Плененная тьмой

Глава 16

— Ты мне так и не расскажешь? — Геката перебирает мои золотистые светлые пряди, пока я сижу на мягком пуфик возле камина. Она решила самостоятельно заняться моей подготовкой к встрече с Аидом, отослав нимф домой, к реке Амелет.

Думаю, ее решение обусловлено скорее любопытством, чем реальным желанием помочь. Нимфы до этого прекрасно справлялись. По крайней мере, Аиду нравилось.

— Рассказать что? — переспрашиваю я, разглядывая свои отросшие ногти. Непривычно длинные. Если бы я захотела, могла бы выцарапать кому-нибудь глаза.

— Как у тебя получилось вырастить те цветы? — спрашивает Геката.

Руки ведьмы не движутся, будто бы она не умеет одновременно думать и заниматься делом. Она этого даже не замечает, с нетерпением ожидая моего ответа.

Я задумываюсь: могу ли я ей поведать о том, что случилось? Как рассказать о цветах, не упоминая обо всем остальном, что тогда происходило? Почему-то тот танец, как и все, что последовало за ним, кажется мне очень интимным. Хочется сохранить это в сердце только для нас двоих с Аидом. Может, это и было излишне романтично, но я же просто девушка. По крайней мере, была до недавних пор…

— Я не знаю, как это вышло. Просто сила, которая бушевала внутри меня, нашла выход именно в таком проявлении, — сухо отвечаю я, стараясь не дрожать от воспоминаний: руки Аида, скользящие по моим бедрам, его страстный шепот, пробирающий до мурашек, и мой танец в сплетенном ритме ударов наших с ним сердец… Ох, какое будоражащее чувство.

Голова кружится, и я закрываю глаза, чтобы унять дрожь.

— Хватит, мне кажется, прическа уже готова! — быстро говорю я, поднимаясь на трясущихся ногах. Я не спешу увидеться с Аидом, но и оставаться здесь, под допросом ведьмы, тоже нет никаких сил и желания.

— Но я же не закончила… — пытается остановить меня Геката.

— Закончила!

Отхожу к окну и устремляю взгляд в темноту. Красные вспышки терзают небо, но тишина стоит мертвая. Будто все звуки сбежали из этого мира в поисках более благодушной среды. Мы с ведьмой тоже молчим. Она понимает, что продолжать разговор нет смысла, как и наводить мне красоту.

Я выравниваю дыхание и пытаюсь перевести тему:

— Скажи, почему я не вижу тех двух демонов, что меня похитили?

Сейчас я могла бы им ответить. Они бы у меня получили по заслугам.

— Босавин и Гадриель? — с неким отвращением в голосе выплевывает Геката.

Я киваю, не глядя на девушку, и она продолжает:

— Они контролируют перемещение душ на реке Стикс. В замке их редко можно встретить, но оно и к лучшему. Два засранца, каких поискать еще… — голос ведьмы сочится ядом, и мне становится интересно, за что же она их так ненавидит.

Я поворачиваюсь и прищуриваюсь:

— Что между вами произошло?

— В каком смысле? — девушка стряхивает с рукавов невидимые пылинки — ей явно не по себе от таких вопросов.

— Ты знаешь, о чем я! Почему ты так зла на них?

Геката закатывает глаза и вздыхает:

— Ох, Перси! Другому любопытному я бы уже высушила его длинный язык, но не тебе, — она смотрит в мои глаза, и я вижу искорку веселья: — Мне кажется, мы могли бы с тобой подружиться.

— Мне тоже так кажется! — я улыбаюсь краешком губ, снимая напряжение в беседе. Пусть наше знакомство и общение нормальными не назовешь, но, в конце концов, я же была человеком, простой смертной, а она ведьмой, которая живет дольше, чем существует человечество.

Геката садится в кресло и закидывает ногу на ногу. Ей не хватает только длинного мундштука с дымящейся сигарой, чтобы изобразить важную шишку, — такое светское лицо она состроила.

— Эти два наглеца никогда не упускают возможности перехватить хорошую работу. Если где-то раздают бесплатный сыр, эти двое первыми вытягивают его, а в мышеловку попадает кто-то другой. Других таких изворотливых и гнилых существ трудно выискать даже в нашем подземном мире, не говоря о верхнем.

— Но почему Аид их держит? — удивляюсь я.

— Ах, Перси, все просто! Они как те крысы, любящие норы и гниль. Они выполняют самую грязную работу, в том числе…

— В том числе похищение меня?

Я мрачнею, вспоминая, как два мужика тянули меня по земле и грозились прибить, если я не перестану кричать. Ненависть Гекаты передается мне, и я цепляюсь пальцами за подоконник.

— Да, но ты же знаешь, Перси, Аид никого не похищал ранее. Каждый, кто попадал сюда, отдавал свой свет исключительно по своей воле. Они продавали души хозяину только ради каких-то никчемных прижизненных благ.

В моей голове возникает вопрос, от которого идут мурашки по коже. Неизвестное до этого времени чувство сжимает грудную клетку и заставляет сердце плавиться от обиды.

— Скажи, Геката… — я замираю, не зная, стоит ли спрашивать.

— Что ты хочешь знать? — торопит меня ведьма, чувствуя, как и я, что час кормления вот-вот настанет. Время бежит с неимоверной скоростью.

— Аид, он брал еще чью-то энергию? Я имею в виду, пил ли он чей-то свет? — чувствую, что краснею, но ничего не могу с собой поделать. В памяти возникают слова Гекаты о том, что мужчина может пить только энергию женщин, и наоборот. А чтобы выпить ее, нужен поцелуй. Я представляю, как Аид целует другую девушку, как она тает в его руках, и боль острым кинжалом пронзает мое сердце.

— Я бы могла ответить тебе, что да, пил, он же повелитель, у него больше привилегий, чем у нас всех, вместе взятых, но не скажу. Я просто не знаю, — взгляд ведьмы становится задумчивым.

— Значит, я первая девушка, которая живет здесь? — мое сердце делает кульбит, и мне хочется подпрыгнуть от радости. Раз ведьма не видела ни одной, то это было не так, как со мной. Но выражение лица Гекаты притормаживает мое счастье.

— Да, ты первая, но я вижу, о чем ты думаешь, Перси. И меня это немало расстраивает. Это не мое дело, но я привязалась к тебе и не могу не предупредить.

— О чем? — дрожащим голосом уточняю я, кожей чувствуя неладное.

— Он — древнее божество, он вечный как сама жизнь. Его призвание и цель существования в том, чтобы этому миру не пришел конец. Чтобы каждая человеческая душа прошла арку весов суда и обрела покой.

— Я понимаю, но…

— Дослушай! — перебивает девушка и устремляет на меня зеленый горящий взгляд. — Я вижу, что ты не понимаешь! В твоем сердце уже зародилось ненужное человеческое чувство, но ты должна знать, что у Аида и сердца-то нет! Он не умеет любить! И то, что у него за все тысячелетия не было пары, только подтверждает это! Мне очень жаль, но даже то, что ты становишься похожей на нас, не сделает тебя равной ему.

— Я не этого хотела. Просто мне казалось, он смотрел на меня не как на источник энергии… — зачем-то оправдываюсь я, а по щеке скатывается предательская слеза.

— Ох, Персефона… В тебе еще очень много человеческого. Может, когда-нибудь ты и станешь божеством, но пока еще в тебе живет человек. Девушка, которая не знает, что такое любовь.

— Достаточно! — обрываю я то ли Гекату, то ли свои слезы. — Я поняла тебя! Ты заблуждаешься! Я не чувствую ничего к Аиду, это обман. Мне просто было интересно, только и всего!

Геката кивает, но я понимаю, что мои слова не убедили ни ее, ни меня саму.

— Мне пора идти! Уже полночь, а хозяин будет зол, если его еду подадут позже назначенного времени.

— Ты права! — грустно соглашается ведьма и растворяется в воздухе.

Я подхожу к зеркалу и вытираю ручейки слез. Заставив себя улыбнуться отражению, я с болью в сердце представляю комнату Аида, чтобы уже через мгновение оказаться там.

Он сидит в высоком кресле, боком ко мне, практически как в первую нашу встречу. Камин отбрасывает блики на черные лаковые туфли, но совсем не греет мою вмиг озябшую кожу. Хотя внутри мне и так жарко. Я молчу, не двигаюсь с места. Аид поднимает на меня темный взгляд из-под густых бровей. Не могу разобрать его эмоций, но мне кажется, мужчина зол. Нет, не так, он взбешен, но огоньки от камина пляшут чертятами в его глазах, обманывая меня напускным весельем. Он тоже молчит, как будто дает время обдумать мою ошибку. И это срабатывает. Я начинаю перебирать в голове все, что могла натворить, но больше всего меня пугает то, что Аид узнал о капле его крови, которую я выпила ради ритуала.

Тишина становится невыносимой, но я не хочу начинать разговор. Если он решит сейчас же меня убить, то так тому и быть, но унижаться перед ним я не стану.

Я выпрямляю спину и расправляю плечи. Во взгляд вкладываю больше уверенности и равнодушия, даже, может быть, немного надменности. Пусть сердце мое почувствовало к нему нежность, я ни за что этого не покажу.

Изменение моего настроения не проходит мимо внимания Аида, и тот хитро улыбается одним уголком губ.

— Вы пришли… — нарушает тишину мужчина.

— А могла не прийти? — вскидываю брови. — У нас же договор. Как я смею его нарушать? — пальцы тянутся к кулону, но я тут же одергиваю себя. Неожиданно, но мне кажется, будто украшение весит тонну, что оно сейчас же задушит меня. Я хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег реки.

— Да, договор. Но и вы теперь не просто человек, так ведь, мисс Персефона?

Мое имя из его уст проливается бальзамом на оцарапанное сердце. Я вздрагиваю и закусываю губу. Взгляд мой падает на губы мужчины, и я понимаю, насколько сильно хочу их поцеловать. Почувствовать их мягкость и чувственность. Горячий шепот своего имени, отражающийся прямо в сердце.

— Все верно, Аид! — растягиваю последнее слово и вижу, как расширяются его зрачки. В них плещется желание, и я точно знаю, что ему тоже понравилось то, как я произношу его имя. Без капли преклонения или заискивания. Чистый вызов его величеству от простой смертной.

— Подойдите! — зовет он шепотом, и я не смею ослушаться. Делаю несколько шагов и оказываюсь возле него. Аид поднимается на ноги, и его величественная фигура нависает надо мной, закрывая свет, источаемый камином, словно поглощая его. Его мне заменяет взгляд хозяина, в котором горят интерес и страсть. Разве так смотрят на безликий источник энергии?

Его губы слишком близко, чтобы я могла думать связно, но я слегка отстраняюсь, чем удивляю мужчину. Вижу, как интерес в его глазах растет. Он понимает и принимает мою игру. Еще несколько встреч назад я не могла противиться его желаниям, как и своим собственным. Сейчас же я ощущаю хоть и тонкую, но довольно четкую грань.

Легкое прикосновение к щеке, и вот уже его горячие пальцы порхают по моей шее и спускаются к ключице. Дрожь миллиардами мелких мурашек пробегает по всему телу, и я ухмыляюсь в ответ. Один — один, Аид. Он понял, что я хочу этого поцелуя не меньше, но что он вкладывает в него? Чистый интерес к моему свету или же что-то другое?

Не убирая его руки, я поднимаю ладонь и прикасаюсь к его груди. Шелковая рубашка скользит под пальцами, и я чувствую то, чего не должна была ощутить. У него есть сердце! Иначе, что же сейчас в его груди грозится выпрыгнуть наружу?

Ухмыляюсь и продолжаю путь ладони вниз. Пальцы достигают живота, и Аид издает рычащий звук. Перехватывает мою руку и подносит к своим губам. Теплый поцелуй, никак не связанный с алхимией, выбивает воздух из моей груди, и я поднимаю растерянный взгляд на мужчину.

— Ох, Персефона… — улыбается он, увидев мое смущение. Закрепляя свою победу, Аид притягивает меня к себе и целует в полураскрытые губы.

Я забываю, как дышать, растворяясь в его руках. Чистое безумие. Как я могла подумать, что в силах его переиграть? Все мои желания сейчас сводятся только к одному: чтобы он не прекращал. Но Аид и не собирается меня отпускать.

Свет покидает мое тело, освобождая место для его тьмы. И она врывается в меня глотком свежего воздуха. Только сейчас я понимаю, как мне этого не хватало. Будто в засуху я пытаюсь напиться водой, которую уже не надеялась получить.

Его язык раздвигает мои губы и сплетается с моим. Из груди вырывается сдавленный стон, и мужчина вторит ему. Разве при простом кормлении не только я получаю удовольствие? Но судя по тому, что руки мужчины не столько придерживают меня, сколько жарко прижимают к себе, можно было вообразить…

Ох, когда его губы накрывают мои, а колени подкашиваются от нахлынувших чувств, так легко обмануться. И я хотела этого. Я обманывала саму себя, отвечая мужчине на страстный поцелуй, лишь отчаянно желая, чтобы он чувствовал ко мне то же самое, что и я к нему.