Плохой Волк

Глава 28

Глава 28

Савелий Волк

— Не уйдешь ты никуда.

— Уйду, уйду, Волков. Мужика нормального встречу, заживу припеваючи…

— Забыла ты кое о чем. Тебе же нормальные не вкатывают. Хорошие мальчики для тебя скука смертная. Тебе такой, как я, нужен. Только со мной ты горишь…

— Еще чего!

Рита осторожно вылезла из-под одеяла, собрала свою одежду, начала одеваться. Я вдруг запутался в мыслях: как ее остановить.

— Припугнуть? Соблазнить? Купить? Лишить одежды и обуви?

— Это что? — уточнила Рита.

— Варианты перебираю, как тебя оставить.

— Зверь ты, а не человек, Волков. Люди они, знаешь ли, просто говорят, я скучал, ты мне нужна.

— Вот еще, — процедил сквозь зубы. — Не дождешься.

— Не дождусь, так не дождусь. Я уже поняла, что не стоило о тебе беспокоиться. Ты в любом случае вытянешь, выкарабкаешься. Зря на тебя свое время бесценное трачу.

Безабашенная моя, быстро оделась, поискала взглядом обувь.

— Не это ли ищешь? — помахал ее сапожками.

— Это. Отдай.

— Нет. Я же говорил, снег вытряхни. Дурочка. Ты не сделала. Он растаял. Мокрые насквозь. Тряпочные, что ли?

— Бархатные.

— Мягкие, тонкие слишком.

Цыкнул, хотел отбросить в сторону.

Но ведь обидится же, цаца!

Гля, какая! Сердито сверкает глазищами.

Если бы взглядом можно было убивать, от одного взгляда Риты я бы уже лежал с перерезанной глоткой и медленно подыхал в луже собственной крови.

— Другие сапоги тебе надо. Потеплее.

Опустив сапожки на пол, осторожно двинулся в сторону Ритки. Она метнулась влево-вправо, но я успел перехватить вредину и крепко сжал в объятиях, дурея от ее запаха.

Как вкусно пахла, сумасшедше просто, заставляла меня искрить, наполняясь силами.

Сон как рукой сняло.

Честно, немного клонило подрыхнуть, набраться сил после большой кровопотери. Но сейчас меня взбодрило!

— Отпусти! — пихнула меня в грудь руками.

Я пытался не подать виду, как она сильно шмякнула меня по груди.

Прямо там, где зашивали, но зубами заскрипел.

— Черт, — ругнулась Рита, опустив взгляд. — Извини! Не хотела...

Кровь просочилась сквозь бинты и промочила немного рубаху.

— Ты весь порезанный, что ли? — ахнула она испуганно.

— Немного задели тут-там… По мелочи, — усмехнулся. — Но ты — другое дело.

Я приподнял Ритку над полом и переместил на кровать.

— Отпусти! — снова повторила, впрочем, не так уверенно.

— Сапоги промокли. На ногах тонкий капрон. Кому сказал, посиди на кровати. Не то заболеешь.

— И что? Пусть!

— А кто обо мне заботиться станет?

— Ах, ты все о себе, да о себе.

— Уж очень соблазнительно прозвучало…

— Что именно?

— Слова про заботу. Беспокойство.

Так тяжело об этом говорить, будто камни языком ворочал, честное слово.

Еще и внутри что-то бомбит люто, не переставая, мотор сердечный маслает на предельных оборотах!

— И?

— Что и? — огрызнулся. — Не переживали обо мне без выгоды, ясно?!

Отпустил разом руки, отошел, поискал сигареты, зачиркал зажигалкой. Даже она меня подводить начала, зараза!

— Никто? — поинтересовалась Рита задумчиво.

— Никто. Или что… прайс потом появится?

Впрочем, мне так было привычнее, что ли?

Если по прайсу. Взял-расплатился-каждый получил свое-пошел дальше.

Все просто и понятно.

А с этой Риткой… Тут и пол-литра чачи будет мало, чтобы разобраться, что к чему!

Сложно слишком…

— Мой прайс, Савелий, ты не потянешь.

— А что так? Берешь дорого?

Наконец, зажигалка выдала ровный огонек. Закурил, проще стало сконцентрироваться на простых и понятных вещах.

— В моем прайсе есть эфемерные понятия и чувства, которые тебе незнакомы. Тебя для начала нужно очеловечить. Или нет. Приручить! Вот…

— Потом ответ держать придется. Даже я в курсе крылатой фразы: мы в ответе за тех, кого приручили.

Стало неуютно. Мне как будто по всему нутру ржавым тупым ножом корябали глубоко-глубоко.

— Я подумаю, — кивнула Рита и отвернулась, смотря в окно.

— Так что… Остаешься? — спросил осторожно.

— Утром уеду.

— До утра я заставлю тебя передумать тысячу раз, — заявил уверенно. — И все-таки ты отчаянная. Больше так не делай, поняла? Не суйся в логово.

Раздавив окурок в пепельнице, я добрался до кровати, откинул одеяло и прилег рядом.

Ритка усердно отодвинуться пыталась, но против моей руки, перекинутой через ее талию, бороться не смогла, притихла.

По телу разлился кайф, аж глаза закрыть захотелось.

— Щас дом прогреется.

— У тебя поесть тут найдется? Я надеюсь, ты не только сигаретами и выпивкой питаешься? — поинтересовалась Рита, помолчав немного. — Есть с чего приготовить?

— Не знаю. Спросить надо. Щас Клима наберу, дам задание. Что надо?

Рита перечислила. В принципе, набор нехитрый. Может и сообразить даже в этой дыре.

— И курицу! — добавила Рита.

— И куру тоже принеси, — добавил я.

Спать, честно, не планировал. Но само так вышло, что задремал. Все-таки задремал.

Причем, довольно крепко.

Даже не почувствовал, как Рита ускользнула, проснулся от звука приглушенных голосов и квохтанья странного.

Наверное, мне просто всякая дичь снится!

Но нет, реально кто-то кудахтал: ко-ко-ко.

Рита рассмеялась.

Я мгновенно на дыбы встал: кому это она смехуечки раздает, а?

Пока я сплю, слюни на подушку пуская…

Поднялся, дотащился до выхода из спальни.

Дверь в коридор приоткрыта. Перед Ритой стоит и оправдывается Клим.

— Че смешного?! — спрашиваю.

— Сам посмотри, — Рита заливается теперь уже в открытую, тычем пальцем на Клима, хохочет, вытирая слезы.

— А я че? — оправдывается. — Сказали, куру принеси. Я и принес. Куру…

Весь сконфуженный, таким я его еще ни разу не видел.

Клим держит курицу.

Живую курицу!

Наконец, до меня доходит.

Начинаю ржать. Бочину ломит, порезали меня хорошо.

Но не ржать невозможно!

— Мясо, мясо принеси! Или эту заруби, — киваю.

— Не-не! — отрицательно кивает Клим. — Я животных не могу.

— Значит, топай в магаз. Умник…

Наконец, Клим потопал назад, ворча себе под нос под негромкое куриное “ко-ко-ко”. Рита все посмеивалась. Я вдруг подумал…

— У тебя смех красивый.

Рита перестала смеяться.

— Что-что?

— Комплимент. Не говори потом, что я тебе не говорил приятных слов.

— Ох, я этот день в календаре красным цветом обведу, Савелий, — улыбнулась Рита.

Снова в сердце — стрела.

Я отвел взгляд в сторону, чтобы не пялиться. Но тянуло обратно.

Почему-то засело в голове про календарь.

Потом я реально этот день и ночь буду вспоминать, до мельчайших деталей.

По минутам раскладывать в памяти и думать: могло ли все повернуться иначе? Или не могло?