По осколкам нашей любви

∙ ГЛАВА 19 ∙

— Индейка выглядит сгоревшей. — Дек скривил лицо при виде мертвой птицы, когда подошел к обеденному столу.

Мама старалась изо всех сил, как и каждый год; стол выглядел превосходно. Индейка выглядела сгоревшей не вся.

— Что? — протестующе спросила мама, когда поспешила в комнату, неся в руках тарелку картошки, и в панике посмотрела на птицу.

Я неодобрительно посмотрела на брата, готовая отчитать его за мамину обеспокоенность, но папа опередил меня.

— Деклан, перестань быть идиотом и помоги маме принести остальную еду с кухни.

Дек огрызнулся на замечание, но не стал спорить. Как только он ушел за дверь, я скорчила рожицу папе, пока обходила стол, чтобы сесть рядом с Элли.

— Как думаешь, как скоро он пройдет эту раздражающую стадию подросткового идиотизма? Ему восемнадцать — разве все уже не должно закончиться?

— Я все слышал! — крикнул Дек из коридора.

Я выпучила глаза на Элли, когда она захихикала:

— Ушки как у совы на макушке.

— Совы? — засмеялась радостная Джосс, которая помогала Бет, Люку и Уильяму усесться за детским столом.

— Да, — сказала я. — Я думаю, что у них самый острый слух в мире.

— А я думаю, что ты осведомлена о всяком дерьме, которое никого не заботит, — сказал Дек, когда вернулся в комнату с тарелкой пареных овощей.

— Ха, — ответила я ему гримасой. — А я думаю, что кое-чьи подарочные карты на Рождество аннулируются, если он не перестанет быть раздражающим х-р-е-н-о-м.

— Ах, — довольно вздохнул Адам, сидя по другую сторону Элли. — Теперь-то ощущается дух Рождества.

Элли захихикала в стакан с водой.

Мама посмотрела на нас, когда поставила последнюю тарелку с едой и уселась во главе стола напротив папы.

— Вы, оба, закрыли рты и ешьте.

— Она начала первая, — разбушевался Дек, садясь рядом с Брэденом. — Она сидит у меня на шее с тех пор, как приехала. Не понимаю, почему Ханна осталась на ночь, когда у нее есть собственная квартира. И не моя вина, что у нее дерьмовое настроение, потому что ее бросили.

Я втянула воздух, и каждый, за исключением Брэдена и Дека, напряглись. Реакцией Брэдена был легкий подзатыльник Деку.

— Во-первых, не выражайся при детях. Во-вторых, ее не бросали, бросила она. И, в-третьих, тебе восемнадцать. Подрасти и перестань быть занозой в з-а-д-н-и-ц-е у сестры. Извинись.

Я была слишком занята, внимательно рассматривая пустую тарелку, чтобы увидеть реакцию Дека, и пыталась восстановить дыхание после колких слов брата.

Пыталась забыть все целый день.

Последние несколько недель, мягко говоря, не были легкими. Мне приходилось объяснять каждому, что мы с Марко расстались, но, конечно же, я не могла объяснить, почему. Я не касалась этого и всеми силами пыталась показать себя непринужденной. Однако, неважно, что я им говорила, — все были убеждены, что я была морально опустошенной стороной в разрыве.

— Я не опустошена, — врала я всем без конца. — Мы встречались едва два месяца.

Но правда была в том, что я так сильно по нему скучала, что было больно. Все время. Я постоянно воевала сама с собой.

По утрам я просыпалась одна, но всегда ощущала давление его теплого тела, словно фантома в комнате. Затем вспоминала, что Марко ушел из моей жизни, и это тепло исчезало, после чего я оставалась в квартире совсем одна. Место, которое было мне домом, стало теперь пустым и холодным.

Как и его владелец.

Когда тоска становилась невыносимой, я бралась за телефон, собираясь набрать его номер, и вспоминала: насколько было больно, почему было больно и почему мы больше не были вместе.

Конечно же, было проще, что Марко не звонил и не пересекался со мной. Я упаковала его вещи, которые он оставил у меня, и попросила Нишу вернуть их ему. Она сделала это ради него. Не ради меня. Мы с Нишей не разговаривали друг с другом, что лишь холодило обстановку в помещении для персонала. Я обнаружила, что все это время она знала про сына Марко; он попросил ее молчать, пока не найдет момента самому рассказать мне. Ниша была также вне себя, когда узнала о моей реакции. Она была уверена, что я была эгоистичной, хладнокровной сукой.

Ниша с Марко могли думать о чем угодно, пока у меня было место, где я зализывала старые раны и пыталась придать всему смысл.

Семья помогала мне забыться. Я осталась с родителями в Рождественский сочельник и намеревалась остаться с ними после Дня подарков. Хотя Лив, Нейт, Джо, Кэм и Коул отмечали Рождество со своими семьями, дом родителей все еще ощущался живым, теплым и безопасным.

Я делала все возможное, чтобы скрыть горе, поэтому не портила настроение, с чем справлялась довольно неплохо, пока мой брат не решил стать засранцем.

— Ханна.

Я посмотрела на Дека и увидела в его лице раскаяние.

— Прости, — пробубнил он с виноватым видом.

— Даже не беспокойся об этом, — тихо ответила я, а затем сверкнула всем своей лучшей лживой улыбкой. — Умираю с голоду. Давай сожрем все потроха из этой индейки.

К счастью, атмосфера за столом прояснилась, и мы смогли вместе насладиться отличным Рождественским ужином.

Рано утром мы с мамой, папой и Деком открыли подарки, но Элли, Адам, Брэден и Джосс с детьми еще не открыли наши подарки, впрочем, как и мы их. После ужина я поспешила наверх к себе, где оставила большой мешок Санты со всеми подарками для них. Я собиралась проверить, все ли были на месте, когда телефон зазвонил в кармане.

Думая, что это, вероятно, был Коул или Джо, я ответила, не глядя на экран.

— Счастливого Рождества. — Приветствие Сюзанны меня удивило. — Подумала, что лучше звякнуть тебе, раз ты потеряла мой номер.

Вот так просто все мое притворство счастливого Рождественского духа вылетело в ближайшее окно и мгновенно заморозилось в потоках декабрьского воздуха.

— Я не потеряла твой номер, — пояснила я стойко, — мне просто не хотелось с тобой разговаривать.

Она драматично и громко фыкнула:

— Потому что я отослала тебе фото? Это было ради тебя. Я пыталась быть другом.

Я потрясла головой от услышанного чуши, ловя собственный взгляд недоверия в зеркале напротив себя.

— Нет. Ты была сукой, потому что не знала, как еще вести себя. Ты не отослала мне фото, потому что остерегала меня, ты его отослала, потому что была вне себя и хотела такой же реакции от меня. Ты избалована и язвительна. Не говоря уже об опрометчивости. Мне стоило порвать наши дружеские отношение давным-давно, как только поняла, что ты ни о ком не думаешь, кроме себя. Не стоит звонить мне больше. Никогда. — Я повесила трубку прежде, чем она могла ответить, и сразу же удалила ее номер.

Тот факт, что я почувствовала большое облегчение от этого, говорил мне о правильности поступка.

— Что это было?

Я обернулась

— Адам?

Он зашел в комнату, рассматривая меня.

— Это. — И кивнул в сторону телефона.

Я запихнула его в карман.

— Да ничего.

От моего ответа Адам нахмурился:

— Марко тебе изменял?

— Что? — уставилась я на него в удивлении. — Почему, черт подери, ты подумал об этом? Нет. Не изменял. Я говорила тебе, что больше не хочу с ним быть.

— Ну, никто из нас не верит в это.

Я тяжело вздохнула от того, что он донимал меня, желая, чтобы семья не уделяла мне такого чрезмерного внимания.

— Послушай, если бы он сделал что-то ужасное, я бы тут же сказала тебе, чтобы ты смог пойти и надрать ему зад. Но Марко ничего не делал. Честное слово.

Теперь очередь Адама вздыхать.

— Иногда я не знаю, что с тобой делать, Ханна. Элс беспокоится.

Я открыла рот, чтобы переубедить его, но снизу послышался переполох…

— Адам! — завопил снизу Дек. — Ребенок на подходе!

— Я никого здесь не узнаю. — Я обняла Коула за плечо и облокотилась на него, пока оглядывала комнату.

— Это потому что в тебе пять бутылок пива.

— Тем не менее, мои когнитивные способности, кажется, в рабочем состоянии, так что не соглашусь.

Он взглянул на меня с улыбкой на губах.

— И ты использовала фразу «когнитивные функции». Ладно. — Затем снова оглядел комнату. — Думаю, что не узнаю некоторых присутствующих, но большинство из универа.

— Хм-м-м. Мы должны смешаться?

— Ага. — Я почувствовала его обеспокоенный на себе взгляд. — Ты готова к этому?

— Ты — единственный, кто уговорил отпраздновать меня Новый год, так что, думаю, ты уже подумал, что я готова.

— Боже милостивый, признаю, что ты умна, когда пьяна.

— Я не пьяна. Я подшофе. — И заметила бутылку текилы. — Но знаю, как можно напиться.

Следя за моим взглядом, Коул кивнул:

— Добуду соль и лайм. — Он отчалил на кухню, улыбаясь и здороваясь с людьми.

Как только Коул ушел, я сразу же почувствовала себя подавленной; чувство, которое я ненавидела. Времяпрепровождение должно было быть веселым. Элли дала жизнь другому маленькому мальчику рано утром в День подарков. Они с Адамом назвали сына Брэденом, как дядю, хотя мы все уже начали звать его Брэй. Уильям был светлым как мама, когда Брэй же был уже темным как папа. Только время покажет, останется ли он таким.

Мы уже с ума сойти успели с Брэем, даже дети. И теперь ждала Джо, которая должна была родить на этой неделе.

Я пыталась не позволять их беременностям или беременностям, что были до них, как-то тревожить себя. Я бы никогда не возмущалась по поводу счастья члена семьи или друга. Однако каждый новый ребенок был напоминанием о том, что у меня никогда не будет своего собственного. Поэтому я радовалась тому, что была любимой тетей.

Я не радовалась тому факту, что пропавший куда-то Марко вовсе не исчез. На самом деле все стало только хуже.

— Отожми соль с лаймом, — прошептала я и направилась к текиле.

С помощью Коула и других людей, которые были мне представлены, но чьи имена быстро забыла, я напилась до той точки, где была счастлива и могла контролировать, какая нога шла впереди другой. К приближению полуночи со мной уже болтал симпатичный парень возраста Коула. Он флиртовал со мной и трогал талию, наклоняясь ниже, чтобы услышать, что я говорила, и на некоторое время где-то на поверхностном уровне я смогла забыть о Марко.

В другом коне комнаты я увидела, как Коул флиртовал с симпатичной брюнеткой.

Выглядело так, будто мы оба нашли себе кого-то для полуночных поцелуев.

Комната замерла после обратного отсчета, и мы начали кричать, начиная с десяти.

— … ДВА! ОДИН! С НОВЫМ ГОДОМ!

Радостные возгласы наполнили воздух свистками и хлопаньями, после чего я повернулась улыбнуться личику симпатичного-парня-имя-которого-не-могла-вспомнить, и его рот сразу обрушился на мой.

Как только его губы коснулись моих, я напряглась.

Он целовал меня. Было довольно приятно. Но не было покалываний.

Я почувствовала, как слезы обожгли нос и стенку горла, из-за чего резко оборвала поцелуй. Я взглянула на него, ужаснувшись влажностью в глазах и извинившись ему в шею, потому что не могла встретить его сбитый с толку взгляд. Убегая от него, я протолкнулась сквозь толпы любителей вечеринок в квартире Коула и поспешила на холодную лестничную площадку. Было холодно, но мне было приятно ощущать это на фоне пылающих ощущений на коже.

— Что, черт возьми, это было? — пробубнила я себе, убирая волосы с лица дрожащей рукой.

Не знаю, был ли это ответ, но телефон зазвонил.

Это был некий сюрприз. Было почти невозможно дозвониться до кого-то на Новый год, так как сети были забиты звонками. Вытащив телефон из кармана, я чуть не уронила его, когда увидела определитель номера.

Будто тот поцелуй без покалываний вызвал его.

Марко.

Чувствуя, как дыхание со свистом исходило из меня, я пялилась на телефон, не уверенная, что делать. Затем, будто кто-то овладел моим телом, я нажала на кнопку «ответить» и поднесла телефон к уху без единого слова.

— Я сижу здесь… — начал он, и от звука его тяжелого и хриплого голоса я закрыла глаза от боли, — и в миллионный раз удивляюсь, почему все, бл*ть, пошло не так.

Я все еще молчала.

— Мне хочется знать, что произошло, Ханна. Что действительно произошло? Я прогоняю все это в голове снова и снова, и, не важно, что разум говорит мне о том дне, я отказываюсь верить, что человеком, который порвал со мной, была ты. Есть что-то, чего ты не рассказала мне. Должно быть что-то, о чем ты мне не говоришь. — Он звучал отчаянно, а боль в голосе, словно кулак, сжимала мой живот изнутри. — В голове е*аный кавардак. — Марко вздохнул, его голос понизился до пустой вибрации. — Я скучаю.

Застывшая от его слов, которые казались тисками, сжимающими легкие, я не могла сказать что-то в ответ.

Марко ждал какое-то время.

А затем повесил трубку.

Я опустила голову, удивляясь, почему вдруг почувствовала себя трусом.

— Я тоже скучаю, — прошептала я в ответ.