Пламя сердец

Глава 18

Прохладный ветерок ворвался в открытое окно, первый бриз за последние сутки. Свечи на столе затрепетали и разом потухли.

Ройс встал, чтобы принести свечи из коридора и зажечь их от свечи у кровати, и Кристен сразу озябла, едва его теплое тело перестало ее касаться, а ветерок еще больше остудил ее влажную кожу. Она бы с удовольствием сейчас заснула, но он и не собирался этого делать.

Кристен перевернулась на бок, чтобы видеть, как он идет к двери, а слабый свет луны, проникавший через окно, освещает ему путь. О чем он думает, что он чувствует?

До недавнего времени она не могла этого знать. Но сейчас у нее, по крайней мере, появилась причина сомневаться в том, что он все еще злится, — ведь после того, как они любили друг друга второй раз, он уже не выпускал ее из объятий.

Этот второй раз случился почти сразу после первого, так что Кристен едва успела вернуться на землю после удивительных новых ощущений, чтобы сразу попасть в полон его страсти. Она улыбнулась и, кажется, поняла, почему ее родители так много времени проводили в спальне. Бренна пыталась ей объяснить, но не умела найти подходящих слов, чтобы описать это блаженство.

Ройс вернулся со свечой, которую он прикрывал рукой. Он даже не накинул на себя ничего, выходя из комнаты. Его нагота совсем не смущала его, так же как ее не мешала ей. Ей больше мешала его нагота, вернее, она боялась возбудиться снова, хотя все ее желания были как будто удовлетворены.

Его тело — это скульптура из кожи и сильных мышц. Он не столь изыскано строен, как его кузен, но высок и силен, и Кристен знала, что никогда не сможет досыта насмотреться на него.

Свечи снова горели, и Ройс сел на край кровати. Кристен протянула руку, погладила его спину и бедра, но тут же ее отняла, как только он посмотрел на нее.

— Почему ты перестала?

— Я не знаю, нравится ли тебе, когда я прикасаюсь, — призналась она. — В моей семье принято целоваться и обниматься, подтверждать свою любовь прикосновениями. Но если ты не привык к этому, ты сочтешь меня дерзкой.

— Я и без того считаю тебя дерзкой, девка, — с легкостью сказал он, лег рядом, опираясь на руку и рассматривая ее. — Господи, я еще не встречал никого, кто проявлял бы свою любовь так явно, не стыдясь. С тобой мне доже хочется, чтобы я действительно мог ответить на твою любовь, дать тебе то, что ты даешь мне.

Кристен закрыла глаза, надеясь, что он не заметил разочарования, которое охватило ее после этих слов. Он мог бы и не говорить, что он не может любить ее. Мог бы держать это при себе и позволить ей надеяться.

Она открыла глаза и взглянула на него. Ее гордость была задета.

— Почему ты говоришь о любви? — нарочито холодно спросила она.

Она увидела, как он вздрогнул и хмуро посмотрел на нее. Это хорошо. Значит, она рассчитала правильно, его гордость тоже задета, и он не смог этого скрыть.

— Я должен уточнить, — сказал он сдавленным голосом. — Ты ведь не сказала, что любишь меня, или сказала?

— Нет, не сказала. Мне нравится твое тело, но это единственное, что нас объединяет.

— Так, — с издевкой произнес он. — Хорошую шлюху ты выдаешь за девственницу.

Кристен задохнулась от возмущения. Она была сыта по горло его пренебрежением, у нее не было больше сил сносить эти обиды, да и причина уже исчезла.

— Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, я выцарапаю тебе глаза, сакс! — почти крикнула она гневно.

Ее гнев развеселил Ройса.

— Несколько поздновато оспаривать то, в чем ты призналась давно.

— Я ни разу не говорила, что я шлюха. Это ты сказал.

— А ты не спорила.

— Ты сам знаешь, почему.

— Нет, не знаю, — ответил он. — Но с нетерпением жду объяснений.

— Тогда вспомни, что ты говорил мне в этой самой комнате. Ты сказал, что, будь я девственницей, ты бы меня изнасиловал. Я хотела получить тебя, но не так.

Он смотрел на нее, улыбаясь, а затем расхохотался от всего сердца.

— О Господи, все, что я говорил в гневе, ты приняла за чистую монету?

Кристен сверкнула очами, она нашла его смех неуместным.

— Ты хочешь сказать, что не изнасиловал бы меня, если бы узнал, что я девственница?

— Нет, хотя, если бы ты сегодня сопротивлялась, я бы все равно взял тебя, если хочешь знать правду, и ты бы назвала это изнасилованием, а я своим законным правом.

— Я не это имею в виду, сакс, — нетерпеливо перебила она. — Я знаю, ты считаешь, что имеешь право делать со мной, что хочешь; об этом я поспорю с тобой в другой раз, не сейчас. Я только…

— Ах, так, ты собираешься спорить со мной в другой раз? Ты уверена в этом?

— Дай мне сказать. Ты бы взял меня, чтобы отомстить?

— Нет, Кристен, конечно, нет, — сказал он нежно и разгладил рукой морщинки на ее лбу. — Это то, чего ты боялась?

— Да, — буркнула она.

Он улыбнулся ее тону.

— Это большое недоразумение. Мы не поняли друг друга. Я хотел тебя, но не хотел прикасаться к тебе, поскольку считал шлюхой.

— И еще потому, что я дочь викинга, — напомнила она.

— Да, но это теперь совсем не имеет никакого значения. Меня оттолкнуло то, как свободно ты обращаешься со своим телом.

Теперь засмеялась она. Она взяла его руку и положила на свою щеку.

— Я по-прежнему отталкиваю тебя, так свободно обращаясь со своим телом?

Ройс знал, что она дразнит его, но к такому тону он еще не привык. Он лег на спину и отодвинулся от нее.

— Кто ты, Кристен?

— Мне кажется, этот вопрос уж слишком тебя беспокоит?

— Ведь это платье твое? Я правильно понял? Так как ты не замужем, я могу сделать вывод, что ты из очень богатой семьи?

— Мой отец богат. Ты хочешь получить за меня выкуп?

— Нет, — резко сказал он и зло посмотрел на нее.

Она отреагировала так же обозленно:

— Мудрое решение, потому что он вынудил бы тебя жениться на мне.

— Что ты говоришь?! О черт! Я — и жениться на дочери викинга?

— Не стоит выставлять это как удар судьбы, который хуже смерти! — парировала она.

— Для меня это так и было бы!

— О! — Задохнулась она. — За эти слова… Ты женишься на мне, сакс, вот увидишь!

— Ты сошла с ума.

— Ты так считаешь? В конце концов я дочь мужчины, который убьет тебя, когда приедет сюда и найдет меня здесь.

Она пожалела о сказанном, еще не закончив говорить, но еще больше пожалела, когда Ройс выпрямился и схватил ее за плечи. О Господи, они готовы разорвать друг друга из-за какой-то мелочи! Что с ней сегодня? Почему она не думает, что говорит?

— Ты хочешь сказать, что к нам приближаются еще викинги, Кристен?

Его холодный тон ранил. И все из-за нее. Еще мгновение назад он был милым и приветливым. Впрочем, она тоже.

Она решила сказать правду.

— Нет, что ты, это невозможно. Мой отец никогда не разрешил бы плыть сюда, поэтому ему ничего не сказали. Он купец. Он думает, что его корабль ушел в торговое путешествие. Он даже предположить не может, что корабль отправился сюда.

— Зачем тогда ты это сказала?

Она хотела улыбнуться, но передумала.

— Спроси совета у своего сердца, и не стоит верить всему, что я говорю в гневе.

Он не сдавался.

— Ты говоришь, что корабль принадлежал ему. Значит, Зелиг был твоим братом?

— Я не говорила тебе, что он мой брат, — насторожилась она. — Откуда ты это знаешь?

— Мечан мне рассказала. Но почему ты не хотела, чтобы я об этом знал?

— Я думала, ты сочтешь это странным, что мой брат на том корабле, где я, по-твоему, была шлюхой.

— Я и счел это странным, но я незнаком с представлениями о морали у викингов.

— Наши представления о морали очень похожи на ваши, — сама не зная почему ответила Кристен.

Он отпустил ее, но смотрел все еще враждебно.

— Почему ты была на корабле, Кристен?

— Почему ты задаешь мне так много вопросов? — парировала она.

— Разве мое любопытство не естественно? Или у тебя есть тайны?

Она колебалась. Она не хотела, чтобы у него осталось чувство, что она что-то скрывает, но и не хотела рассказывать больше, чем нужно.

— У меня было много причин, но это не имеет значение, — сказала она наконец. — Правда заключается в том, что я поехала без разрешения отца. Спряталась в трюме и решила до тех пор, пока корабль не окажется далеко в море.

— Ты хотела принять участие в этом разбое? — не доверяя, спросил он.

— Какая чепуха! — ответила она, теряя терпение. — Я же сказала тебе, что никто не знал, что у них на уме, а я меньше всех. Мой брат был вне себя, когда обнаружил меня на корабле. Он хотел отправить меня домой, но испугался, что я обо всем расскажу отцу.

— И ты, конечно, ужаснулась, узнав, что они собираются грабить монастырь саксов?

В его тоне сквозил сарказм, и она ожесточилась.

— Ты христианин, и для тебя грабеж святого места — преступление. Но ты не можешь требовать от людей, которые исповедуют другую религию, чтобы твоя святыня была святыней и для них. Это были мужчины, никогда не принимавшие участия в разбоях, хотя их отцы частенько это делали, и они выросли на рассказах о несметных богатствах в дальних странах, которые надо только найти и взять. Они знали, что датчане хотят захватить остров, и решили, что это последний шанс без хлопот заполучить богатство, которое датчане уже готовы забирать себе.

— Если твой брат все это тебе рассказывал, то я должен, по-твоему, извинить его намерения? Ограбить христиан, прежде чем это сделают викинги! Раз христиане все равно все потеряют, какая разница, кто их убьет и ограбит? Так, что ли?

Его злость ранила, потому что такими были и ее собственные чувства, когда она обо всем узнала.

— Мой брат не хотел ни слова говорить мне об их планах, потому что… причины не имеют значения. Мне рассказал об этом Торольф, и совсем недавно, когда мы в цепях лежали перед домом. Я не защищаю мужчин. Я понимаю мотивы.

— Они не учли одну мелочь, — заметил он холодно. — Мы, саксы, того, что принадлежит нам, не отдадим никому — ни датчанам, ни кому бы то ни было еще.

— Да, половина викингов уже разобралась в этом, — ответила она в тон ему.

— Твой брат сам виноват в своей смерти, Кристен.

— Разве мне легче от этого? — закричала она.

— Нет, конечно, нет.

Они оба замолчали. Кристен было нелегко справиться со своей болью в присутствии Ройса. Впрочем, она с удовольствием дала бы себя утешить, и это удивило ее. Но она знала, что он не станет ее утешать из-за смерти человека, которого презирает.

Она подвинулась к краю кровати и села.

— Куда ты? — Его рука схватила ее запястье.

Он не повысил голос, но Кристен услышала в нем больше, чем просто любопытство. Она посмотрела на пальцы, сжимающие ее запястье, прежде чем поднять глаза.

— Я хочу в свою комнату.

— Почему?

— Мне надоело отвечать на вопросы. — Она вздохнула. — Я устала.

— Тогда ложись спать.

— Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

Он ничего не сказал, но исчерпывающий ответ она получила на свой вопрос, когда он снова притянул ее к себе. На это она не рассчитывала.

Кристен повернула к нему голову, когда он положил руку ей на талию.

— Вся стена увешана оружием, сакс. Ты не боишься, что я убью тебя, пока ты спишь?

— А ты могла бы?

— Нет, но я могла бы убежать, — сказала она. — Ты не запер дверь.

Он засмеялся. — Если бы ты собралась это сделать, то не предупреждала бы меня. Можешь спать спокойно, Кристен. Я еще не сошел с ума. Внизу стоит часовой.

Она судорожно сглотнула воздух.

— Ты с самого начала знал, что переспишь со мной?

— Нет, но на всякий случай принял меры предосторожности. А теперь уймись, если ты и вправду хочешь спать.

Она упрямо сжала губы и вдруг почувствовала себя очень одинокой. Но это продолжалось недолго. Он хочет провести ночь с ней. Они уже насладились друг другом, но он не хочет отпускать ее. От этой мысли ей сделалось так хорошо, что она уснула с улыбкой на устах, в то время как он держал ее в своих объятиях.