Пламя сердец

Глава 43

— Нет! Нет! Торольф, ты не можешь думать так на самом деле. Дай мне с ним поговорить.

Было раннее утро, и в доме стояла тишина. Женщины тихонько плакали и молились. Мужчины торжественно приводили оружие в порядок, готовясь к бою.

Бренна снова отправилась к Гаррику, но он не позволил ей вернуться в дом и вместо нее послал Торольфа, чтобы сообщить саксам о решении викингов, которые снова удалились за пределы замка. Кристен и Ройс готовы были услышать что угодно — ультиматум, предупреждение о нападении, но только не то, что сообщил им сейчас Торольф.

Кристен стояла рядом с Ройсом в дверях. Торольф явился безоружный, но настроенный весьма решительно. Его внушительная нижняя челюсть стала еще больше и отчетливо свидетельствовала о самых серьезных намерениях дядюшки Хьюга, чьи указания он пришел выполнять. Торольф разговаривал только с Кристен, предоставив ей самой решать, что переводить для Ройса. Пока она ему ничего не сказала.

— Ты можешь пойти сейчас со мной, если хочешь с ним повидаться, — откровенно сказал Торольф. — Но, если ты покинешь дом, Ройс потеряет своего единственного заложника и лишится своего единственного шанса. Я не думаю, чтобы ты этого хотела.

— Тогда приведи его сюда сам.

Торольф покачал головой.

— Он не придет. Он не верит ни одному саксу.

— Но ты ведь пришел!

— Как видишь. — Он подмигнул ей и добавил: — Но я доверяю твоим способностям удержать этого мужчину от того, чтобы он перерезал мне глотку. У твоего отца не было возможности убедиться, какую власть ты имеешь над этим человеком, а я это прекрасно знаю.

Она ответила расстроенно:

— Может, ты и прав, пока речь идет о мелочах, а не о безопасности его народа.

Однако Торольфа не так-то легко было запугать. Если бы ему суждено было быть убитым, это бы уже произошло. Сакс стоял рядом с ним с ничего не выражающим лицом. Казалось, он даже не торопится узнать, о чем они так бурно спорят.

— Может, наконец ты ему скажешь? — спросил Торольф. — Если я начну ему все объяснять, он может неправильно понять меня.

— Пожалуйста, Торольф! Этого просто нельзя допустить! Я люблю их обоих. Для меня не может быть победителя и побежденного!

— Я не думаю, что это сейчас кого-то волнует. Шестнадцать человек из нас были порабощены и работали на этих саксов. Не все, конечно, жаждут мести. Некоторые даже охотно остались бы здесь и обосновались на долгое время, если бы им дали эту возможность как свободным людям. Но даже те, кто не хочет мести, должны считаться с желанием своих отцов и братьев, которые специально приехали сюда, чтобы отомстить за них.

— О, как несправедливо! — воскликнула она. — Ведь они сами пришли сюда, чтобы ограбить монастырь саксов.

— Этого они не понимают.

— О Боже! А разве моя мать не разговаривала с отцом?

— Они долго беседовали друг с другом — вернее, спорили. И только после этого было принято такое решение.

— И моя мать одобрила его?

— Нет, совсем наоборот. Но ее слова значат сейчас так же мало, как и твои. Все подчинены твоему дяде, ведь он ярл. Последнее слово было за ним, и он согласился. Для поединка все выбрали твоего отца, так как считают, что у него больше всех оснований иметь зуб на этого сакса, ведь в деле замешана ты. А теперь, Кристен, расскажи ему все. Время не ждет.

Она посмотрела на Ройса. В лице ее не было ни кровинки. В глазах застыла величайшая скорбь. Где же взять силы, чтобы сказать ему об этом? И все же сказать придется. Да поможет ей Бог, но этот день станет для них всех роковым и повергнет в глубокое несчастье.

Голос ее звучал глухо.

— Тебя вызывают на поединок, Ройс. Они назначили тебе противника, и тебе придется сражаться с ним. Если ты окажешься победителем, они уйдут.

Улыбаясь, он ответил ей словами, которые оскорбляли все ее чувства:

— Ну что ж, это самое лучшее из всего, что я ожидал. Почему ты на меня так смотришь? Ты боишься, что я могу проиграть?

— Не исключено, — жалобно ответила она.

— Ну, допустим. И что же будет, если я окажусь побежденным?

Он излучал уверенность в себе. Она не могла смотреть ему в глаза.

— Тогда я буду находиться все еще здесь, в качестве заложницы Альдена. Наши люди подчинены моему дяде Хьюгу. Он не думает, что ты убьешь меня, но, что касается других саксов, то такой уверенности у него нет. Хьюг не станет ставить мою жизнь на карту. Как только они получат меня, они тотчас же уедут. Твой народ так или иначе в безопасности.

— Значит, они угрожают только мне лично?

— Да. Викинг лучше умрет на поле брани, чем даст себя поработить. Попасть в плен для них — бесчестье. Ты навязал им то, что они ненавидят более всего на свете.

— И все же, если я выиграю бой, они смирятся с эти?

— Они воины, Ройс. Они сражаются от скуки или из-за малейшего оскорбления. Причины для них не имеют значения. На наших праздниках люди погибают из-за мелочей, ссоры начинаются с невинного спора. Друг сражается с другом — любой вызов на поединок доставляет им удовольствие. Но победителя чествуют всегда как самого достойного мужчину. Они выставят против тебя своего самого лучшего воина. Они не думают, что ты сможешь победить его, но, если вдруг тебе это удастся, ты докажешь свою силу и тебя будут уважать.

Он прикоснулся пальцем к ее подбородку и заставил взглянуть на него.

— И все же тебя что-то беспокоит. Ты не хочешь, чтобы я принял вызов?

Она простонала.

— Этого ты просто не можешь себе позволить. Моя мать уже сказала им, что ты не причинишь мне зла. Мой дядюшка Хьюг тоже убежден в этом. Если ты не согласишься на поединок, Ройс, то они возьмут приступом замок. У тебя нет другого выхода, если тебе дорог твой народ.

— Тогда почему они не напали на меня сразу, а вызвали на поединок? Это очень благородно, Кристен. Не беспокойся, я не проиграю.

Она всхлипнула, отвернулась от него и быстро побежала вверх по лестнице. Ройс в недоумении смотрел ей вслед, пока она не скрылась на верхнем этаже. Потом он подозрительно посмотрел на Торольфа.

— Что ты ей сказал? Почему она так расстроена?

У Торольфа мозги плавились от напряжения, когда он пытался проследить за их быстрой беседой. Потом, как только он понял, что сакс готов принять вызов, он отказался вникнуть в детали их разговора. Но Ройс сам должен был понять состояние Кристен, ее реакция на события была, по мнению Торольфа, совершенно естественной. Тогда что же Ройс имеет в виду?

Торольф пожал плечами.

— Гаррик злится на Зелига… Корабль потерял… Кристен привел здесь… Будет сражаться, как сошел с ума…

Ройс совсем был сбит с толку этими фразами на ломанном языке. Может быть, Кристен была вне себя от страха за брата? Наверное, так и есть. Если эти волнения прибавились к ее неуверенности за исход поединка между ними и его противником, то все понятно.

— Когда придет ваш человек? — спросил он.

— Ты имеешь время, только чтоб готовиться.

— Он придет уже вооруженный?

— Да.

Ройс отослал Торольфа коротким кивком. Своему слуге он приказал принести из его комнаты боевое снаряжение, а сам в это время разговаривал с Альденом. Он сообщил ему о вызове и дал указание на тот случай, если он, вопреки ожиданиям, проиграет бой. Потом он надел шлем и кольчугу. Альден еще натачивал меч, когда с улицы донесся сигнал.

Ройс вышел из дома и остановился в дверях. В одной руке он держал меч, в другой — щит. Все викинги стояли во дворе замка, но они расположились ближе к валу и в знак того, что они всего лишь зрители, сложили свои щиты и мечи у ног. Увидев это, Ройс приказал своим людям, что один за другим вышли из дома, снять оружие. Он увидел мать Кристен, которая стояла, ухватившись за руку гигантского мужчины с широченной грудью. Уж не отец ли это Кристен?

Но у Ройса не было времени на размышления, так как его внимание привлек соперник, находившийся в нескольких шагах от него. Он был очень высок, наверное, даже несколько выше Ройса. Он стоял, широко расставив свои мощные ноги, на которых были надеты кожаные гамаши. Помимо них на нем был всего лишь конической формы шлем с длинным забралом, почти целиком скрывавшим его лицо. На широкой груди и плоском животе играли мускулы. Руки были подобны мощным булавам. Широкие золотые браслеты, украшенные орнаментом с драконами, посередине меча выступал шип сантиметров пять длиной. Его двусторонний меч был совершенством кузнечного искусства и мог бы стать предметом гордости самого требовательного воина. Рукоять меча была богато украшена золотом и драгоценными камнями.

Все это Ройс отметил беглым взглядом. Оголенная грудь воина была знаком презрения к противнику, и это сразу бросалось в глаза. Поэтому Ройс позвал Альдена, чтобы тот помог и ему снять кольчугу.

— Ты что, свихнулся? — удивился Альден.

— Нет, кольчуга может оказаться для меня дополнительным грузом, и тогда у него будет преимущество — ему легче будет двигаться. Я не думаю, что это будет короткий поединок, и не хочу давать ему такое преимущество.

Викинги издали приветственный голос, увидев, что и Ройс тоже обнажил грудь. Его противник остановился и ждал. Наконец Альден снова протянул Ройсу щит, и Ройс пошел на человека, который желал его смерти и которого он должен был убить, но вдруг остановился, как вкопанный, увидев аквамариновые глаза, уставившиеся на него из-под шлема. Ройс издал громкое проклятие и отступил на шаг. Потом он выругался еще раз и бросил меч на землю между ними.

Гаррик тоже опустил свой меч.

— О, Тор! Она разве тебе ничего не сказала?

— Я не могу сражаться с тобой! — гневно воскликнул Ройс. — Я не могу доставить ей столько горя!

— Это что, единственная причина, по которой ты не хочешь сражаться?

Его тон был настолько оскорбительным, что Ройс явно услышал в нем подозрение в трусости. Он снова было схватились за меч, но перед его мысленным взором возникло измученное лицо Кристен, и ему пришлось с силой сжать руки в кулаки, чтобы подавить в себе желание поднять оружие.

Вышли мне другого противника, — с трудом выдавил Ройс из себя.

— К примеру, этого медведя, который стоит рядом с твоей женой.

— Нет, мой брат не готов для такого поединка, с противником твоей комплекции и твоего возраста, хотя он сам в этом никогда не признается. Ты будешь сражаться или со мной, или ни с кем. Или, может быть, моя дочь забыла сказать тебе, что произойдет, если ты откажешься биться со мной?

— Нет, она сказала мне об этом.

— Тогда поднимай свой меч, сакс! Ты знаешь, что у тебя нет выбора.

— А ты уверен, что ты сам не слишком стар для поединка со мной, викинг? — спросил Ройс с издевкой. — Ведь я ежедневно тренируюсь со своими воинами, чтобы подготовить их для войны с вашими братьями, датчанами. И, кроме того, насколько я знаю, ты не воин, а всего-навсего купец.

— Ого! — продолжал Гаррик издевательским тоном. — Вот это да! Наконец ты бросаешь мне настоящий вызов. Готовься, парень! Через секунду я изрублю тебя на куски.

Ройс схватил свой меч, взметнул его и обрушил со всей силой слева на Гаррика. У него действительно была лишь секунда, и уже на его щит обрушился первый удар противника. Едва он успел обрести равновесие, как последовал второй, еще более мощный удар.

Бренна была права. Отец Кристен жаждал крови соблазнителя своей дочери. Он ни на секунду не прекращал атаку, обрушивая на Ройса удар за ударом, и все дальше теснил его назад. Ни один датчанин, с которым приходилось сражаться Ройсу, не вел себя во время боя так безжалостно. Но ни у одного датчанина и не было повода для такого поединка. Ройс сражался в первую очередь не с викингом, а с оскорбленным отцом. Для него настал час расплаты за каждую ночь, проведенную с Кристен.

Кристен же, окаменев от горя, стояла у окна в комнате Ройса на верхнем этаже и, затаив дыхание, следила за поединком. Эти минуты доставляли ей ужасные мучения, но она не могла отвести глаз с поля битвы. Сердце ее обрывалось десятки раз, когда было похоже на то, что Ройсу не удастся вовремя поднять свой щит или же когда щит выпадал из его рук и клинок отца угрожающе приближался к нему — но не меньшее волнение охватывало ее и тогда, когда Ройс начинал молотить по щиту ее отца.

Они стояли друг против друга, и удар обрушивался за ударом. Кристен до крови кусала губы, чтобы не закричать, когда ситуация принимала угрожающий оборот. Чем же все это кончится? Сколько это может продолжаться, пока…

Удар невероятной силы свалил Ройса на землю. Гаррик подбежал к нему с правой стороны, споткнулся о его ноги и тоже растянулся на земле. Ройсу удалось подняться первым, и он спокойно мог нанести викингу смертельный удар. Но он этого не сделал, а вместо того воткнул меч в землю и сорвал с себя шлем.

— С меня хватит! — закричал он. — А то я и убить бы тебя мог.

Гаррик медленно поднялся. Он приставил острие своего меча к груди Ройса, подержал его так несколько мучительных секунд и тоже воткнул в землю. Затем он также сорвал с себя шлем, и копна густых золотых волос рассыпалась по его плечам.

— Да, было бы глупо продолжать бой. В конце концов я тоже не собираюсь убивать тебя. Но вот это я могу сделать без всяких сомнений.

С этими словами Гаррик с такой силой ударил Ройса в подбородок, что тот не устоял и рухнул на землю. Ройс быстро повернулся и, уже вставая, всей тяжестью своего плеча двинул Гаррика в живот. Они вполне серьезно продолжили борьбу, на этот раз не мечами, а кулаками молотя друг друга.

Кристен от облегчения заплакала. Бренна же отвернулась, чтобы скрыть свои слезы. Обе женщины улыбались, так как знали, что этот бой уже не может иметь смертельного исхода. Что касается викингов, то им было все равно, какими средствами ведется поединок. Они криками подбадривали своего бойца, а люди Ройса тоже довольно вопили, когда ему удавалось нанести меткий и весомый удар.

Когда наконец, спустя немало времени, бой был завершен, Ройс не мог даже голову поднять. Гаррика, стоявшего перед ним на коленях, уже чествовали как победителя, как вдруг Ройс подмял его под себя, и оба остались неподвижно лежать на земле.

На площади наступила тишина. Многие уже стали сомневаться в том, что герои поединка остались в живых.

Кристен не дала никому времени на раздумья. Она подбежала к неподвижно лежавшим борцам и распорядилась внести обоих в дом. Когда ни один сакс не пошевельнулся, чтобы выполнить ее приказ, она пронзила Альдена гневным взглядом.

— Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебя простила, сакс! А ну-ка, подгони их!

Он повиновался, и Кристен поспешила поднять с земли мечи противников. В этот момент к ней подошли дядя и остальные викинги. При их приближении она грозно потрясла одним из мечей.

— Все кончено, дядюшка Хьюг! — гневно предупредила она его. — Я выхожу замуж за этого сакса, и горе тому, кто посмеет помешать мне в этом. Он сражался за право потребовать мира. Дайте ему то, что он завоевал.

Хьюг громко расхохотался, запрокинув голову. Он так сильно хлопнул Бренну по спине, что та закачалась.

— Какова мать, такова и дочь! Не так ли, Бренна? Да поможет нам всем святой Один! Теперь на нашем побережье рождаются женщины совсем другого склада, не то что раньше.

Бренна обернулась и гневно посмотрела на деверя.

— Ты, бык рогатый! Разве она пережила бы все ужасы здешней жизни, если бы я не научила ее всему, что нужно женщине в таких условиях? Дай ей ответ, Хьюг, которого она от тебя ждет.

Тот с улыбкой посмотрел на племянницу.

— Да, твой супруг достойно вел себя в бою. Он заслуживает мира.

— И вы все уедете?

— Да, но не раньше, чем сыграем достойную свадьбу.

Кристен улыбнулась, а затем разразилась громким смехом и бросилась к дядюшке Хьюгу, в его могучие объятия.