросая тяжелый взгляд на чертов букет, и тянут к лифту.

Честное слово, в голове мысль промелькнула, что меня на крышу заведут, а потом с нее скинут. В грузовом лифте стало жарко и тесно. Всем телом чувствовала раздражение Мирона. Я его и раньше злым видела, но сейчас словно в первый раз.

От него такая энергия шла, в обморок упадешь и память потеряешь.

В общем, жуть, а не романтика, о которой девчонки мечтают, в красках представляя, как застревают в одном лифте с красавчиком.

Здесь не романтика. Здесь бы выжить.

– Как твоя мама? Ей уже лучше?

– Ага. Как и тебе. Выздоровление налицо.

Выдохнула. Сказал так, будто это плохо.

Блин, а я ведь не о таком думала. Хотела заявиться в гости, тихо посидеть с Корнеевыми, чай попить, насладиться тем, что мы с Мироном можем спокойно общаться. Смотреть на него и поцелуй вспоминать. Краснеть иногда. А тут вот как все обернулось.

Через одно место.

Как обычно.

И почему я такая невезучая?

Если бы на пару минут в магазине задержалась, то у двери не с Прокудиным бы столкнулась, а с Мироном. И тогда все было бы по-другому. Наверное. Ну, в моей фантазии точно иначе.

– Ну да. Мне уже лучше. Я поэтому к вам и приехала. Чтобы тетю Наташу поддержать. Помочь как-то. Мед купила. Она же любит мед?

– А дома ты остаться не могла? Не подумала, что надо дома сидеть, а не по городу шататься?

Если честно, то нет. Так я не думала. Вообще не было желания дома оставаться. Я ведь, как узнала, что тетя Наташа тоже болеет, тут же и сорвалась. Ее болезнь – моя спасительная соломинка. Повод Корнеева увидеть. Переживаю за нее, конечно, но надо быть честной хотя бы с собой. Парня я хотела увидеть. Но Мирону я так сказать не смогу. Не поймет же. Еще хуже, если засмеет.

– Да я… Просто… Как лучше хотела, – затараторила в попытке объясниться. – Цветы эти купила, показалось, что маме твоей приятно будет. Она же их любит. Не подумала, что дверь с ними открыть не смогу. Люди мимо проходили, и только знакомый ваш помог. А потом отвязаться от него не могла.

– Так не смогла, что в любви признаваться начала? Быстрая ты, Мамаева.

– Да ты что? Я ему в любви не признавалась. Видела его второй раз в жизни. Скажешь тоже. Нужен он мне.

– Тогда чего ты с ним обжималась?

О, Господи! Со стороны именно так и казалось, что ли?

– Букет вместе держали. Он же тяжелый.

Вздохнув, Мирон забрал цветы из моих рук.

– А вы с ним… – неуверенно начала я. – Не ладите, да?

– А похоже, что ладим?

– Похоже, что вы хотите друг друга без почек оставить.

– Он хочет. Давно собирается. – На лице Мирона появилась какая-то зловещая ухмылка. – Мне на него плевать.

Серьезно?

Он сейчас серьезно говорит?

Что тогда в подъезде было? Мирон же чуть руку человеку не оторвал. Это называется плевать?

Да уж…

Еще говорят, что женской логики не существует. А про мужскую почему все молчат? Она где?

– Если плевать, тогда не надо было и в стену его швырять. Зачем тебе лишние проблемы?

Не подумал, что Прокудин может его подкараулить где-нибудь? И не один. С друзьями своими. Или заявление написать. У меня пульс участился от таких мыслей. Мирон, весь избитый на больничной койке… Или в зале суда. В клетке.

Руками себя обняла и, не сдержавшись, носом шмыгнула.

– Мамаева, ты чего? – Мирон наклонил голову, и мы встретились взглядами. – Василиса?

– Да ничего. О себе не думаешь, о маме своей хоть подумай. Представь, каково ей будет, если из тебя отбивную сделают. Или посадят. Герой, блин. Плевать ему!

Лифт открылся, и я уже было собралась выходить, но меня резко развернули, все так же удерживая за локти.

– Если хочешь знать, то сегодня первый случай, когда он меня довел. Раньше не особо хотелось марать руки об его морду. Сегодня очень хотелось.

Я завороженно смотрела, как Мирон двумя пальцами убирает прядь волос с моего лица. А затем улыбается.

Конечно, это ничего не значит, но…

У него такая красивая улыбка.