Первые (СИ)

42

Находиться с матерью на одной территории становится сложно. Её косые взгляды, усмешки, кривые улыбки и откровенное презрение, которое она источает. Они припирают меня к стенке и медленно давят на легкие, лишая кислорода. Кажется, что в помещении катастрофически не хватает воздуха. Мама душит своим поведением. Меня останавливает лишь понимание того, что ей нужна помощь. Однако с разговором по душам я тяну. После ночи с Лизой меня отпустило. Конкретно так. Впервые за долгое время не было желания вкинуть в себя какой-то ядовитый антидепрессант или колотить грушу до потери пульса. Наоборот, захотелось вдыхать полной грудью свежий воздух и наслаждаться каждым прожитым днем.

Сердце колотилось за ребрами в спокойном ритме, но его подкидывало, когда перед глазами возникала Лиза, её припухшие губы, румянец на щеках, а если воспоминания подкидывали стоны, то можно было на хрен отключиться от реальности. Внутренности жгло желание оказаться рядом с ней и повторить этот вечер. Ярко. Нежно. Пошло. Я уже представлял, что сделаю с Кирьяновой, когда увижу.

Ерзал по сиденью, находясь в пробке. Звонил ей, только ответа не получал. Нервы потихоньку натягивались. Я даже до квартиры ее успел сгонять, но дома своих Милых Ушек не нашел. Тревога подкрадывалась из-за спины, и я решил использовать единственный вариант получения информации — позвонил Лабукову.

— Я сейчас занят, Тох, — проскрипел Кирилл, помимо его сопения слышал чей-то шепот, явно девчачий, — что ты хотел?

— У тебя номер телефона Ростовой есть?

— Не понял, а тебе зачем? — напрягается моментально.

— Лиза не отвечает на звонки. Хотел узнать, может они вместе сейчас.

Замер в ожидании слов Лабука, и тот, как назло, не спешил сотрясать воздух речами. Снова раздался чей-то шепот, а потом я опешил, услышав голос в динамике.

— Антон, Лиза с твоим отцом уехала, — с тяжелым вздохом проголосила Инна в трубку, а я приохерел, и это мягко сказано. — Мы гуляли, и он ее выцепил.

— Ясно, где это было?

— Помнишь, где выставка ее матери проходила в прошлом году?

Забудешь тут…

— Да.

— Вот. Поблизости. Я ушла, у тебя же адекватный отец, — усмехнулся в ответ на ее реплику.

— Спасибо, — сбросил вызов и кинул телефон на соседнее сиденье. Он тут же завибрировал. Лабуков надрывал линию. Вот только у меня желания разговаривать не возникало. Всего триггерило изнутри. Что ему понадобилось от Лизы?

Виктор Алексеевич не показывается на горизонте уже несколько дней. Мать истерила по поводу заявления о разводе, говорила, что не даст согласия, и ему не позволит сойтись с любовницей. Тот, как знал, что происходит, и не появлялся на пороге. По-хорошему мне нужно было ему позвонить по переговорить о лечении матери, но что-то останавливало. Каждая миролюбивая беседа с предком заканчивалась нервным срывом. Меня всего колбасило от его бесхребетности. Хотелось, чтобы он разобрался с тем, что творится в нашей семье уже несколько лет, а не сваливал к левой бабе и не искал там утешения.

Блядь! От злости сжимаю оплетку до хруста. Зачем ему Лиза нужна? Прочухал, что я с ней встречаюсь? Да ну… Ему не настолько интересна моя жизнь. Больше о своей печется. На автомате начинаю кружить по округе вокруг здания, в котором проходила злополучная выставка год назад. Всматривался в витрину каждой кафешки и рестика. Где еще можно разговаривать?!

Время шло, а телефон не подавал признаков жизни. Старался держать себя в руках и не гнать без повода. Не найдя её, остановился около кондитерской и пялился в лобовое стекло. Эмоциями накрывало нещадно. Могла же мне скинуть сообщение… В сердечную мышцу больно колет от осознания. Она мне не доверяет до сих пор… Даже после ночи… Нагоняю до такой степени, что готов лететь на скорости двести километров в час по трассе, чтобы сбросить пар, который валит из ушей.

Сердце долбит на повышенных битах неизвестную мне мелодию, когда на экране айфона высвечивается сообщение от Кирьяновой. Спрашиваю, где она сейчас находится, и еду по адресу, который Лиза скидывает. Всего лихорадит. Хочется с разгона спросить, что от нее хотел батя, но я молчу, открываю дверь для Лизы, курю и только потом сажусь за руль. До ее дома стараюсь не гнать. Жду, когда заговорит сама, чтобы не напугать. Скриплю зубами, конечно, потому что Лиза отрешенная. На мои взгляды не реагирует. Смотрит в окно и сразу выбирается из машины, как только останавливаю ее перед подъездом.

— Как с Инной прогулялись? — иду за Кирьяновой, поправляя рукава куртки. — Я тебе звонил.

— Прости, я отключала звук на пары и забыла включить, — Лиза не смотрит на меня, даже когда останавливаю и поворачиваю к себе лицом. Мысленно прошу рассказать о встрече с отцом, но она молчит.

— Что-то случилось? — не спешу отпускать руку Лизы, хмурюсь и слежу за тем, как она кусает губы.

— Нет, — выдыхает, — я устала, Антон. Домой хочу.

— Значит, ты только с Ростовой гуляла, да? — закипаю постепенно. Руку Лизы отпускаю, тянусь за сигаретами. В грудине жжет так, что выть хочется. Вместо этого глубоко затягиваюсь дымом, перебивая моральный треш физическим.

— Да, — почти уверенно рассекает воздух ответом, и у меня мгновенно начинают искрить тумблеры.

Последний раз затягиваюсь. Из груди вырывается идиотский смех. До выворота кишок неприятно, что Кирьянова хочет скрыть от меня разговор с Виктором Алексеевичем.

— Да? Больше никого не видела?

Звучит резко. Последний шанс сказать мне правду, и Милые Ушки с него сливаются.

— На что ты намекаешь?

— На то, что ты с моим отцом уехала и сейчас тупо заливаешь мне! — рычу сквозь зубы, пока Лиза округляет глаза. Кажется, что бледнеет, но меня это сейчас не затрагивает. Злость закипает быстрее. Зверею и не могу остановиться.

— Я не хочу об этом говорить, Антон. Пожалуйста, не сейчас…

— То есть, — сжимаю кулаки, улыбаясь, как идиот, — если бы я не спросил, то ты бы не рассказала мне, да? — в черепной коробке звенит от эмоций.

Берега, края, все размывается под напором злости, которая рвет внутренние органы на куски.

— Не хочешь подробнее рассказать, Лиз? Что он хотел от тебя? — вроде долблю спокойнее, но Кирьянова все равно отступает на шаг назад и отрицательно качает головой. — Не доверяешь мне, да? Я же… Лиз… Твою мать! Эту выставку… Косяк мой никогда не забудешь, так? Так?! — смотрю на Кирьянову и понимаю, что нужно выдохнуть, а не могу.

Легкие сжимает. По ее взгляду улавливаю, что папаша постарался. Без слов разворачиваюсь, сажусь за руль и вдавливаю педаль газа на полную.