Пари на мажора

26.

Сначала мне хотелось притвориться глухой, сделав вид, что я вопроса не услышала. Ну, знаете, чтобы Корнеев еще раз переспросил. Интонация у него такая была – закачаешься. Вроде тихо говорил, а все равно венка на шее выступила. Вот и захотелось мне еще раз на это поглядеть.

Девчонка, что с меня взять?

Потом решила, что глупости это все, поэтому просто плечами пожала, мол, еще не знаю, но если предложишь остаться, то я подумаю и соглашусь.

Корнеев улыбнулся.

Зуб даю, раскусил Васькин хитроумный план, поэтому и промолчал.

– Мирон, ты бы хоть чай попробовал. А то я могу подумать, что ты из моих рук боишься что-то брать.

Кубок мне надо дать только за то, как я ловко могу с темы на тему перепрыгивать. Талант у меня такой. Чаем не пропьешь.

– А ты так не думай. Я ждал, когда он остынет.

Потом берет и демонстративно осушает кружку. Еще и дно показал, типа, я ничего не боюсь, Мамаева.

С одной стороны – такая ерунда. А с другой… Хоть это и мелочь, но все равно приятно стало. Заулыбалась. Только вот Мирону, кажется, улыбка моя не пришлась по душе. Резко серьезным стал. Плечи расправил, чайную ложку в руки схватил и смотреть на нее начал как на произведение искусства. В общем, от меня отвернулся.

– Поехали?

Чего?

Куда?

Блин, домой хочет меня отвезти.

И ведь даже разозлиться не могу. Сама предложила. Сама промолчала, когда он спрашивал. Все сама. Если злиться, то только на себя шизанутую. Мирон уж точно не виноват.

– Не надо. Я такси вызову. Тебе лучше с мамой остаться. Вдруг ей помощь твоя понадобится.

Ну, и, не надеясь, что меня провожать пойдут, тихо подниматься начала, когда меня за руку резко поймали.

Я даже ойкнула от неожиданности.

– А ты куда собралась? – непонимающе разглядывал меня Мирон, продолжая за руку держать. Ух, ну и горячий же он. Зимой, наверное, хорошо с ним гулять. Мороз, снег, ветер, с таким обогревателем точно не замерзнешь. – Передумала оставаться?

– Но как же? – замямлила, не зная, куда смотреть. Ребенком себя почувствовала, честное слово. – Ты сам сказал. Поехали… А мне кажется, что тебе лучше здесь остаться. Я и сама до дома смогу добраться.

– Куда? – фыркнул и встал. – Мамаева!

– Что?

Мирон встал рядом. Близко-близко. Ближе я к нему была только вчера, когда мы на столе… Ну, того… Ой, опять ладошки потеть начали.

– Если бы я хотел домой тебя отправить, я бы так и сказал, – выдохнул, а я его дыхание на коже почувствовала. Мятное. К сожалению, не охлаждающее. Хотя, если меня сейчас в сугроб закинуть, все равно жарко будет.

– Сейчас не говоришь?

– Нет.

– Тогда куда ехать собрался?

Сглотнула и все-таки посмотрела на него. Эх, разные мы. Я тут уже в желе превратилась, а Корнеев – олицетворение спокойствия. Мне бы так уметь. Еще у него ресницы длиннющие. Почему-то сейчас обратила на них внимание.

– Не знаю, Вась. Не думаю, что это важно. Прокатимся по городу. Мать говорила, что ты еще не успела здесь освоиться. Хочешь?

– Хочу, – слишком громко ответила, развеселив Мирона.

Он улыбался.

– Подожди! – дергаю его за руку, когда он, не отпустив меня, к двери направился.

– Там мама твоя.

– И что? Боишься, что за обман она тебя в угол поставит?

– Не смешно. Я так сказала, чтобы она не считала меня беспомощным ребенком.

– Я и не смеюсь.

– Смеешься. Но это ладно… Что мы ей скажем? Куда пошли?

– Обязательно что-то говорить?

– Конечно. А то она подумает…

Ой, а что она может подумать?

Господи, идей даже нет.

– Пусть думает, – спокойно ответил он.

Мне бы хоть каплю его спокойствия. Он же еще и руку не отпускает. Схватился, не вырвешься. И что он задумал? Чего добивается?

– Мирон!

– Что?

– Как ты себе это представляешь? Да твоя мама…

– Хватит создавать проблемы на пустом месте.

На пустом месте? На пустом? Если тетя Наташа увидит, как ее сын меня за руку держит, то через минуту об этом узнает моя мама, потом папа, а потом они все вместе начнут названивать мне и заваливать вопросами. А у меня нет ответов. Я вообще не знаю, что происходит. Конечно, меня немного успокаивало то, что сам Мирон был спокойным, но…

Стоп! Может, и я правда проблемы создаю и Корнеев, получается, прав? Ну, чего паниковать начала как ребенок?

Взрослая уже. Что хочу, то и делаю.

Хочу с Корнеевым по городу кататься, значит, покатаюсь.

Зажмурилась, сжалась вся, потом выдохнула, а когда дверь перед моим носом открылась, увидела лицо мамы Мирона, сразу руку и выдернула.

Трусиха.

Парень хмыкнул.

– Допили чай? Отлично! Я тут покопалась в комоде и альбом наш старый нашла, – затараторила женщина. – Вернее, несколько альбомов. Вы там такие карапузы. Так, за мной. Будем ваше детство вспоминать.

– Ма, в другой раз давай, – не растерялся парень. – У нас планы появились. И, если честно, не хочется тысячный раз смотреть на одно и то же.

– Что появилось?

Ох-ох-ох. Что творит человек?

– А я вот с удовольствием посмотрю, – выпаливаю, прежде чем Корнеевы заставят меня сквозь землю провалиться. – Давно хотела детство вспомнить.

Это Корнеев зарычал гортанно?

Ну и пусть.

Так то я его маму обманула, и в наказание обязана смотреть на весь свой детский позор. Сказала бы вечно, но нет. За час управимся.

– Понял, сынок? Если не хочется, все равно смотреть придется.

Оглянуться не успела, как нас с Мироном уже на диван посадили, а рядом поставили громадную картонную коробку.

Я даже вздохнула.

Час, да?

Ну и наивная же я.

Да мы здесь на год задержимся, не меньше.

– Ой, Вась, смотри, помнишь это?

Мне здесь лет пять. На снимке я сижу в огромном кресле, с большущим бантом на голове, и язык кому-то показываю.

– У мамы есть такая.

– Я же ей отправляла. А вот смотрите… Здесь мы на Новый год собирались. Мирон тогда всем доказывал, что Деда Мороза не существует, и, когда его увидел, побежал бороду ему отрывать. Оторвал же. Назар только присел, а наш как прыгнет на него. Вы с Леей в слезы, а этот ходил довольный. Доказал же.

А-а-а, так вот почему я Мирона раньше Гринчем называла. Он мою новогоднюю сказку украл.

Блин, хотела гадом его за это сейчас назвать, но что-то язык слушаться перестал.

– Что это за костюм на мне? – задал вопрос Корнеев.

– Где? А-а-а, костюм снеговика.

– На яйцо похож, – буркнул и страницу перевернул.

– Между прочим, я этот костюм своими руками делала. Без претензий, пожалуйста.

Боже, и правда похож.

Так смешно стало, а потом резко перестало, когда меня Корнеев за бедро ущипнул.

– Ай!

– Что такое? – распереживалась тетя Наташа.

– Да, Мамаева. Что такое?

Вот же… Гринч. Раз гадом не могу назвать, остановлюсь на зеленом паразите. Тем более он на него сейчас очень похож. Такая наглость. Ни один мускул на лице не дрогнул. Актер.

– От нахлынувшей ностальгии аж сердце защемило, – оправдывалась я. – Теть Наташ, а вы этот костюм, случайно, не сохранили на память? Или хотя бы шапочку. Такая милая. Сделали бы фото до и после. Сейчас это модно.

Аха-ха, дождалась.

Мускул дрогнул.

Получил фашист гранату. За доставку можно не расписываться.

– Ой, точно нет. Мирон соком облился… Выкинули в тот же день.

Эх, жаль. А то я уже представила, как буду натягивать эту шапочку на голову Корнеева, а потом пытаться сфотографировать.

Гуляева бы умерла со смеху. И я с ней. За компанию.

Удивительно, что сам парень никак не прокомментировал мои слова. Никаких вздохов, рычаний. Промолчал. Уставился в альбом и что-то там разглядывал.

Ну, и я заглянула. Интересно же.

– А здесь мы что делаем? – спросила я, смотря на снимок, где мы с Корнеевым с какими-то палками в руках стоим.

– Где? – женщина наклонилась к нам. – А-а-а! Стул вы сломали. Сначала прыгали с него, а потом с палками пришли. Мы так и не поняли, как у вас это получилось.

– Серьезно? – засмеялся Мирон, косо смотря на меня. Клянусь, он и правда в голос смеялся. – Еще и стул?