Пари на мажора

34.

Я смотрю на очертания его фигуры и не знаю, что мне делать. Подойти? Извиниться? Зарыдать, размазывая сопли по щекам, надеясь, что получится его разжалобить? После разговора с тетей Наташей мне стало легче. Появилась надежда, что Мирон все поймет и за свой не самый умный поступок мне светит несколько шуток, прозвище дуреха, а потом столько обнимашек, сколько никогда еще не было. Именно об этом я и думала, когда засыпала. А сейчас все переигралось, и на смену спокойствию пришла паника.

– Это все? – его голос в темноте как гром в солнечную погоду. Громкий и неожиданный. – Спор и все?

Мирон развернулся ко мне, и, даже не видя его лица, я точно знала, что он пристально смотрит на меня.

– Мирон, я даже не помню, на что мы спорили! Кажется, мы не подумали об этом, – запричитала как под гипнозом. – Давай посмеемся. Ты умеешь смеяться. Я видела несколько раз. Давай? Прямо сейчас плюнем на все и забудем. Это же такая глупость. По мне же видно, что я сама в тебя влюбилась, а не из-за какого-то дурацкого спора с подругой.

Не реагирует.

– Ну скажи хоть что-нибудь.

Молчит.

Что, если он сейчас уйдет?

Что, если все закончится, не успев начаться?

– Пожалуйста, – жалобно протянула. – Мне и так сложно, а твое молчание…

Ну все, слезы уже на подходе.

– Значит, влюбилась?

Вибрацию его голоса я даже на расстоянии почувствовала.

А затем и самого парня рядом с собой, когда он быстрым шагом оказался возле меня, присев рядом.

– И из-за этого я весь вечер и полночи не мог тебя найти? Василиса, что у тебя в голове творится?

Я замерла, не зная, что ответить.

– Опять ты начала загоняться на пустом месте. Ну, поспорила. Главное, выиграла же. Победила. Я твой! Советую в следующий раз спорить хотя бы на деньги. В двойном плюсе будем.

Обхватив меня за талию, тянет к себе, а сам падает на подушку. Не успеваю понять, как мы оказываемся уже в горизонтальном положении, моя рука на его животе, а он сам откидывает мои волосы в сторону, носом прижимаясь к шее.

– Я и так в плюсе, – шепчу себе под нос, а потом резко подрываюсь, когда до меня доходит смысл его слов. – Подожди! Ты не злишься?

– Должен? – тянет меня обратно к себе. – Красотка поспорила на меня. Неудивительно, но приятно.

Пихаю его в бок.

Прям увидела, как самомнение раздулось.

Эх, и тут права была тетя Туся.

– Я переживала. Боялась, не представляя, как ты отреагируешь.

– Теперь успокоилась?

Не хочется, но я все-таки отодвигаюсь от Мирона, чтобы увидеть его лицо.

– А ты точно не злишься?

Несмотря на то, что я своими глазами видела, мне все равно нужно было услышать четкий ответ.

– Злюсь! – усмехается он. – Я в ярости. Ты в моей комнате, лежишь на моей кровати, и до сих пор в одежде. Почему я это терпеть должен? Исправь все! Немедленно!

На слове «злюсь» я уже задыхаться начала, а когда услышала продолжение, еще хуже стало.

Вот ведь…

Неужели я и правда покраснела? Опять?

– Мирон! – щипаю его за колено так, что синяк точно останется. – Я же серьезно!

– Кто сказал, что я шучу? – пробурчал так, будто я несу полный бред. – Вась, у меня и раньше не получалось на тебя злиться, а сейчас тем более не получится.

– Сейчас? Не получится? И не получалось?

– Не-а, – качает головой. – Хотелось думать, что от тебя надо избавиться, напугать, чтобы сама к отцу сбежала и от меня все отстали, но… Потом понял, что не хочу этого. Еще до того, как ты заболела, решил, что сначала узнаю тебя, а уж потом решу: выгонять или себе оставить. – Он смеется, когда я замахиваюсь для очередного щипка. – Мало того, что спорит на меня, так еще и избивает. И как такую можно отпустить?

– Не отпустишь? – осторожно спрашиваю у него.

– Нет. Пока искал, думал, с ума сойду. На звонки не отвечала, дома тебя не было, Гуляева вне зоны доступа. Я столько себе придумал. Пока не понял одно: когда найду, от себя не отпущу.

Мирон нежно поцеловал мою макушку, а мне от таких слов рыдать захотелось. Сердце так защемило, дышать перестала.

– Хорошо хоть матери додумался позвонить.

– Она рассказала, что я здесь?

– Не специально, – усмехнувшись, ответил Мирон, прижимая меня к себе. – Я предполагал, что она знает, где ты находишься. Когда сказал, что скоро приеду, она начала меня отговаривать. Меня! Убеждала приехать утром. А такого никогда не было. Я мог в любое время приехать домой, а тут… Несложно было сложить два и два. И вот ты тут…

– Я хотела утром тебе позвонить и рассказать.

– До утра я бы поседел, Мамаева. Знаешь, сложно жить, когда не знаешь, где находится твой любимый человек и что с ним произошло. Очень сложно.

Мирон договорил и замер. Я, кстати, вместе с ним. Эта возникшая пауза не была той, от которой мороз по коже. Эта пауза была окрыляющей. С ней и без слов можно все понять и сделать выводы. Например: если кто-то тебя бесит, не факт, что так будет всегда. Возможно, через какое-то время вы с этим человеком будете лежать в обнимку и дышать полной грудью. Ну, еще один вывод: Корнеев без меня не может.

Да-да.

Сам так сказал. Подушки и тумбочка не дадут соврать.

Ы-ы-ы-ы! Отец узнает, в обморок упадет. Теперь уж точно не получится дочь домой вернуть. Никто меня не отпустит.

Эх!

– Я не пряталась от тебя. Просто мне нужно было время, чтобы разобраться во всем. Убедиться, что моя голова и сердце не воюют друг против друга.

– Убедилась? – еле слышно переспросил он. – Не воюют?

– Не-а. Все спокойно, и все счастливы.

– Почти. Есть у нас с тобой еще одно дело.

Я открыла рот.

– Шторы, Василиса. Их срочно нужно повесить. Я не усну, пока они валяются в моей машине.

– Что? – смеюсь. – Какие шторы? Время…

Разворачиваю руку Мирона, чтобы посмотреть на часы.

– Еще даже семи нет. Подожди! Во сколько ты приехал?

– Около двух. А что?

– Но я проснулась…

– Да-а-а, ты заставила меня посидеть над тобой. Один раз чуть с кровати не спихнула. – Наклоняет голову так, что мы соприкасаемся лбами. – Если бы ты так мило не сопела, я бы тебя еще ночью разбудил.

Это получается, Мирон не спал всю ночь?

Был со мной рядом?

Ох.

– Почему вместе со мной не уснул?

Никто не забыл, что лицо Мирона было в сантиметре от моего? Так вот, судя по его взгляду, ответ мне не понравится. Или слишком сильно понравится. Я еще не поняла.

– Потому что сон – это последнее, о чем я думал, когда ты вертелась рядом со мной.

Поняла!

Ответ понравился.

Улыбаясь, сама потянулась к парню, но меня тормознули на полпути. За плечи так ухватились, мол, это ты чего, девка, удумала? Я не такой.

– Если мы здесь что-нибудь сломаем, а мы, как оказалось, мастера в этом, мать нам такого не простит.

Быстрый поцелуй в губы. Еле заметный. Еле ощутимый. Но мне хватило, чтобы в голове все помутнело.

Мирон резко встал и протянул мне руку.

– Куда ты? – выдохнула, когда подушка опустела.

– Это имеет значение?

Как можно хоть что-то ответить, когда на тебя смотрят с таким обожанием? От такого взгляда и руки перестают слушаться, и ноги. Вместо слов я встала, схватившись за ладонь Мирона.

– Нет. Не имеет.

Корнеев улыбнулся, и это была самая фантастическая улыбка на свете. Та самая, от которой крышу сносит. Если бы он не держал меня, я бы точно улетела в неизвестном направлении.

– Знаешь, я столько времени злился на твоего отца, а сейчас готов позвонить ему и поблагодарить.

– Прямо сейчас?

– Нет уж, – хмыкает, заглядывая мне в глаза. Ох, черт. – Я так долго ждал, Василиса, что разговаривать больше не могу.

В сотый раз за этот вечер у меня дыхание перехватывает.

Все тело потянулось к Мирону. Губы раскрылись, но я знала, что лучше не начинать то, что не сможешь завершить.

Точно не здесь.

Точно не рядом с мамой Мирона.

Подальше. Там, где будем только мы одни.

– Спорим, сейчас нет пробок? – лукаво улыбаюсь я, пальцем прикасаясь к плечу парня.

– Я с тобой на другое готов поспорить.

Из квартиры мы выходили тихо, как воры, но с пустыми руками. Мирон пошел первым, потянув меня за собой. Все тело дрожало. В крови бурлил адреналин. Перед собой я видела только спину Мирона, больше ничего. Лифт ждали, прижимаясь друг к другу. Была игра, в которой нет победителей. Все происходящее как в тумане. Не помню, как мы добрались до квартиры. Не помню, в какую сторону Мирон кинул ключи. Не помню, как скидывала обувь. Не помню, в какой момент до меня дошло, что мы не в моей комнате.

– Хочешь, расскажу свой секрет?

Прижимаясь спиной к стене, услышала голос Корнеева.

– Да. Хочу.

– Когда увидел тебя в своей спальне, первой мыслью было – надо придумать что-то, чтобы мама нас оставила вдвоем. С трудом сдержался.

Я обнимаю его руками и притягиваю к себе.

– Сейчас мы одни, – протягиваю, а потом в голове мелькает картинка – чемодан. – Одни же? Никаких скелетов под кроватью нет?

– У меня есть только ты. Больше никого и никогда. Только ты, моя Мамаева. Больше – никто не нужен.

Я шумно выдохнула, когда его горячие губы обожгли мои.

Меня накрывает. Нас накрывает. Каждое прикосновение – новая вспышка света в глазах. Голодный взгляд Мирона разрывал мое сердце и тело на тысячи маленьких осколков.

Еще один поцелуй. Долгий. Опьяняющий. До дрожи.

Я задыхалась от каждых новых ощущений.

Стон сорвался с губ, и мне захотелось большего.

Кожа горела, и я выдохнула, когда осталась без футболки.

– Мамаева, ты самый настоящий идеал.

Ловлю на себе восхищенный взгляд Мирона. Боже, сейчас я и правда чувствовала себя идеальной. А еще самой счастливой и самой желанной.

Новое касание, от которого хотелось кричать.

Громко, не боясь, что нас могут услышать.

– Мирон, пожалуйста…

Позвоночник прошибает разряд тока, когда парень подхватывает меня на руки и уже через секунду опускает на кровать. Нежно. Бережно. Будто я самый настоящий хрусталь.

Он отодвигается, а я выгибаюсь к нему навстречу.

Боже!

– Сейчас я понимаю, почему мне было так тяжело засыпать на этой кровати. С того самого дня я мечтал видеть тебя рядом. Раздевать тебя. Смотреть, как ты смущаешься. Слышать твое дыхание. Прикасаться…

– Мирон… – громко выдыхаю ему в рот, немного смущаясь.

Кажется, я уже начала сходить с ума.

Клянусь, мне это безумно нравилось.