Первые (СИ)

14

— У нас более-менее дружный состав, — Аристарх заканчивает поход по залу, где он бог и судья в одном флаконе, останавливается около ринга, упирается локтями в канаты и улыбается, — Ванька тебя охарактеризовал, как упертого парня, — усмехаюсь, — но агрессивного. — Пожимаю плечами, стараясь не принимать близко к сердцу слова Лабука. В последнее время справляться с собой все сложнее. Меня потрошит изнутри. Ощущение, будто кто-то включает мясорубку и кидает в нее внутренние органы. Херачит их в фарш, восстанавливает структуру и форму, а после принимается заново подготавливать мягкие ткани к механической обработке.

Ломка нешуточная, и привычные действия уже не помогают. Никотин травит. От одного запаха алкоголя появляется рвотный рефлекс. Дома практически не нахожусь. Только ночую. Тихо прихожу и ухожу точно так же. Слова матери не дают покоя. Впиваются острыми лезвиями в сердечную мышцу и выпускают из организма всю кровь. Превращают, сука, в мумию. Не единого признака жизни. Лишь желание поговорить с Лизой усиливается. Каждый ее отказ мотивирует биться яростнее в закрытую дверь. Да, я готов голову раздолбить, чтобы получить от нее хоть какую-то эмоцию, но не чертов игнор!

Когда вижу рядом с ней того пацана, с меня, словно кожу снимают. Это ведь МОЯ Лиза! МОЯ! Не его, а МОЯ! Но она с улыбкой садится в задрыпаную тачку, дает ему себя целовать и трогать, а я стою с лепестками пионов в зубах и ничего не могу сделать, потому что отпугну ее от себя еще больше. Все варианты подкатов к Кирьяновой разбиваются в пух и прах о острые грани действительности. Я налажал… Я дико налажал… По-крупному. И не знаю, что сделать, чтобы она меня хотя бы выслушала. Мой хитро сделанный мозг не находит ни одного верного решения. Не получится с Лизой, как с другими. Я ее доверие просрал. Вырвал с корнем. Сейчас она делает то же самое с моим самолюбием. Методично втаптывает его в грязь. Публично… Как у нас принято…

И я сжимаю зубы, когда очередной букет летит в мусорное ведро. Плевать. Не в нем дело.

— Так не пойдет, Антон, — прерывает мои хаотичные удары по груше Аристарх Валентинович, — остановись, говорю, — буквально оттягивает меня от «соперника» и тяжело вздыхает. — Восстанавливай дыхание и слушай, — обходит грушу, потирает подбородок.

Седой уже мужик. Но энергетически заряженный. Мои беснующиеся черти от чего-то прислушиваются к его командам.

— Что не так делаю? — сиплю, облизывая сухие губы. Пот по телу градом. Выжимаю из себя максимум, чтобы свести к нулю вероятность срыва.

Молчит. Хмурится. Долго. Оценивает меня. Бесит конкретно. Зубы свожу вместе. Жду.

— Чтобы получить эффект от тренировок, необходимо определить причину твоей злости. Ты ее знаешь?

Шумно выдыхаю. Усмехаюсь. Похоже я попал на прием к психологу.

— Допустим.

— Хорошо, — Аристарх потирает подбородок, — я не лезу в душу своим парням. Если хотят поделиться, то я не против. Не заставляю.

Переминаюсь с ноги на ногу, пока тренер обходит грушу в очередной раз, постукивая по ней ладонью.

— И?

— Это, — очередной хлопок по несчастной, — твой антидепрессант, Антон, но ты должен контролировать себя, даже с неодушевленным предметом. Бей!

Пытаюсь сдерживать удары, но в конце концов снова перехожу на бесконтрольные действия. Хочется попросту разнести грушу, чтобы песком засыпать ринг. Злость так вены выкручивает, что я не могу остановиться.

— Стой! Хватит!

Отхожу в угол ринга и жадно тяну воздух через нос. Ноздри чуть ли не разрываются от каждой дозы кислорода, а его по-прежнему мало.

— В тебе много негативной энергии, Антон. Я понимаю. Сам был молодым.

— Вы все так говорите, — скалюсь, как раненный зверь, когда Аристарх подходит и хлопает по плечу, — только решения задачки не появляется.

— Решение у тебя здесь, — нарушает границы личного пространства и вдавливает указательный палец мне в висок, — много злости, Антон, и она может тебя на куски разорвать. Твоя задача — не допустить этого.

— Как?

— Свыкнись с ней, прими, — делает шаг назад и кивает на грушу, — знаешь, что такое симбиоз? Подружись со своей злостью и сделай так, чтобы она приносила тебе пользу. Давай.

Скриплю зубами, но исполняю его указания. Хреново получается. Я пытаюсь. Слушаю Аристарха и в какой-то момент ликую. Зря… Вновь срываюсь… Разочарование катком проходит по надеждам.

— Первое занятие, Антон, — довольным тоном говорит тренер, — будем работать. Лабуков еще от гордости за тебя лопнет.

— Сомневаюсь, — сразу вспоминаю, как Илье нос расквасил и даже прощения не попросил. Как скот слился.

Сажусь на край ринга и снимаю тейпы с кистей. Внутренний звездец не уменьшается в масштабах. Но сил выражать его нет.

— Шумов! Иди сюда! — Аристарх Валентинович подзывает какого-то парня, пока я увлеченно избавляюсь от лент. — Это Антон. Если вдруг меня не будет, то поможешь ему.

— Без проблем.

Поднимаю голову. Глохну к херам, потому что передо мной стоит ухажер Кирьяновой и лыбится во все тридцать два.

— Дима, — тянет руку, которую я на автомате жму. — В первый раз у всех плохо получается, — тренер ухмыляется.

— Знает, о чем говорит, — Аристарх усмехается, — наш самый агрессивный парень, после Аристова, конечно.

Перевожу взгляд с одного на другого. Внутри каждый орган ударяется в убийственную работу. Где-то на лавке звенит мой телефон. Прекрасный повод свалить от раздражителя. Отхожу. На экране вижу четыре буквы и громко сглатываю.

Мама: Хватит, Антоша! Возьми трубку! Не веди себя, как Витя… Ты мне больно делаешь…

Не отвечаю на ее сообщение. Вызов повторяется. Сбрасываю.

— У Аристарха хорошие методы, — не оборачиваюсь на голос, — но я знаю место, где можно реально скинуть груз. Интересует?