Плененная тьмой

Глава 22

Чудище вьется вокруг меня в ожидании малейшей ошибки, ждет, пока я соскользну с мокрого камня, устану цепляться ободранными ногтями за острые края. Я слышу мысленный рой в головах твари, слышу, как она облизывается, готовясь перекусить меня пополам. Но не выныривает из мутной воды, выжидает. Только острые шипы время от времени показываются наружу, заставляя мое сердце лихорадочно сжиматься, пропуская удары.

Смотрю наверх. Отвесная скала окружает небольшой грот, в котором я оказалась, и нависает надо мной куполом, именуемым «безнадежность». Воронка из воды все так же закручивается наверху и плещет затхлые воды прямо возле моего убежища, поднимая шапки зеленоватой пены. Становится понятно, что отсюда выхода нет. Меня начинает мутить. То ли от осознания безнадежности, то ли от резкого запаха, витавшего вокруг, то ли оттого, что я все четче слышу крики и стоны людей где-то вдалеке.

А еще здесь холодно. Одежда облепила мое тело, промокла и пропиталась зловонием. Меховую жилетку я потеряла, когда летела вниз. Сапоги набрали воды, но снять их не представляется возможным. Стоит мне шелохнуться, как я тут же соскользну в воду, а там уже такая мелочь, как хлюпанье в сапогах и продрогшие ноги, станут наименьшей из моих проблем.

Так что же делать?

Закрываю глаза и снова пробую перенестись. Ожидаемо, что ничего не выходит. Не открывая глаз, пытаюсь найти нити кого-то живого, способного помочь, но меня окружает мрак без единого проблеска света. Действительно, откуда ему тут взяться? Как-то некстати вспомнились слова Гекаты, что здесь, в подземном царстве, мне никто не поможет. В этом месте ценится и уважается только сила. А у меня ее сейчас кот наплакал. Остается маленькая надежда, что Аид не дождется меня на ужин и начнет искать. Но кто знает, как скоро это будет. Может, уже тогда, когда Гидра обглодает последнюю мою косточку?

Неожиданно для самой себя я вспоминаю о связи с Аидом и хватаю кулон. Сосредотачиваюсь на мысленном образе мужчины. Его плавящий душу взгляд, гипнотически притягательные губы, кривая ухмылка… И мысленно зову его. Снова и снова шепчу его имя, но чувствую, что все слова ударяются о стены моей ловушки и рассеиваются в тягучем тумане.

Все вокруг кажется безжизненным и совершенно лишенным какой-либо магии, а сама бездна похожа на черную дыру, которая засасывает в себя каждую крупицу живого и безжалостно поглощает ее навсегда. Ничего не покинет этот грот и не попадет наружу. Ни звука, ни отголоска мыслей. Даже Зерно Граната здесь оказывается бесполезным камешком.

Я закрываю лицо руками и стараюсь не заплакать. Сильная усталость берет свое. Безумно хочется спать, но я знаю, что любая ошибка будет стоить мне жизни. Чуть не погибнув на Елисейских полях от перенасыщения энергией света, я попадаю в Тартар, где эта же энергия теряется, покидает меня с немыслимой скоростью.

Аид… Где же ты…

Секунды сливаются в минуты. Минуты растягиваются на часы. Я все так же ючусь на маленьком кусочке скалы, боясь даже шевельнуться. Гидра кружит все так же, чувствуя непривычное для нее лакомство. Вскоре я замечаю, как к нам падают тени. Бестелесные оболочки с пустыми глазницами, в которых горят безумие и злость. Некоторые из них видят меня и скалятся в безмолвных улыбках, напоминая мне слова Аида о том, что я бы не пережила встречу даже с одной из теней Тартара. Некоторые из них пытаются идти, плыть и ползти ко мне, ведомые вкусным ужином, но Гидра их топит, заполняя пространство вокруг нас еще большим зловонием. Чудище не хочет делить меня ни с кем.

Души все прибывают и прибывают. Точно так же, как попала сюда я, по реке Амелет, — их закручивает в воронку и бросает в зловонные воды. Единственное различие — прибывают они сюда без лодки. Значит, Минту еще и одолжение мне сделала? Хотя, скорее всего, я просто не смогла бы перенестись прямо в реку. За что же она так со мной?

Она сказала, что я любимица Аида. Неужели у них… отношения? Боль в сердце от такого предположения не заставила себя долго ждать. Да, Минту веками находилась подле него, она существовала в его мире, когда о моем рождении еще не было даже слухов. А я просто никто, тогда как она — часть этого царства. Один из винтиков огромной адской системы.

Ревность отравляет душу сильнее ядовитых паров, исходящих от воды. Обжигающая слеза катится по грязной щеке, и я размазываю ее по лицу.

Но тут я понимаю, что что-то не так. Чего это я раскисла? Да, я ревновала Аида, но не настолько, чтобы сидеть и страдать из-за этого, когда мне грозит стать лакомством этого чудища. Это место будто вытягивает наружу все раны, раскрывает их и заставляет кровоточить.

Я взываю к своему свету. Тоненькая ниточка начинает обвивать мое тело, принося долгожданное тепло. Конечно, я понимаю, что этого надолго не хватит, но, может, этого будет достаточно, чтобы дождаться Аида?

Теней становится все больше, и я чувствую себя будто на пороховой бочке, которая вот-вот взорвется. Вонь разлагающейся плоти вызывает тошноту, но хуже всего, что у одной тени получается подобраться ко мне очень близко. Пока Гидра отвлеклась на других прибывающих, клацая зубами и перемалывая кости, словно в жерновах, одна тень прокралась ко мне.

Полусгнившие, но цепкие пальцы хватают мою лодыжку и тянут на себя. Я отбиваюсь как могу, но силы не равны, тем более что это прикосновение пронизывает меня ледяным холодом и чувством беспомощности. Как только тень дотронулась до меня, я как будто ухнула под лед. На меня нахлынуло ощущение безысходности, а над ним — не менее толстый слой отчаяния. Оно топит мои мысли и подавляет волю.

Кажется, я кричу, но мой крик утопает в жуткой какофонии из стонов и шипения теней. Твари, схватившей меня, удается утянуть мое тело по пояс в воду. Я больше не хочу ничего. Это прикосновение режет мою душу ржавым ножом. Пусть лучше меня съест Гидра. Нет сил терпеть ту ненависть, зло в чистом виде, которое исходит от этих теней. Слишком много ужаса в их глазах. Невыносимо много безумия.

Мысленно взываю к остаткам силы, только в этот раз я ищу тьму. Ту, которой наделил меня Аид. Его тьму. К удивлению, у меня получается, но я больше не хочу спасать себя. Мне нужно только одно: чтобы Гидра услышала и наконец избавила меня от мук. Ведь я понимаю, что мне в любом случае не избежать гибели.

Чудище слышит меня. Я понимаю это по резкому изменению хода ее мыслей. Ее жажда убивать усиливается, хотя я не верила, что она может быть сильнее, чем сейчас. Взмахнув длинным хвостом, она ударяет им о воду, поднимая столп брызг, и, разворачиваясь, несется ко мне. Чувствую ее мысли как свои. Высвободив тьму Аида и позвав Гидру, я соприкоснулась с ней на другом уровне и теперь понимаю, для чего она здесь. Это чудовище здесь имеет те же обязанности — как бы странно это ни звучало, — что и Цербер у выхода из замка Аида: если пес охраняет замок и смотрит, чтобы ни одна душа не сбежала в мир живых, то Гидра стережет вход в Тартар.

Я вижу шипы, рассекающие воду, словно в замедленной съемке. Несколько голов чудовища выныривают из реки, и я замираю в ужасе. Змеиные удлиненные морды покрыты лоснящейся чешуей. Блестящие острые клыки размером с мой локоть, готовы хоть сейчас вспороть меня как тряпичную куклу. Безумные желтые глаза. Они смотрят прямо в душу и заставляют невольно каменеть, терять контроль над собственным телом. Мне хочется кричать, но я не могу и губами пошевелить. С ужасом наблюдаю, как Гидра раскрывает пасти, показывая свое красное нутро и раздвоенный язык. Я зажмуриваюсь в ожидании боли. Слышу лязг зубов и готовлюсь к смерти. Но ничего не происходит. Рука тени, схватившая мою лодыжку, исчезает, и я вновь обретаю способность дышать. Оковы ужаса спадают, и я осмеливаюсь открыть глаза.

Мой взгляд встречается со взглядом одной из голов Гидры. В молчании мы смотрим друг на друга долгие секунды. Почему она не убивает меня? Вот же я, стою в воде, к тому же сама ее позвала. Она может прямо сейчас меня сцапать, но ничего не делает. Несколько мгновений уходит на то, чтобы прислушаться к ее мыслям, и они сбивают с толку сильнее, чем схватившая меня недавно тень. Теперь я слышу четко звучащее утробное шипение, проникающее в мою голову. Мысли Гидры. И говорит она только одно слово: «Защитить».

Я стою недвижимо и пытаюсь осмыслить услышанное. Не дурачит ли меня мое сознание? Но Гидра прерывает тишину. Она обвивает мое окоченевшее тело и складывает головы у моих ног. Сквозь острые зубы вырывается шипение: «Хос-с-сяйка, защ-щитить».

Когда все изменилось? Почему Гидра передумала меня убивать? Или же я изначально неправильно ее поняла? А может, она почувствовала во мне тьму Аида и, когда я ее позвала, она поняла, что я своя?

Осторожно кладу руку на тело чудовища и провожу по гладкой чешуе. Гидра отвечает мне утробным урчанием. Ей приятно. Мысленно тянусь к ее энергии и понимаю, что была права. Ее жизненная нить — это чистая энергия Аида. Такое впечатление, что он создал ее из себя самого. Так же, как Цербера.

Продолжая гладить Гидру, я шепчу:

— Помощь. Мне нужна твоя помощь…

Молчание затягивается, и я уже не уверена, что чудовище меня понимает. Может, оно слышит меня, только когда я вкладываю в слова силу Аида? Но сейчас резервы пусты. Сокрушенно вздыхаю, потеряв надежду получить ответ. Но тут же слышу:

— Помогать хос-сяйке. Чем я могу помогать?

Ее странная речь ненадолго отвлекает меня, но я быстро хватаюсь за последнюю надежду:

— Мне нужно выбраться отсюда, поможешь?

Гидра шипит и убирает голову из-под моих пальцев. Ей не понравился мой вопрос? Или то, что я хочу сбежать?

— Отс-с-сюда не уйти. Я не с-смогу-у тебе в этом помосчь… Но я буду охраня-ятс-сь тсе-е-ебя, пока не явится хос-с-сяин.

Меня расстроил ее отказ. Мне очень хотелось выбраться как можно скорее, переодеться, умыться, раз уж мне удалось выжить. Но придется действительно ждать и постараться не замерзнуть. Единственное радует — мне больше не нужно тесниться на маленьком камне. Гидра защитит меня от теней, сколько бы их ни было.

Я выбираюсь из воды на небольшой скалистый выступ. Он плоский и более удобный, чем мое прежнее убежище. Скрутившись на нем клубочком, я дрожу от холода. Гидра подсовывает к моему животу одну голову, и ее теплое дыхание немного отогревает окоченевшую кожу. Закрываю глаза, пытаясь не обращать внимания на жуткий шум. Мое сознание так устало, так нуждается в отдыхе и сне, что мне уже неважно, сколько теней прибывает и тянет ко мне свои руки. Гидра сможет справиться. Я же начинаю негромко петь. Колыбельная, которую мне пела в детстве мама, всегда успокаивала меня даже в самые страшные ночи. И сейчас давно забытый мотив возвращает мне подобие спокойствия. Я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.