Пепельная маска мести (СИ)

ГЛАВА 58. История живительницы

Поговорить спокойно им не дали. Едва Рава и Эдмунда, умывшись после солёных волн и переодевшись, устроились в гостиной Нейтана, как нагрянуло начальство. У роу Квейна было плохое настроение, так что он сходу накинулся на Нейтана за то, что тот ещё не успел побриться, а затем переключился на Эдвина.

– Ты должен был ещё с месяц валяться в этом своём госпитале, – заявил Квейн, глядя на парня с плохо скрываемым недовольством.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответил Эдвин. – И у меня были причины поскорее вернуться в Войден!

– Это какие же такие причины? – спросил Квейн. – Тебе даже про Уолтера не сообщали.

– О, с ним – это было лишь совпадение, – пожал плечами Эдвин. – Я просто заглянул в участок в поисках Равы… А тут такое. Тек Ричер вкратце рассказал, что происходит, и даже дал немного послушать. После этого я, конечно, и решил обставить своё появление так…

– Эффектно, – охотно подсказала Эдмунда.

– Да уж, эффектно, – признал Нейтан. – Я едва со стула не свалился.

– Но рассказать я хотел не это, – Эдвин слегка улыбнулся. – Я хочу рассказать о… Тэлии Минне Катнер.

– Что? – вскричал Квейн. – О ком?!

– Понимаю, что её свидетельство уже не так важно для следствия по делу Эды, но оно есть. Да и к делу Хайзена можно кое-что приложить. Всё-таки Тэлия – это та точка, в которой дела соприкасаются. И она же причина того, что я здесь, на своих ногах.

– То есть ты теперь будешь как этот Хайзен? Не в смысле что ты мертвитель, а вот эти – один человек, полтора мага и две души? – жадно спросил Нейтан. – От тебя, пожалуй, маги не отвяжутся, пока не изучат.

– О нет. Тэлия со мной не как с Хайзеном, не в той мере. Я-то ведь не мертвитель. Она почти со мною не связана, просто витает рядом, словно призрак. Рава даже видит её иногда.

– И лучше б не видела, – сдвинув тёмные густые брови, заявила абавийка.

– Она нам чуть было не помешала вчера вечером, ну… – Эдвин многозначительно примолк. – Но всё же мне удалось убедить Тэлию не являться, пока мы не закончим.

Рава смутилась и бессознательно попыталась нашарить на плечах несуществующее покрывало.

– Так что там с ней? Давай, рассказывай, – поторопил Квейн.

Нейтан сунул ему в руки чашку с кофе, потому что предыдущую начальник уже опустошил.

– Итак, Тэлия Минна Катнер в позапрошлом году успешно поступила на факультет целителей в магической высшей школе Льюдейла, – начал Эд. – Нам уже известно, что именно там, занимаясь в отделении патанатомии, она случайно стала причиной смерти живителя, который, видимо, уже и так умирал. Вот от него девушка и подхватила дар живителя. Проверить его она сумела лишь на животных, и тут вдруг случился тот инцидент, с Уолтером, который из оружия своего автоматона подорвал машину Эдмунды…

– Давай ближе к делу, – нахмурившись, сказала Эда.

– Это близко к делу, кузина, – пожал плечами Эдвин. – Потому что девушка видела, что стрелял именно Кэссиан Уолтер, а не Эдмунда. Взрывной волной Кэса изрядно протащило по мостовой и оглушило, поэтому он не видел, как Тэлия буквально из огня вынесла одно из тел. Это с тем же успехом могла оказаться Мэгги Несбит, ей было всё равно. Прикоснувшись к убитой и обезображенной Эдмунде, девушка оживила её и остановила кровь. На большее ей не хватило ни времени, ни опыта. Тэлия… Удивительно, как ей хватило сил, но она два квартала несла тело Эды на себе, чтобы сдать с рук на руки целителям госпиталя.

Вытащила из огня и несла на себе… Эда вздрогнула, поняв, что за видение пронзило её при допросе Катнера. Не видение даже – воспоминание. Как же так вышло? Юная Тэлия Катнер стала ещё непостижимее и непонятней, и это раздражало. Каково быть благодарной человеку, который оживил тебя только ради опыта?

– Зачем она надела перчатки? – спросил Нейтан. – Лайда Эдвертон сказала, что девушка была в перчатках.

– Так ты всё-таки говорил с нею, – тут же вскинулась Эдмунда. – Обманул меня…

– Да. И даже хотел рассказать тебе про мейсс Катнер – но всё было не до того, – обезоруживающе улыбнулся Нейт.

– То есть там, на берегу, ты уже знал…

– Я знал с самого начала, когда окликнул тебя из кустов возле участка, – пожав плечами, ответил Нейтан. – Хотя ты упрямилась и говорила, что это вовсе не ты! Так что кто кого обманывал?

– Вернёмся к истории девушки, – сказал Квейн нетерпеливо. – Вы двое можете уйти мириться в спальню, если неймётся!

Эда с трудом пропыхтела «нет, всё нормально», а Нейт лишь хмыкнул.

– Она надела перчатки, потому что руки скользили от крови, – сказал Эдвин. – Нет в этом никакого особого умысла или секрета. Правда, это сбило с толку маму: она решила, что девушка может быть мертвительницей.

– Не только её, – заметила Эдмунда, – а ещё и мейстра Рельднера Катнера.

– Но после этого девушка, опасаясь, что её видели, решила покинуть Льюдейл, – продолжил Эдвин. – И её впрямь видели: в столичном городе сложно остаться без свидетелей. Вот только если Тэлия боялась убийцы по имени Уолтер, то на самом деле за нею принялся следить совсем другой человек. Он сразу поехал за Тэлией. Вот почему, когда следствие искало свидетелей по делу Кэссиана и Эдмунды, никого толком не нашлось. Кто-то что-то мельком увидал, но даже не понял, что именно. Кроме Хайзена. А Хайзен отправился за девушкой в Войден. Дальше мы знаем. Хайзен убил Тэлию в надежде избавиться от своего дара, но что-то пошло не так: вместо дара он получил вторую душу. Они год ждали нужного расположения звёзд, чтобы они помогли мертвителю возродить мейсс Катнер, но тут пошли некие сложности. Они держали на примете девушек из приюта Равы – но тех перекупили амши…

– А почему она так странно вела себя в теле Хайзена? Почему позволила ему убить Джанну Мелик, да ещё так зверски? И требовала от него возрождения в теле прекрасной девственницы, – поинтересовалась Эдмунда.

– Хочу напомнить, что Тэлия Минна погибла очень молодой, даже юной. И убили её только ради того, чтобы избавиться от дара мертвителя, – сказал Эдвин. – Она изо всех сил мстила своему убийце. Он убил её, молодую невинную девушку, он не дал ей спасти мать…

– В моих глазах это не оправдывает желание Тэлии возродиться в чужом теле, – упрямо покачала головой Эда. – Юная, но уже такая циничная и жестокая! Она удержала руку Хайзена, когда он встретился с нами ночью. Но дала ему убить Джанну! Мне трудно быть признательной и благодарной такому человеку даже за спасение своей жизни…

– А я благодарю мир за то, что в нём была Тэлия, – сказала Рава. – И за то, что она спасла тебя и Эдвина – тоже! Мудрость богов сделала так, чтобы она спасла двоих хороших людей. Это было искуплением.

– Как бы то ни было, я убил Хайзена, хоть мы и пытались взять его живым ради Тэлии, – вздохнул Эдвин. – Я очнулся от её настойчивого голоса и первое, что увидел – её призрачное лицо. Конечно, я узнал девушку: ведь мы готовили Туанга по её портрету. Когда дар живителя передался мне, он исцелил в первую очередь меня самого. Я смог двигаться, быстро восстановился. Но Тэлия не давала мне покоя. Клевала меня, тормошила. Она настырная, прямо как ты, Эда.

– Вот уж не сравнивай! – Эдмунде было неприятно, что она никак не может смириться с этим…

Но и осадок после всего этого был совершенно как кофейный: густой и горький. Досада, раздражение, даже какая-то обида на Тэлию. Почему она выбрала именно такой путь? Эда пыталась не осуждать эту девушку – но не могла.

– Она говорит, что виновата. Поддалась соблазну выбрать себе красивое тело, похожее на прежнее, а о том, что кто-то при этом умрёт, не думала, ведь по факту тело осталось бы вполне живым, – сказал Эдвин. – И теперь Тэлия очень сожалеет, что так вышло. Она даже пыталась оживить Джанну. Однако не может объяснить, почему её дар не работал в теле мертвителя. Они оба, похоже, были пленниками в его теле. Хайзен ведь тоже не всегда мог умертвить…

– А почему она так и не упокоилась? – спросил Квейн.

– Хочет сначала попрощаться с отцом. И ещё – желает дать показания против Уолтера.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Квейн. – Чтобы показания мертвых были присоединены к делу, придётся немало постараться, а зачем? Уолтер и так уже во всём признался. Да и Катнер этот не слишком здоров, как бы его не пришибло это… прощание. Но зато нам многое стало понятней!

С этими словами он залпом допил свой кофе и напомнил всем, что работа не ждёт. Эдмунда с кузеном остались в доме Нейтана. Ещё не решены были вопросы с их службой: во-первых, вышло так, что на одно место претендуют двое, а во-вторых, из-за неясного пока статуса Эды она не могла покидать дом.

Эдвин, оставшись наедине с кузиной, напомнил ей, что хотел поговорить. Эдмунда уже устала от разговоров за это утро, но не отказывать же кузену?

– У меня к тебе две новости, – сказал он, по своей давней привычке показывая указательный и большой палец, как будто слов было недостаточно. – Во-первых, наши родители приедут сюда буквально через пару дней. Не смогли сразу покинуть работу, чтобы ехать со мной, но…

– И мама? – дрогнувшим голосом спросила Эда.

– Конечно, – сказал Эдвин. – Прости, я, очнувшись, рассказал ей всё. Не мог больше молчать. Она прибежала как только смогла, и так радовалась… И так плакала!

– Не могу тебя винить, – ответила Эдмунда чуточку суховато.

Она винила – но не брата, а себя.

– А как там твои? – спросила она. – Ну, в смысле, они тоже обрадовались?

– В отличие от твоей мамы, у них всегда была надежда, – ответил Эдвин. – У тёти Виты не было ничего. Кстати, она собирается привезти твои наряды.

Наряды! Как будто у Эдмунды было так уж много действительно нарядной одежды! Но вот лёгким простым платьям она и впрямь порадовалась бы.

– Наверно, на мне всё будет висеть, как на вешалке, я такая худая, – проворчала она. – И ещё вот рука…

Она показала протез – ничем не скрытый, потому что решила полностью избавиться от видимости чего бы то ни было на своем теле. Оно, тело, устало ничуть не меньше души.

– Это во-вторых, – сказал Эдвин. – Новую руку я тебе сделать не смогу…

– Что? – оторопела Эдмунда. – А, да, ты же сказал, что ты теперь обладаешь даром живителя…

– Вечно ты перебиваешь, – с досадой сказал кузен. – Я хочу сказать, что не могу ничего сделать с твоими стальными запчастями, но могу исцелить то, что ещё возможно спасти. И избавить от боли в суставах.

– Ты уже… проверял, что это действует? – недоверчиво спросила Эдмунда. – Сам-то вон с палочкой ходишь.

– Ещё бы, у меня эта нога уже после первого ранения и двух операций была не в порядке, а уж после взрыва… К твоему сведению, у меня там нет части сухожилия, а в кости стоит штифт, – возмутился Эдвин. – Это не лечится! Но в госпитале я успел попрактиковаться и кое-что узнал. Тэлия сказала, что слишком много исцелять и оживлять нельзя, но я и сам понял, что это тяжело даётся.

– Так чего ты от меня-то хочешь? – не поняла Эдмунда.

– Ой, тяжело с тобой, – сказал Эдвин. – Вся ты такая колючая и злобная, просто жуть! Скучаю по тем временам, когда был железякой: ты меня хотя бы жалела и поэтому не была такой неуживчивой.

Она молчала. Колючая? Ну пусть. А он зато болтливый, почти как тот патрульный из Пыльного порта. Вот только чуть-чуть не дотягивает!

– Я видел твою карту в госпитале, дурочка. У тебя повреждена, как это сказать? Репродуктивная функция.

– Я тебе сейчас врежу! – вскипела Эда.

– Иди лучше сюда, – Эдвин раскрыл объятия. – Я просто могу это поправить, разве ты не понимаешь?

Не веря и не доверяя, Эдмунда не двинулась с места. Тогда кузен обнял её сам, и не слишком-то церемонясь, задрал на спине рубашку. Некоторое время они стояли так, очень неловко: его руки у неё на пояснице. Наверно, со стороны и выглядело-то не очень-то прилично! Но Эдмунда никогда не чувствовала себя так странно и так спокойно. Это не походило на прохладный дар мей Нолы или на страсть, какая была между Эдой и Нейтаном. Да и вообще ни на что не походило – просто мягкое приятное тепло разливалось внутри. Тепло, покой, умиротворение.

Длился этот «сеанс» недолго – с полминуты. Затем Эдвин отстранился и довольно кивнул.

– Вот и всё. Главное, что там было, что лечить. А не как с рукой…

– Всё? Откуда тебе знать? – вскинулась Эда.

– Я просто знаю. И если что, Эда… Я не претендую на твоё место детектива в участке. Пойду в больницу, к мей Ноле. Думаю, с моей карьерой полицейского всё кончено.

И он ушёл – ведь ему надо было навестить Рельднера Катнера, а потом увидеться с Нолой.

Эдмунда Стил ещё долго стояла у окна, задумчиво поглаживая живот и иногда – поясницу. Она проводила рукой там, где до того коснулся её кузен. Она думала не столько о себе и о Нейтане, сколько о том, что же делает человека – человеком, и где находится грань, когда он становится мерзавцем.

А главное, почему некоторые, уже шагнув за эту грань, вдруг решают вернуться назад – а другие радостно бегут совершать мерзости. И неважно, полицейский это, мертвитель, целитель или кто-то ещё. Почему Туанг старался загладить вину, а Тэлии чего-то не хватило, чтобы остановиться? Почему мертвитель Борссен убивал с удовольствием, а мертвитель Хайзен так страстно хотел избавиться от страшного дара?

Но мучительные мысли постепенно уступили место более светлым.

Всё потому, что боль действительно покинула её тело, и даже протез теперь нигде не натирал, и не ломило ноги, и собранный заново позвоночник не поскрипывал в тех местах, где кости пришлось заменить на стальные детали.

Когда вечером Нейт вернулся домой, Эдмунде уже не терпелось приступить к началу проверки насчёт остального. Она не стала рассказывать о том, что Эдвин исцелил её – вдруг что-то не получится? Но мысль о том, что у них с Нейтаном на двоих будет не только камень у моря, и дом, и вся жизнь, но ещё и дети, поставила на место последнюю шестерёнку.