Плохой Волк

Глава 58

Глава 58

Рита

Пока спешила домой, еще несколько раз позвонила няне. Она не отвечала. Наверное, Сеньку моет или спать укладывает, подумала я.

Я и сама иногда с ним так бываю занята, что пропускаю и звонки, и сообщения. Те, кто меня знал, понимали, что если не отвечала, то занята сыночком. Уже не обижались..

Поэтому я без задних мыслей добралась до квартиры.

Почти без задних мыслей.

Все-таки я переживала за то, что Волков скоро в городе появится.

Нехорошо мы расстались. Очень…

Я была уверена, что он захочет отомстить, отыграться.

За что?

Да за все…

У нас счета друг к другу, как претензии двух конфликтующих сверхдержав: каждая считает себя правой…

Пальцы немного потряхивало, ключом не сразу попала в замочную скважину.

За дверью — тишина. Ни мультиков, ни смеха, ни звука голосов.

Значит, няня точно Сеньку спать уложила.

Я старалась не шуметь, потому что у Волчонка сон — чуткий.

Я отперла дверь тихонько, чтобы замок не клацал громко.

В коридоре — темно. Разулась, поставила туфли и пакеты с обновками на пол. Свою квартиру я знала, как собственные пять пальцев, поэтому даже с выключенным светом ориентировалась прекрасно. Тем более, все-таки в зале экран работающего телевизора хорошо подсвечивал комнату.

Из коридора был виден экран.

Мой фотоархив в виде слайдшоу сменился видео. Звук выключен, картинки молча лили свет с экрана.

На сердце — такое облегчение, тихая светлая радость.

Свернув в зал, приготовилась тихонько позвать няню и подавилась — и словами, и воздухом, вдохнув его резко и глубоко.

Голова закружилась.

От увиденного.

На диване лежал Савелий Волков. На сгибе локтя правой руки покоилась голова спящего сынишки, левая рука с пультом переброшена через торс Сени.

Глюки у меня. Глюки.

Я вроде не пила, не перегревалась на жаре.

Отчего же меня так накрыло?

Я проморгалась.

Зажмурилась.

Распахнула глаза.

Волк никуда не делся.

Напротив, опустил пульт на диван, медленно поднес палец к губам.

— Тшшш…

Обалдеть.

Еще и шикал! На меня.

В моей квартире.

— Как? Как?!Каааак?! — прошептали мои губы без звука.

Я бы его…

На всех языках мира обматерила и прогнала, но сына будить не хотелось.

Руками махала, пальцами, рожи ему страшные показывала, мол, уходи отсюда.

Бесстыжий только пялился на меня и покачал головой из стороны в сторону неспешно, но четко: “нет-нет”.

Мой оживший кошмар.

Мужчина, который мое сердце на клочки растерзал. Отец моего сынишки. Ненавистный, но все-таки остервенело любимый. Болезненно и глубоко.

Сердце, которое с таким большим трудом восстановилось за эти годы, обрело силу от любви к сынишке, снова сейчас покрылось трещинами, но не лопнуло. Его будто оплели ядовитые лозы чувств, которые я хотела бы забыть и вырвать.

Я дышала через раз, в ноздри вбился густой, пряный запах мужского парфюма.

Как я сразу его не почувствовала? Глупая, ну как…

Еще эта лишняя пара обуви, слева от обувной полки. Слишком большие туфли.

Такие мелочи, по которым можно было бы сложить картинку, но я слишком спешила и была уверена, что смогу ускользнуть, скрыться, раствориться…

Зря.

Вот же он — живой, во плоти.

Волков смотрел на меня, не отрываясь, потом медленно опустил ресницы, наклонил голову, провел носом по волосам Арсения, потрогал, потерся щекой о его скулы.

Стоять больше сил не осталось.

Я тихонько осела на пол, как талый снег. Талый снег потек и по щекам от того, как Волков осторожно касался сына, нюхал его, трогал так трепетно и осторожно, что сынишка даже не просыпался, сопел довольно.

Не знаю точно, сколько времени прошло.

Так тихо.

В комнате ни звука. Свет с экрана телевизора, наши почти три года жизни лились рекой.

Волков поднялся осторожно, плавно.

Движения плавные, едва заметные.

Я наблюдала за ним, не веря, что это тот же самый мужчина, который грозился вырезать из меня ребенка, которого трясло и лихорадило, и скручивало.

Ни хромоты, ни измученности в лице или в теле.

Тот же сытый, довольный хищник, которого я встретила и повелась на картинку, а потом пропала в его омуте, полном чертей.

Только теперь он был невероятно спокойный, невозмутимый, уверенный.

Движения как неспешные волны. Я, как тот сурок, насторожилась, едва ли не по стойке смирно, в ожидании, что сынишка вот-вот очнется, вскинется или просто почувствует, что тепло ускользнуло.

Один раз шевельнулся. Я привстала, готовая вскочить в любой момент, но Сеня лишь перевернулся.

Волков двинулся ко мне.

Встать, уйти?

Но куда?

Сын — здесь. И, судя по всему, отца признал. А он сам… что… как… Не понимаю!

Волков дошел и сел на пол напротив меня. Так близко, что его колени почти касались моих. Я чувствовала жар его большого, сильного тела каждой порой кожи.

— Привет, Ритуля.

Волков скользнул взглядом на экран. Я стрельнула в ту сторону и почти сразу же покраснела, меня будто ошпарило краской стыда от того, что Волков пялился на короткое видео, где я кормила Сеньку грудью.

Сестра снимала…

Савелий лизнул губы, прикусил клыком нижнюю губу, втянув ее в рот, выпустил с протяжным выдохом.

— Охренеть.

Снова мне в глаза.

Глубоко и настойчиво вклиниваясь.

— Фото не передают. Видео — тоже. Он пахнет так… — закрыл глаза. — Тобой. Мной. Нами…

Волк на миг уронил лицо в ладони. Крепкие плечи под просторной рубашкой всколыхнулись. Наверное, это просто от того, что в глазах появились слезы, и вместе с попыткой их стереть качнулась вся комната.

Пол под ногами будто стал хлипким плотиком, на котором я пыталась пересечь бурный океан во время шторма.

— Фото? Видео? — переспросила я, чувствуя себя глупой.

— Я понял. Когда тебя в больницу повезли — шевельнул губами Волк.

Мы шептались едва слышно. Но я все-все понимала.

— Хотел задержаться. Гоша не позволил. У меня срок плюс лечение. Договоренности, выбитые с большим трудом. Или так, или мотать хер знает сколько. Лучше так, да? — усмехнулся грустно. — Так надо было.

— Ты следил, что ли?

— За тобой приглядывали, — ответил уклончиво. — Я многое знаю. Вернее, думал, что знал, когда ехал. Но когда увидел сына, размазало. Расплющило. Рит…

Волк качнулся вперед.

Его лицо застыло перед моим.

Жалкий сантиметр.

— Не прощай. Я и сам себя простить не могу. Прогнать планируешь, чую. Но сына видеть хочу. Он мой пацан. Мой… И ты — тоже, — обдал таким взглядом, будто обнял и прижал к себе, и присвоил так, как умел только он. — И ты тоже.

Насчет сына отрицать было уже глупо! Свое же сердце мне не хотелось снова отдавать на растерзание.

— Я — не твоя.

— Моя. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так позднее. Жизнь большая… Сегодня здесь останусь.

Я дар речи потеряла от его наглости.

— Вот же… захватчик! Еще и решил, что у меня заночуешь! Если только на коврике у двери. В подъезде.

— Останусь. Сын проснется, меня искать начнет.

— И с чего ты взял?

— Я сказал ему, что я — его папка, он обрадовался, — заулыбался Волк.

Как мой Сенька. Вернее, Сенька мой точь-в-точь так же улыбался, как его отец.

И вот он — наглый, бескомпромиссный, ураган, полный силы.

Как с ним совладать? Как противостоять ему…