Пламя сердец

Глава 17

На сегодня вся работа была сделана, и Кристен хотела только одного — повалиться на свой соломенный матрац. Жара вскоре сморила ее, а к ней добавлялся еще жар от печки, рядом с которой она была прикована, и ни дуновения за весь день, ни малейшего движения воздуха, что бы хоть немного охладило это пекло.

Она едва не бросилась Эде, появившейся, чтобы снять новую цепь, которую Кристен должна была носить в наказание, но та холодно отстранилась. Она все еще дулась на Кристен за грубую выходку два дня назад. Кристен извинилась в тот же день, но успокоить старую женщину не смогла.

Эта размолвка стала дополнительным моральным грузом для Кристен, ведь Эда была единственной, с кем она могла поговорить, и холодное молчание Эды больно ранило ее.

Эда повела Кристен не в ее каморку, а в ванную и сообщила, что ей приказано искупаться. Несмотря на смертельную усталость, Кристен обрадовалась. Это была вторая ванна после того, как ее привели в дом. Она знала, что Даррелл и Ройс купаются по многу раз в неделю, слуги же, наоборот, редко. Она, привыкшая к чистоте, не могла довольствоваться тазиком с водой, который ежедневно получала для мытья. Одна мысль окунуться в прохладную воду уже подняла настроение. Расслабиться в ванне она, однако, не смогла — другие слуги ждали своей очереди. Правда, она была первой, а если учесть, что все должны были мыться в одной воде, это уже что-то значило.

На этот раз вода была теплой и чистой, а Эда была единственной, кто оставался с Кристен в маленькой комнате. Пока Кристен купалась и наспех мыла волосы, Эда постирала ее одежду. Взамен она дала какой-то бесформенный балахон из грубого полотна. Это был просто прямоугольный лоскут с отверстием для головы в середине и со шнурком на талии, но, конечно же, очень короткий для нее. Его пришлось надеть на голое тело, и Кристен чувствовала себя в нем очень незащищенной. Она согласилась надеть это своеобразное одеяние без боковых швов только потому, что надеялась сразу же уйти в свою каморку.

Но все было не так, как ожидала Кристен. Когда они поднялись наверх, у двери каморки Эда подтолкнула ее, чтобы она шла мимо, и остановилась только в конце коридора, где были покои господина. Кристен, подозревая худшее, отпрянула.

— Почему?..

Эда и теперь не посмотрела на нее, только пожала плечами и постучала в дверь.

— Я делаю, что мне приказывают. Причины мне не называют.

— Он сказал, что хочет видеть меня?

— Он сказал, что я должна тебя к нему привести. Именно это я и сделала.

Эда открыла дверь и стояла в ожидании, когда Кристен войдет. А она медлила. Она не испугалась, нет, просто не могла поверить, что Ройс решился… Ведь если он хотел ее расспросить, он мог бы это сделать днем, не так ли?

Она вошла в комнату по привычке мелкими шагами, хотя Эда после ванны не надела на нее цепи. Как и в тот раз, когда ее приводили сюда после ванны, Эда держала цепи в руке, и так же, как в тот раз, она положила их на стол Ройса, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Он стоял возле открытого окна и смотрел на нее. Его комнату она уже знала, поэтому не оглядывалась по сторонам, а смотрела Ройсу в лицо и ждала, что он скажет. В своем коротком, свободном одеянии она чувствовала себя очень стесненно. Не следовало ей надевать эту рвань. Если пояс ослабнет, она останется все равно что нагая. В таком виде не стоит появляться перед мужчинами. Пару дней назад она, может быть, и использовала бы это чтобы лишить его самообладания, но теперь она уже сама не знала, хочет ли этого. Нет, это не так. Она хочет его по-прежнему. Она только стала сомневаться — стоящая ли это идея, брать то, чего хочешь?

— Я заметил, что платья, которые тебе дали, не совсем тебе подходят.

Это было совершенно неожиданное для Кристен заявление. Он думал о ее платьях в то же время, что и она. Это рассмешило ее, но она взяла себя в руки.

— Ты только сейчас это заметил?

Он пропустил насмешку мимо ушей.

— На моей кровати лежит платье. Посмотри, не подойдет ли оно тебе.

— Мне прямо сейчас его нужно примерить?

— Да.

— Ты выйдешь или останешься и будешь глядеть?

Ее шутливый вопрос разозлил Ройса. Конечно, с ней ничего бы не случилось, если бы он посмотрел! Ей не привыкать показываться нагой перед мужчинами. Он заметил, что злится, но ничего не мог с собой поделать. Тон его ответа был излишне ядовитым:

— Мне нет дела до тебя, женщина. Я отвернусь, пока ты будешь надевать платье.

«Трус», — сказала она про себя, а вслух:

— Как благородно!

Кристен направилась к кровати, чтобы взять платье, но после первых же шагов остановилась. Зеленый бархат и жемчужная отделка… Она не могла не узнать. Это было ее любимое платье, его сшила мама, а мама всегда не любила шить, поэтому это платье значило для Кристен очень много. Бренна столько долгих часов провела за шитьем, чтобы подарить дочери платье ко дню зимнего солнцестояния.

— Чего ты еще ждешь?

Кристен посмотрела на него через плечо. Он и не думал отворачиваться, а наблюдает за ней. У нее не оставалось сомнений — это ловушка. Есть только одна причина, почему он хочет видеть ее в этом платье: он думает, что платье принадлежит ей. А такое платье не может принадлежать шлюхе. Он наверняка дошел до этой мысли. Было бы глупо притворяться, будто она не знает о его намерениях. И она решила наступать.

— Что это значит?

— А что это должно значить?

Она посмотрела на него, сощурив глаза; он явно избегал прямого ответа.

— Почему я должна мерить такое платье?

— Я уже сказал тебе.

— Да, ты хочешь посмотреть, подходит ли оно мне. А если подойдет, ты его мне отдашь? Вряд ли. Так зачем же тогда?..

— Это тебя не касается, девка.

Она дала волю своему раздражению:

— Говори это своим рабам, которые родились рабами! Ты забываешь, с кем говоришь!

— Нет! — закричал он. — Вопрос в том, кто ты на самом деле!

— Опять? — Она наигранно удивилась, хотя внутри у нее все похолодело, как будто он вы сказал свои подозрения вслух. — Какое отношение имеет это платье к тому, кто я есть на самом деле?

— Оно твое или нет?

Она готова была проклясть его за такую наблюдательность, но вместо этого только посмеялась над ним:

— Ты так считаешь? Может, ты думаешь, что я девственница?

— Это так?

— Может, хочешь сам проверить? — провоцировала она его, старательно играя роль, и молилась, чтобы он не заметил фальши.

Ее агрессивные колкости часто выводили его из себя, и теперь он гневно смотрел на нее, а она смеялась, чтобы закрепить свою позицию.

— Полно, сакс. Как ты мог подумать, что такое роскошное платье может принадлежать мне? Это платье принцессы или жены богатого купца.

— Или шлюхи, чей богатый любовник не скупится на подарки, — прошипел он, не дав выставить себя побежденным.

Кристен лукаво улыбнулась.

— Ты льстишь мне, сакс. Ты приписываешь мне больше достоинства, чем я заслужила. Но можешь не сомневаться, если бы у меня был такой богатый любовник, я бы не упустила его.

— Хорошо, ты уверяешь, что платье не твое. Тогда надень его, чтобы я успокоился.

Черт бы побрал этого упрямца…

— Нет, я этого не сделаю. Это жестоко с твоей стороны — заставлять меня надеть его.

— Почему?

— Такая изысканная роскошь — чувствовать на коже этот мягкий бархат после моих лохмотьев, — сказала она.

— И как долго я могу не снимать это платье? Пока твои глупые подозрения не рассеются? А потом ты дашь мне эти лохмотья снова? Это ли не жестокость?!

Ройс улыбнулся. Она впервые увидела его улыбку — на его худом лице исчезла напряженность, и ее сердце забилось сильнее.

— Ты отлично выкручиваешься, девка, и на все у тебя готов ответ. Но ты не учитываешь одного. В твоем положении у тебя нет выбора, и решаешь не ты. Ты сделаешь то, что тебе приказывают. Не важно, кажется тебе это жестоким или нет. Я ясно выразился?

— Да.

— Тогда надевай платье.

Он говорил довольно дружелюбным тоном, но последние слова были сказаны резко. Он решил заставить ее надеть это платье, независимо от того, что она себе напридумывала. Если он увидит, что платье сидит на ней как влитое, тогда он узнает, что платье принадлежит ей. И тогда же он узнает, что она лгала. Еще вечером он задавал себе вопрос, девушка ли она, но теперь станет ясно, что она не шлюха. У него будет достаточно тому доказательств, прежде чем она покинет его комнату.

Ройс ошибался только в одном. У нее был выбор. Кристен могла надеть платье и с отчаянием наблюдать, как ненависть и жажда мести искажают его лицо, прежде чем он набросится на нее и будет насиловать жестоко и безжалостно — ведь он сам сказал, что с девственницей поступит именно так. Но она могла и не спешить, а пустить в ход свои чары и возбудить в нем страсть, заставить желать ее так, как она его желает.

Кристен знала, что час для этого настал. Как бы то ни было, в любом случае сегодня ночью она потеряет свою невинность. И сделать выбор было нетрудно. Она давно решила для себя, что миг ее первого соединения с мужчиной должен быть таким, чтобы она не вспоминала потом о нем с отвращением. Этот миг близок, и она добьется своего. Она желает этого мужчину и сделает так, что и он захочет ее, хотя ему будет нелегко в этом признаться даже самому себе. Им будет хорошо друг с другом. Иначе не должно быть, тем более в первый раз. И если он непременно хочет узнать, девушка ли она, он узнает об этом, но несколько позже, чем ему нужно, когда вместо ненависти им уже будет владеть страсть. Тогда это знание утратит для него былое значение. Если ей повезет, для него ничего не изменится, а если же все изменится, у нее появятся другие средства продолжить игру, ведь она уже будет лучше знать Ройса.

— Ты долго еще будешь заставлять меня ждать? — Резкий голос Ройса вывел ее из задумчивости.

— Всю ночь, — тихо сказала Кристен. — Я не стану участвовать в этой глупой игре.

Вне себя он подошел к ней вплотную, и у нее возникло чувство, что он вот-вот набросится на нее.

— Ты смеешь не повиноваться мне?

Она посмотрела невинным взглядом в его горящие глаза.

— Неужели тебя это удивляет? Мы, викинги, всегда считались смелыми, не ты ли назвал меня дерзкой? Да, я такая. Если хочешь увидеть меня в этом платье, надень на меня его сам.

— Ты думаешь, я этого не сделаю?

— Нет, не сделаешь.

На этот вызов он не мог не откликнуться. Рывком он развязал пояс ее странного одеяния, снял его через голову и отбросил в сторону. Он изо всех сил старался не смотреть на нее и, чтобы не поддаться искушению, уперся взглядом ей в глаза. Затем резко повернулся на каблуках, подошел к кровати и зажал в кулаке бархатное платье.

Она открылась перед ним во всей своей великолепной наготе в тот момент, когда он повернулся, чтобы отдать ей платье. Если бы не это, он бы выполнил свое намерение. Но теперь он не мог тронуться с места.

Кристен гордо, не стыдясь, стояла перед ним и не пыталась прикрыться, а он долго наслаждался в реальности тем, что до сих пор только рисовало его воображение. Он нашел ее необыкновенно красивой и, несмотря на рост, прекрасно сложенной.

Ройс сам не заметил, как оказался возле нее, но вот они уже стоят лицом к лицу, а бархатное платье, о котором он совершенно забыл, выпало из его рук. Все было забыто, когда он поднял руки и положил на ее щеки, наклонил голову и стал пить нектар ее губ. Его прикосновение вначале было очень нежным, но тут же в неистовом порыве он обнял ее и прижал к себе.

Его так захватила страсть, что он не замети сопротивления Кристен, да она и не сопротивлялась. Как и в первый раз, она ответила на поцелуй, полностью отдавшись его воле. Где-то в глубине души у нее было опасение, что он вдруг остановится, как в прошлый раз. Но опасения были напрасны. Ройс уже был не в силах остановиться. Он еще не осознавал этого, но было очевидно: он проиграл ей сражение уже в тот момент, когда она только вошла в его комнату. Он не мог контролировать свои действия, и теперь это было ему безразлично. Им овладела страсть, желанное сумасшествие, которое без удовлетворения уже не уйдет.

Кристен застонала, когда он оторвался от ее губ для того, чтобы взять ее на руки. Ее охватила паника, не из-за того, что ее ожидало, а потому, что она была такой большой и никто не носил ее на руках с тех пор, как она перестала быть маленькой девочкой, однако поднять ее для Ройса не составляло труда.

Он снова поцеловал ее, а пока нес к кровати, Кристен обхватила его шею руками, с новой страстью отдаваясь незнакомым ощущениям.

Очень бережно положил он ее на постель, не переставая целовать. Потом лег рядом, наклонившись над ее грудью. Этого Кристен было недостаточно. Она повернулась, чтобы иметь возможность больше чувствовать его, и прижалась к нему всем телом. Но и этого ей было мало. Мешала его одежда, терла кожу.

Ройс сначала не поверил тому, что она делала. Он был опьянен этим контактом тел и не прервал поцелуя, когда она отклонилась и нетерпеливо потянула его за пояс. Только когда пояс уже лежал на полу, он понял, что она задумала, а она вдруг оттолкнула его от себя и взобралась на его колени.

Ройс видел, что она тянет за рубашку, и покорно сел, чтобы ей было легче ее снять. Он не раздумывал над тем, как это странно, что его раздевает женщина. Он был загипнотизирован ее взглядом, плавными движениями ее рук. Она грациозно сидела перед ним, и ее полная грудь выдавалась вперед, как бы приглашая к ней прикоснуться. Что он и сделал.

Звук, который вырвался у Кристен, когда его ладони коснулись ее груди, заставил посмотреть ей в глаза, и у него захватило дух — столько желания было в их аквамариновой глубине. Так, неотрывно глядя ему в глаза, она снимала с него одежды.

С быстротой, которой он не ожидал, она раздела его, и теперь ее взор был устремлен на то, что она только что обнажила и что медленно поднималось ей навстречу. С новой силой забилась в его жилах кровь, когда он увидел, с каким дерзким бесстыдством смотрит она туда. Она вскинула на Ройса округлые глаза, но только для того, чтобы вновь направить взгляд туда, где сейчас было сосредоточенно все ее внимание. В безотчетном движении ее пальцы коснулись его плоти и сомкнулись.

Это было больше, чем он мог выдержать. Со стоном он сел и схватил ее за плечи, чтобы прижать к постели. Но она не могла лежать спокойно. Ее груди с силой прижимались к его груди, ее руки блуждали по его спине и играли с его мускулами.

Ройс вплел свои пальцы в ее золотистые волосы и запечатал ее губы поцелуем, в котором отразилась вся его страсть, что сейчас переполняла его. Наконец он оторвался от нее и хотел уже положить конец своим пыткам, но вид этой гордой женщины, что лежала сейчас перед ним и была готова отдаться ему, заставил его вспомнить, как часто он мечтал узнать когда-нибудь, как она будет чувствовать себя в его руках. Он отстранил ее, когда она хотела вновь прижаться к нему, лег на бок и, опершись на ладонь, стал медленно рассматривать ее, в то время как его пальцы ласкали ее бархатную кожу.

Если это было наслаждение для Ройса, уже испытавшего радости плоти, то для Кристен — вдвойне; он разбудил в ней столько новых ощущений, что ей казалось, будто все это происходит во сне. Она и не предполагала, что может захотеть его больше, чем в прошлый раз. Но она ошибалась. Сейчас она сгорала от неистового желания, и ее тело как бы жило отьединенно от нее самой, а ее кожа, казалось, сама устремлялась к его пальцам для прикосновений.

Когда его рука скользнула в промежность к ее влажному месту, Кристен почувствовала, что теряет рассудок. Тело ее замерло, и она вскрикнула. Ройс тоже замер, не в силах верно истолковать ее крик, — он не хотел причинить ей боль. Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Поцелуй его был нежен, словно он хотел сказать, что все в порядке, он не причинит ей никакой боли. Он обращался с ней совсем не так, как того заслуживает шлюха. Его нежность глубоко тронула ее. Теплое, благодарное чувство оказалось сильнее страсти.

Она свободно говорила с его телом; ее руки трепетно охватили его, она мягко побуждала его лечь на нее. Ее лоно раскрылось, чтобы принять его. Она знала, что сейчас он будет с ней делать, но не могла знать, как это в ней отзовется, и хотела узнать как можно скорее.

Ройса не нужно было направлять, но он с готовностью ей подчинялся. Он приник к ее телу своим и удивился их полному совпадению: впервые он не был намного выше партнерши. Эта женщина была создана для него, он не должен был бояться раздавить ее своим весом — она крепко держала его и хотела почувствовать на себе: казалось, она наслаждается его полной победой над ней.

Он постепенно входил в нее, и удивление его нарастало — он удивлялся тому, что у него хватает выдержки оттягивать момент, о котором он сам так долго мечтал. Он удивился также узкому входу и его влажному зною. Его удивление достигло предела, когда он почувствовал препятствие, которое преграждало ему путь, — все существо его недоумевало.

Кристен была готова к этому моменту истины. Она подтянула ноги и уперлась пятками в постель. Она не хотела допустить, чтобы он остановился. В тот миг, когда она почувствовала, что он удивлен и собирается опереться на локти, чтобы посмотреть ей в лицо, она положила руки на его бедра и резко притянула к себе, одновременно устремившись ему навстречу. Прежде чем он все-таки подтянулся на локтях, она обвила его своим телом, и их слияние стало полным. Он даже не мог увидеть ее страдальчески прищуренных глаз и болезненной гримасы на лице. Она не кричала, а только тихо стонала.

Вскоре лицо ее разгладилось, и она открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Он не мог скрыть того, что переполняло его, и она прочитала в его глазах ярость.

— Ты хочешь сразу получить остальное?

— Только если ты этого хочешь.

Он застонал, услышав этот ответ, потом засмеялся, упал на нее, и любил ее с такой силой, будто от этого зависело, жить им или умереть. Это был не тот момент, чтобы допытываться, почему она совершила то, что совершила. Страсть, бушевавшая в их крови, исключала все остальное.