Первые (СИ)

29

Я растеряна. Нет. Не так. Я потеряна в пространстве и времени и не верю своим глазам. Антон у меня в квартире. Улыбается немного напряженно. Вручает мне сладости в коробке, на которой красуются знакомые вензеля. Стоит увидеть чертовы закорючки, как внутри скручивается не просто пружина, а приходит в действие огромный механизм с миллионом мелких деталей. Мне дышать физически больно от воспоминаний, которые ударяют по воспаленному сознанию и откидывают меня в прошлое практически на год. Маршал не оставляет мне возможности мыслить своим поведением, ликвидирует все шансы спасти свое сердце от очередного удара и смотрит прямо в душу. Хотя контакт зрительный, но пробирает до чувственной дрожи, и это он меня еще не касается.

Я облизываю губы и отрицательно качаю головой. Какие могут быть разговоры?! У меня внутри перемалываются органы, как зерна в кофемолке. Процесс дыхания усложняется. Легкие разбухают и давят на ребра. Глазные яблоки вновь начинает жечь. И не потому что я помню выставку, а из-за чувств и желаний, возникающих при взгляде на Антона. Они совершенно не уместны и никак не обоснованы. Разве что идиотскими физиологическими потребностями, которые во мне разбудил Маршал своими горячими поцелуями и ласковыми руками. У меня вспыхивают щеки от того, что я, находясь сейчас на расстоянии от парня, который меня нагло предал, представляю другие картинки, отодвигая на второй план упавшие на дно отношений с Шумовым. Ощущения смешанные. Особенно после прочтения переписок и прослушивания голосовых сообщений.

— Лиз, — Антон шумно выдыхает, — я понимаю, что накосячил по-крупному, но дай мне шанс все исправить. Хорошо?

Его голос попадает в уши словно через преграду. Сердечная мышца принимается усиленно сокращаться, пока Маршал ждет от меня ответа.

А я не знаю, что ему сказать!

Просто не в состоянии выдать хоть какой-то звук. Оживаю лишь в тот миг, когда он разувается и подходит ко мне, окутывая своей энергией, как плотным коконом. Повторяется вчерашнее — я становлюсь безвольной куклой, которая полностью подчиняется Маршалу, вязнет в нем, как муха в сладком сиропе, и наслаждается собственной погибелью. Невыносимо понимать, что жаждешь быть с человеком, который способен причинить тебе чудовищную по своим масштабам боль. Я отступаю на шаг, показывая, что не готова сейчас принимать его.

— Это значит нет, Лиз? — спрашивает, сжимая челюсти и кулаки, но в голосе сквозит то ли мольба, то ли отчаяние. Иные интонации, которые Антон выдавал раньше, находясь со мной наедине. Это подкупает. Я перевожу взгляд на коробку и прикусываю нижнюю губу. Я провела целый день в компании с Инной. Без гаджетов и интернета. Мы говорили о всякой чуши, ели сладости и избегали щекотливых тем. В моей голове не укладывалась новость о ее связи с Лабуковым. В ее очевидно тоже.

— Проходи, — выжимаю из себя, разворачиваюсь и иду в кухню, чтобы сделать нам чай. В конце концов, с меня не убудет, если я проявлю гостеприимство.

Только включив чайник и поставив коробку со сладостями на стол, я замечаю на лице Антона следы драки. Ссадина на переносице. Характерный кровоподтек. Припухлости под глазами. Сердце заходится в нервном ритме, и я громко сглатываю.

— Лиз… — пространства для побега в комнате нет, и я вжимаюсь поясницей в столешницу кухонного гарнитура, когда Маршал подается вперед и помещает руки по обе стороны от меня. — Я ведь правда соскучился.

— Не надо, — отворачиваю голову, чтобы Антон не коснулся губами моих. Они итак горят и пульсируют в ожидании ласки, а его близость и вовсе включает кнопку желания на полную катушку. — У меня все еще есть парень, и по отношению к нему это…

— Нет у тебя парня, — резко обрубает. Я тут же поворачиваюсь голову и натыкаюсь на его недовольный взгляд. — С Шумом мы уже поговорили.

— Подрались? — произношу шепотом, но в груди все клокочет. Вот откуда эти следы! Боже… Дима знает…

— Поговорили, Лиз.

— Но…

— Нормально поговорили. Если тебя интересует, то узнал он не от меня, — я только рот открываю. Антон внимательно следит за моими реакциями. — Кто-то заснял, как мы с тобой целуемся и скинул в чат.

Каждое слово впивается в кожу острыми клыками. Я лишь рот открываю. Насколько же больно даже представить реакцию Димы. Видимо, каждая эмоция отражается на лице, потому что Маршал отступает. Отводит взгляд в сторону. Скрипит зубами. Злится, делая вид, что рассматривает окружающую нас обстановку.

— Кофе, если есть, и покрепче, — отворачивается, отходит от меня и садится за стол, широко раскинув ноги.

Антон прищуривается, наблюдает за мной, пока я разливаю кипяток по кружкам, и удивленно поднимает бровь, когда ставлю перед ним заварник с чаем. Внутреннее трепыхание продолжает выбивать из колеи, но не настолько, чтобы я стала перед ним послушной девочкой. Мне хочется протестовать, хотя бы в таких мелочах, потому что физически я ему проигрываю.

— Не ровно к нему дышишь? — с хрипотцой в голосе произносит Маршал. Я отхожу к кухонному гарнитуру, сохраняя тем самым между нами дистанцию, сжимаю кружку руками и пожимаю плечами. — Лиза…

— Что ты хочешь от меня услышать? Дима не заслужил такого отношения. Он… — проглатываю противный ком в горле, не представляя, как буду смотреть Шумову в глаза. — … хороший.

— Я заметил.

Антон открывает коробку, берет эклер и запихивает его в рот. Жутко аппетитный аромат наполняет комнату, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не взять себе хотя бы один. Смотрю, как Маршал расправляется с парочкой и возвращает внимание мне.

— Я не уйду, пока ты не дашь ответ.

— Какой?

— Ты дашь мне еще один шанс? — усмехается. — Хотя нет. Ты дашь мне еще шанс, Лиза, иначе придется все эклеры в кондитерской скупить.