Печать тьмы (СИ)

Глава 47. Адалин

Я лежу на холодном камне. Энергия подавляет мою волю, но мы обе понимаем, что Свет не сможет победить, пока она внутри меня. Слышу сдавленный вздох рядом. Ощущаю не свой страх. Энергия. Ей хочется вырваться и уничтожить брата, но она держится.

Заставляю себя повернуть голову и вижу Люциторума. Он сражается со Светом. Битва вокруг стихла, и лишь две силы — тьма и свет — противодействуют друг другу.

Энергия хочет вмешаться, но не делает этого.

Почему?

Я ощущаю близость исхитов, вижу, как они рвутся к Свету, пытаясь пробить его защиту, но у них ничего не получается. Для них он — лакомый кусочек, к которому не подступиться, не подобраться близко.

Кажется, что новый удар Люциторума только придаёт Свету больше силы.

Пытаюсь встать, но Энергия не позволяет мне шевелиться.

Я погружаюсь в глубины сознания.

На светлой поляне встречаюсь с Энергией. Расстроенная девушка смотрит на меня, словно просит прощения взглядом, но ни слова не говорит.

— Ты знала, что придётся пожертвовать им? Что Джеймс погибнет? С самого начала знала, но не хотела говорить мне? Почему ты пожертвовала им? Как ты могла? Он ведь твой брат.

— Не только им, Адалин. Победить одержимого старшего брата было бы непросто, практически невозможно. С гибелью Джеймса окончательно нарушился баланс. Это единственный способ достучаться до отца и заставить его вмешаться в разборки своих детей.

— Почему он? Почему Джеймс? Вы со Светом использовали его, а он любил тебя!

Я всхлипываю. Хоть и понимаю, что эта встреча происходит у меня в голове, а всё равно ощущаю боль, трясёт всю от рыданий. Он умирал у меня на глазах, погиб мгновенно и не успел даже попытаться отразить атаку брата. Джеймс для них обоих ничего не значил, но при этом любил сестру и брата… Раньше мне казалось, что младшая всё-таки Энергия, но она называла Джеймса младшим… Или младшим для Света? Да какая теперь разница? Единственное, чего хочу теперь — отомстить за его гибель.

— Я тоже любила его, Адалин! Я любила обоих братьев… И даже Света любила. Несмотря на все проделки, он всегда оставался моим братом. Ты даже не представляешь, насколько тяжело жертвовать теми, кого любишь… И сейчас я хочу вмешаться, чтобы остановить Света, но он не должен догадываться, что я снова в твоём теле.

Нас вырывает грозный рёв.

Даже Энергия дёргается, заставляя моё тело присесть.

Раненый дракон ковыляет к нам, и я понимаю — это не отец Байрона, он сам.

Чешуя больше не светится, серебро окроплено кровью, одно из крыльев сломано, плетью болтается вдоль тела. Однако Байрон всё-таки двигается вперёд, отвлекает внимание Света на себя, позволяя Люциторуму нанести удар противнику. Это не помогает. Люциторум в проигрышной ситуации. Как бы он ни готовился к встрече со Светом, исход битвы был предрешён заранее.

— Энергия… как же ты меня достала. Оставь несчастную девочку, отпусти её тело. Мне нужен свет её сердца, и ты не помешаешь мне получить его. Сколько ещё жертв нужно? Я могу убить её истинного… хоть и бывшего, — посмеивается Свет, играючи отражая атаку Люциторума.

Он понял, что сестра снова заняла моё тело. И он не откажется от своих слов — он убьёт Байрона. Я больше не пытаюсь вытолкнуть Энергию. Даже если сейчас избавлюсь от её присутствия, у меня не осталось яда… Я лишь помогу Свету, и все жертвы окажутся напрасными.

Помощь приходит из ниоткуда, режет яркой вспышкой по сознанию.

— Я помогу тебе, — со стороны ко мне подбирается Тори.

Хоть Энергия старательно блокирует моё сознание, но я сильнее её. Она не ожидала такого исхода?

— Уже не помочь! — выдавливаю из себя я.

Демонесса пытается стащить меня с камня, но моё тело будто бы приклеилось к нему. Это запечатывающее заклинание. Его так просто не снять.

— Убей меня, Тори! Уже ничего не удастся изменить, но он не должен одержать победу. Вырви моё сердце из груди…

Энергия подавляет мою речь.

— Не говори ерунду! Ты должна жить в память о Джеймсе, — фыркает Тори. — Он бы никогда не простил мне твою смерть.

— Тори, молю… — слёзы обжигают кожу.

Каждое слово даётся с огромной болью.

Мы так готовились к схватке, но даже представить себе не могли, что она закончится настолько быстро… И плачевно.

— Сделай это в память о нём… О Джеймсе. Его смерть не должна оказаться напрасной. Если моё сердце достанется врагу…

Свет отвлекается на атаку Байрона, до меня доносится жалобный рёв дракона. Ему больно, и я пропускаю эту боль через себя. Всё внутри натягивается, мне страшно подумать, что секунда промедления подарит врагу победу.

Тори достаёт из ножен острый клинок. Её глаза полны слёз. Демонесса плачет. Впервые вижу её такой. Это лучший выход. Сейчас… Она должна лишить Света чистого сердца, а поиски нового займут немало времени. Он не победит сегодня. Кто знает, может, появится новый герой? Тот, кто сможет оказать ему сопротивление?

— Не делай этого! — шипит Энергия и пытается перехватить руку Тори, используя моё тело.

— Я не смогу держать я долго. Давай, Тори! Сейчас!

Жмурюсь, вкладывая все силы в попытку удержать Энергию, однако она отвлекается и кричит, извивается внутри меня от боли, и я понимаю — почему. Люциторум падает на колени, а из его бока струится алая кровь.

— Давай, Тори!

Взмах стали со свистом разрезает воздух, острый наконечник приближается к моему сердцу, но какая-то сторонняя сила укрывает меня, и нож гнётся, так и не коснувшись моей плоти.

— Всё кончено, сын! Склони свои колени предо мной или бесславно погибнешь!

От звучания властного громогласного голоса всё внутри переворачивается. Тори падает на колени и склоняет голову. Энергия покидает моё тело и предстаёт перед всеми в своём призрачном обличии. Она бросается к Люциторуму и обнимает его. У них хотя бы есть время попрощаться… а у нас Джеймсом его не было.

Байрон!..

Вспоминаю о нём и смотрю в сторону, где ещё недавно находился дракон, но он потерял связь со своей второй ипостасью, лежит на обагрённой кровью траве и разламывает палочки мгновенного исцеления. Надеюсь, они помогут ему. Очень на это надеюсь.

У меня получается присесть. Я смотрю на величественного мужчину, окружённого ореолом холодного света. Рассмотреть черты его внешности не могу, потому что свет вокруг него слишком яркий, но я точно знаю кто это — Создатель… Творец. Он, наконец, решил вмешаться в разборки своих детей? Радуюсь, что он появился, но одновременно проклинаю. Он мог сделать это раньше, когда Джеймс ещё не погиб… А если он не погиб? Часть его силы всё ещё бьётся внутри меня, и если я смогу вернуть её… Сердце учащается, а я пытаюсь встать. Мне важно молить Создателя о помощи. Он ведь сможет спасти своего сына? Или я заблуждаюсь? Я хочу верить в лучшее, но случится ли оно?

— Ты пришёл слишком поздно, отец. Я стал сильнее. Если уж мне не дают забрать сердце какой-то ведьмы, я заберу твоё! — рычит Свет. — Я стану абсолютным добром и завладею всем. И никто не помешает мне в этом.

— Глупый, неоперившийся птенец! Только выпорхнул из семейного гнезда, а уже пытаешься пойти против отца? Плохо ты усвоил уроки, которые я пытался дать тебе.

— Мне плевать на твои слова! Ты не сможешь отговорить меня и убедить в собственной неправоте. Я прав, и тебе прекрасно известно это!

Свет пытается наброситься на своего отца, но у него не получается даже приблизиться. Земля сотрясается, когда магический ореол, окруживший Творца, отталкивает Света, и тот с треском валится на землю.

— Ты не уяснил главного — я дал тебе силу, и я могу отнять её, сын. Ты думал, можно обойти того, кто подарил тебе эту жизнь? Зерно тьмы, укрепилось внутри тебя и пустило серьёзные корни. Я учил тебя, как правильно бороться с ним, но ты попросту не замечал моих рекомендаций, игнорировал их. Чего хочешь добиться теперь? Думаешь, просто так я просил вас сохранять баланс? Думаешь, во мне никогда не было зерна тьмы? Ты ошибался, Свет… и ошибаешься по сей день. Отвергая свою тёмную половину, ты сильнее приближался к ней. Она завладевала твоим сознанием и вытесняла из тебя всё хорошее. Пытаясь избавиться от зерна тьмы, ты избавлялся от света. Каждый твой поступок уничтожал светлое внутри тебя. И чистое сердце неспособно спасти ситуацию. Лишь сохранение баланса. Ты стремился к миражу. Всё это время тебя подпитывала призрачная надежда на то, чего на самом деле не существует. Нет такого способа исключить из себя зерно света или тьмы… Лишь поддержание баланса между ними гарантирует тебе целостность и гармонию с собой.

Как только Создатель заканчивает со своей речью, ореол вокруг него обретает несколько очертаний — тьма и свет с разных сторон перемешиваются в дымчатый оттенок и переливаются вокруг мужчины кольцом.

— Нет! Ты нарочно говоришь это, чтобы свести меня с ума. Ты — абсолютный свет, именно по этой причине можешь созидать.

— Как же ты не прав сын… Я просил вас сохранять равновесие, упорно тренироваться, лишь по той причине, что хотел взрастить равных себе детей, но вы не справились. Лишь ваш брат, отошедший в лучший мир, сумел удерживать эту грань благодаря любви, поселившейся в его сердце. Изначально я наделил вас различными энергиями, чтобы во время тренировок каждый по-своему справлялся с тёмной или светлой стороной. Придя к равновесию, вы бы стали равны мне, но не сумели оправдать моих надежд. Так знай теперь, Свет, — всё это время ты стремился к оазису в пустыне, миражу, который на самом деле не существует.

Свет истошно кричит, как раненый зверь. Самое худшее, что может быть — понять, что всё, к чему ты стремился — фальшь.

Вероятно, в это мгновение защита Света ослабевает, и исхиты атакуют его. Они разрывают его на части, а Создатель не вмешивается, не пытается защитить своего сына. Как и не защитил Джеймса. Поможет ли он сейчас? Есть ли хотя бы малейший шанс, что Джеймс выживет?

— Он умирает отец! — с мольбой смотрит на Создателя Энергия, цепляясь пальчиками за одежду Люциторума. — Молю, забери окончательно мою душу, но позволь жить ему.

— Забрать не смогу, но теперь нам нужные новые хранители баланса. Вы встретитесь с ним на берегу душ и будете оберегать равновесие. Смертный человек, получивший семя тьмы и не поддавшийся ему, достоин стать новым хранителем. Теперь, когда я потерял своих сыновей, вы с Люциторумом будете оберегать магически одарённых существ. Все они равны, однако бессмертия я вынужден их лишить. Каждый будет жить и управлять той или иной стихией, но бессмертие — не дар, а наказание, и я убедился, что в нём нет надобности. Мне пора. Надеюсь, вы восстановите баланс.

Создатель разворачивается, но я со всех ног бросаюсь к нему.

— Постойте! Молю вас! Не уходите! Вы не можете так просто уйти…

Мне плевать, что все стоят на коленях перед Создателем, а я так нагло смотрю на него. Я не могу позволить ему уйти.

— Силы Джеймса есть внутри меня. Вы можете помочь ему: забрать эти силы и вдохнуть в него. Он не должен умирать. Прошу вас, позвольте мне вернуть ему эту силу. Её и моей любви хватит, чтобы вернуть его к жизни… Умоляю.

Падаю на колени и всхлипываю. Меня всю трясёт от боли. Я не могу потерять Джеймса… Не тогда, когда всё закончилось.

— Прости, дитя… Я не могу забрать у тебя добровольно отданную силу. Мой сын знал, на что шёл, разделив её с тобой. Она спасла от смерти один раз и не сможет сделать этого во второй.

— Нет… вы не можете уйти вот так. Должен быть какой-то выход. Молю вас, верните Джеймса… Он не мог умереть. Заберите мою жизнь, мою душу, но пусть он живёт…

Однако Создатель не слушает мои всхлипы. Он просто уходит. Оставляет всех нас на пропитанной кровью земле. И уходит, отнимая у меня надежду на лучшее.