По осколкам нашей любви

∙ ГЛАВА 3 ∙

В доме стало тихо, как только все, кроме моего младшего брата и Пенни, разбежались по домам. Многие хотели помочь маме прибраться, но я, в конце концов, помогла ей выставить всех за дверь и осталась сама, несмотря на то, что меня дома ждала целая куча непроверенных работ.

Когда я убирала вымытую и сухую посуду, мама неуверенно позвала меня по имени. Опасаясь ее встревоженного тона, я обернулась и приподняла брови в недоумении.

Она чуть нервно вертела губку, которой обычно протирала столешницы.

— Нам с папой нужно тебя о кое-чем спросить.

Я вздохнула, скрещивая руки на груди.

— Если ты хочешь попросить меня избавиться от очередного трупа, то я уже сказала в прошлый раз, что с меня хватит.

Мама выдавила улыбку.

— Смешно, — сказала она сухо. — Нет… Ну…

— Ну же, мам, выкладывай начистоту.

— Я тревожусь сказать тебе об этом, потому что я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, будто мы хотим от тебя избавиться. — Она выдохнула.

— Видишь это? — Я указала на лицо. — Вот так выглядит человек в замешательстве.

Мама слегка посмеялась.

— Я пытаюсь тебе сказать, что мы переделали твою комнату под детскую.

Я пожала плечами.

— Что ж, это разумно. Дети остаются здесь намного чаще, чем я.

Мама казалась уязвленной.

— Ты не расстроена?

— Нет, мам, — засмеялась я. — Я — взрослая женщина с очень славной квартирой через дорогу. Там даже есть спальня. Две, если быть точной.

Она закатила глаза.

— Забавляйся, сколько хочешь, но я все еще твоя мать, а ты — мой ребенок, и я не хочу, чтобы ты думала, что мы выгоняем тебя из дома. Мы поставили в детской одноместную кровать, так что ты можешь оставаться у нас, сколько захочешь и, конечно, в Рождественское время.

Я покачала головой, отвечая на ее напрасное беспокойство в глазах, и подошла к ней, чтобы крепко обнять.

— Не могу поверить, что ты боялась мне об этом рассказать.

Она растаяла в объятиях.

— Мамы — они такие

Немного погодя, я отпрянула.

— Как я поняла, вы не избавились от моих старых вещей?

— Нет. Мы все упаковали в коробки. Я подумала, может, ты могла бы сейчас пойти и посмотреть, какие ты хочешь оставить, а какие выкинуть.

Мне действительно нужно было бежать домой, чтобы, наконец, начать проверку, но мама с папой никогда не просили многого от меня, и я знала, что очень бы им помогла, если разобралась бы с этим как можно быстрее.

— Хорошо. Кстати, я пропущу завтра воскресный обед. У меня просто куча непроверенных работ.

— Ох, тогда оставь коробки на потом, милая.

— Не-а. — Я помахала ей, направляясь к лестнице. — Я бы в любом случае пропустила обед.

Хотя я и понимала, что войду в комнату, отличную от той, в которой жила, я была приятно поражена, увидев, что стены перекрашены в кремово-желтый цвет и что вместо двуспальной кровати стояла красивая детская кроватка рядом с односпальной. Книги были упакованы в коробки вместе с фотографиями моих друзей, постеры исчезли со стен.

Я взглянула на коробки, которые были сложены на полу в дальнем углу комнаты. Все мое детство было внутри них: развитие, становление, подростковые года. Я улыбнулась, подойдя к ним.

Около часа спустя я отложила коробки с одеждой, которые можно отдать на благотворительность. Папа уже вернулся домой и поднялся ко мне, сказав привет и оставив чашку чая с пирожным. Я открыла следующую коробку, думая, что там были книги из-за ее увесистости.

Но вместе с книгами я также нашла и свои дневники. При виде их сердце немного сжалось, и я отложила их, не имея никакого намерения читать. Никогда. Я переложила их в стопку вещей, которые нужно сохранить, и в этот момент из черного дневника подростковых годов выпала фотография.

Сердце больше не сжималось.

Оно колотилось.

Восемь лет назад

Учитель английского попросил меня остаться после урока поговорить о том, чтобы отправить мой рассказ на местный конкурс. Эта мысль ошеломила меня. Мое сочинение… Воображая, как люди будут судить достаточно ли хорошее оно или нет, я ответила: «Нет, спасибо».

Так почему же я ругала себя за это, спеша домой? Я оглянулась и поняла, что все почти уже ушли. Я опоздала на автобус. И было похоже на то, что придется идти пешком.

Я опустила голову, тяжело вздыхая.

Почему я отказала миссис Эллис? Если она подумала, что рассказ так хорош для конкурса, я должна была попробовать. Угх! Иногда я ненавижу свою застенчивость. И вообще, почему я не могу избавиться от нее? Кажется, она ни к чему хорошему меня не приведет.

Расстроившись, я поплелась через ворота и увидела троих парней старше меня, разговаривающих и пинающих мяч о школьную стену. Я узнала одного из них.

Марко.

Я не знала его фамилию, потому что он был на пятом году обучения в старшей школе, а я — всего лишь на третьем. Я знала его, потому что он был популярен и потому что его было сложно не заметить. Очень высокий. Очень привлекательный. Я слышала, он был иностранцем, но столько слухов ходило насчет того, откуда он был, поэтому сложно было знать наверняка.

Быстро взглянув, не заметили ли они, что на них пялятся, я повернула налево и направилась домой. Сделав только около четырех шагов, я заколебалась.

Прямо передо мной курили, смеялись и кричали матом друг на друга Дженкс и его дружки. Мои ровесники. Мы учились вместе на первом году обучения, но многое изменилось с тех пор, когда мы выбрали уроки, которые хотим посещать в старшей школе для дальнейшей желаемой карьеры. Мы с друзьями были смышлеными и не скрывали этого. А Дженкс со своими ребятами издевались над нами за это. Сначала они обзывали нас в классах «любимчиками учителей», «занудами» и «зубрилами». Позже, из-за того, что не могли застать нас в классе, они начали оскорблять в автобусе и в коридорах школы. Обзывательства становились все грубее и отвратительнее.

Я посмотрела на дорогу, убеждаясь, что там нет машин, и перешла ее, чтобы не встретиться с ребятами.

К сожалению, Дженкс был не в том настроении, чтобы просто не заметить меня.

Я смотрела на свои ноги, опустив голову, когда он выкрикнул мое имя.

Будто зная что-то наперед, сердце начало колотиться о ребра все сильнее.

Взглянув вверх, я оцепенела от страха, увидев, как ухмыляющийся Дженкс шел с важным видом через улицу ко мне. Двое его друзей плелись за ним с отвратительными самодовольными улыбками на лице.

— Как дела, зануда? — Дженкс остановился на моем пути, из-за чего мне пришлось обойти его.

Он схватил меня за руку, заставляя остановиться.

Я пыталась не показывать страх, когда он подошел слишком близко, его глаза медленно прошлись по моему телу так, что меня чуть не стошнило.

— Я сказал, как дела, зануда?

— Все нормально. — Я покачала головой и попыталась отойти, но трое перегородило мне дорогу. — Слушайте, мне нужно домой. — Жаль, что мой голос не такой уверенный. Хотелось бы убедить их, побить или просто дать понять, что они не смогут меня запугать.

— Мы просто хотели поболтать. — Дженкс глумился надо мной. — Хренова воображала. Какой ты всегда и была.

Друг Дженкса, Аарон, игриво ударил его в руку.

— Она стала чертовски аппетитной. Я бы трахнул ее.

Я побледнела и сделала шаг назад.

Дженкс хмыкнул, глядя на меня.

— Она все еще хренова зубрилка. — Он сделал шаг ко мне. — Мож хороший перепих сделает тя более развязной, а? — Он протянул руку, чтобы схватить меня за талию, но я отскочила назад.

Я почувствовала, как кровь прилила к ушам от их грязных ругательств.

— Я иду домой. — Я пыталась предать голосу уверенности, но слова все равно исходили из меня с дрожью.

Они посмеялись, и Дженкс схватил меня снова.

Мой визг сразу же затих при виде Дженкса, летящего в Аарона, как тряпичная кукла. Они почти падают на землю, едва удерживая друг друга. Другой же, Руб, попятился назад. Мой взгляд переместился от них к тому, кто толкнул Дженкса.

Я подняла голову в удивлении.

Над всеми нами возвышался Марко.

Очень злой Марко.

Его сердитый взгляд вперился в Дженкса.

— Че за на фиг? — Дженкс оттолкнул от себя Аарона и насупился на Марко. — Че ты там о се возомнил?

Я была поражена тем, что он вел себя так агрессивно с Марко. Даже Руб и Аарон выглядели неуверенными.

— Убирайтесь отсюда, — сказал Марко спокойно с мягким акцентом. — Увижу, что опять маетесь этим дерьмом, будете иметь дело со мной.

Дженкс раскрыл рот, чтобы возразить, но внезапно для него Руб с Аароном обошли Марко стороной. Видя, что они определенно не собираются драться против парня, старше их, Дженкс плюнул под ноги Марко и зашагал прочь, сжав кулаки по швам.

Я задрожала от того, что вовремя не смогла сбежать.

— Ты пропустила автобус?

Ошеломленная, я осознала, что вопрос Марко адресовал мне. Голос был грубоватый и хриплый. Я уставилась в его голубовато-зеленые глаза, глаза, поразительно выделявшиеся на фоне его темных ресниц и карамельной кожи. На минуту я забыла, как дышать.

Он был великолепен. И в нем было что-то… возможно, аура вокруг него заставляла меня жалеть о том, что мы с ним не близки.

Благоговея, я кивнула, все еще неспособная говорить.

Он свел брови.

— Где ты живешь?

От моего им восхищения мне не совсем снесло крышу, поэтому я одариваю его подозрительным взглядом. К моему удивлению, уголки губ дрогнули, скрывая улыбку. Он поднял руки, будто сдаваясь.

— Я ничего тебе не сделаю.

— Стокбридж. Сейнт Бернардс Кресент, — ответила я, повинуясь инстинкту.

Он повернулся к друзьям.

— Увидимся позже.

Они оглянулись на меня с любопытством, но спокойно кивнули и пошли в обратном направлении.

Теперь я стояла на улице наедине с Марко — одна с семнадцатилетним парнем ростом около ста восьмидесяти пяти сантиметров после того, как ко мне приставали одноклассники. Я должна была испытывать страх, но, заглянув в его глаза, я почувствовала обратное, что я — в безопасности.

— Пошли, — сказал он резко, проходя мимо меня.

Сбитая с толку чувствами, я поспешила догнать его.

— Что ты делаешь?

— Провожаю тебя до дома. Сомневаюсь, что эти ребята не вернутся. Они тебя сильно достают?

— В школе иногда. Доматываются до меня и моих друзей, но они никогда не пытались… — Я затихла, просто не могла произнести эти слова достаточно громко. Я действительно не могла поверить, что они угрожали мне изнасилованием не говоря уж о том, что могло последовать после этого.

Я посмотрела вверх на Марко, ловя на себе его угрюмый, обеспокоенный взгляд.

— Тебе следует быть осторожной. Дженкс — мелкий бездушный говнюк. Он не должен был быть здесь, потому что отстранен от уроков.

— Правда? За что?

Он взглянул на меня оценивающе перед тем, как решиться мне рассказать.

— Полиция завела на него дело — Дженкс обвиняется в изнасиловании девочки.

Я открыла рот от ужаса, а сердце опять ускорило ритм.

— Серьезно? Почему я об этом не слышала?

Марко пожал плечами.

— Не знаю. Просто будь осторожна, хорошо?

Я кивнула. Определенно после такого я буду осторожничать. Мне даже стало не по себе.

Мы молча шли бок о бок до дома. Я была достаточно высокой для

своего возраста, но уж точно не по сравнению с ним. Он был спортивного телосложения с мощными предплечьями, которые были оголены закатанными рукавами рубашки. Его размер заставил меня почувствовать себя защищенной и почему-то… в первые в жизни, утонченной.

Заинтригованная погруженным в раздумья потенциальным спасателем, я обнаружила, что любопытство взяло верх над застенчивостью, которую я всегда ощущаю с незнакомыми людьми. Я заправила короткие светлые волосы за уши и вновь взглянула на него.

— Откуда ты? Из Америки или Канады?

Марко с недоумением взглянул на меня.

— Большинство полагает, что я — американец.

— Я много читала, и, ну, знаешь, что множество шотландцев

иммигрировало в Канаду, поэтому может оказаться в культурном плане, что ты — наполовину канадец, наполовину шотландец, — пояснила я, услышав вопросительную интонацию в его голосе.

Он изучал меня с играющей на губах улыбкой.

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

— Для своего возраста ты — довольно умная.

Я усмехнулась.

— Это то, чем они мне и тыкают.

Марко от этого рассмеялся. Ликование наполнило мою грудь. Я никогда не видела, как он смеется и почему-то подумала, что он не часто так делает с тех пор, как заметила что-то грустное в проблеске его глаз.

— Ты выглядишь старше, чем на самом деле. — Он быстро оглядел меня. — Ты не ходишь ни в один из моих классов, так что можно предположить, что ты младше. Хотя не думаю, что намного.

Мне понравилось его замечание о том, что я выгляжу старше. Но меня не устроил тот факт, что число четырнадцать для него означало «малолетка». Фактически, мне было четырнадцать с половиной. Я хотела об этом сказать, но побоялась, что это будет выглядеть по-детски. Я обдумывала, как незаметно влить данное замечание в разговор, но так и не придумала.

— Так… ты — канадец? — произнесла я, осознав, что мы не разговаривали уже около тридцати секунд.

— Не-а. Американец. В зависимости от области канадский акцент отличается от американского. Также в различных регионах Соединенных Штатов полно различных акцентов. Просто надо повнимательней вслушаться. Я из Чикаго.

— Это здорово, — ответила я, впитывая новую информацию.

Он пожал плечами, пихая руки в карманы брюк.

— Почему ты переехал сюда?

Марко так долго молчал, отчего я решила, что он и не собирался отвечать, и меня накрыло некое разочарование.

— Бабушка с дедушкой отправили меня жить вместе с дядей и его женой, — внезапно ответил он.

Одно это предложение сказало мне о многом даже без лишних пояснений. Он ничего не упомянул о родителях, что заставило меня задуматься над этим. Мне стало грустно за него от печальных предположений. Меня также интересовало, почему он не улетел назад. Чувствуя, что первый вопрос может разочаровать его больше, чем второй, я спросила с конца.

— Ты там влип в неприятности?

Он выгнул бровь.

— Ты что, пишешь мою биографию?

Окруженная саркастичными взрослыми всю жизнь, я была готова к любому типу поддразниваний. Я посмотрела ему прямо в глаза.

— А что, если да?

Марко усмехнулся на мою ответную реакцию.

— Да. У меня были кое-какие проблемы. Родные думали, что переезд пойдет мне на пользу.

— Так и есть?

Он снова пожал плечами, немного нахмурив брови.

Понимая, что он не хочет об этом говорить, я поменяла тему.

— Тебя зовут Марко, так?

— Д'Алессандро. Смотрю, репутация предшествует мне, — ответил он с еле заметной улыбкой на его прекрасных губах.

Меня вдруг осенило, что Марко не разговаривал так, как другие парни, с которыми он зависал в школе. Дело даже не в акценте. Я достаточно наслушалась их, чтобы сделать вывод, что они гордились грубой речью, иногда переигрывая шотландский акцент и ругаясь так много, что у матерей бы из ушей пошла кровь, услышь они их. Парни избегали умных фраз, неважно, делали они это нарочно или же от недостаточного количества мозговых клеток.

— Не хочу показаться стервой, но не думаю, что слышала от чуваков, с которыми ты зависаешь, что-то вроде «предшествует».

— Одному из нас нужно знать, как правильно читать и писать. Никогда не знаешь наверняка, когда тебя могут выручить элементарные основы грамотности.

Хотя он и шутил, я услышала резкость в его тоне и почувствовала себя глупо.

— Прости. Звучало действительно осуждающе.

— Возможно. Но думаю, что ты права. — Он взглянул на меня так, как будто видел насквозь. — Некоторые из нас не так успешны в школе. Впрочем, как и я.

Другой вопрос уже назрел у меня в голове; я ничего не могла с этим поделать. Я никогда прежде не любопытствовала чье-то жизнью. И еще, у меня вообще не порхали так бабочки в животе, когда я просто находилась с кем-то рядом.

— А в чем ты успешен?

Лицо вдруг помрачнело.

— Я не знаю.

— В чем-то ты да должен быть крутым, — настояла я. В нем было что-то этакое. Я не могла себе представить, что у Марко не было никаких талантов. Не знала, что конкретно, но я чувствовала, что что-то есть. Просто чувствовала.

— Дизайн и технологии.

Я уставилась на его руки, чувствуя некую зависть. Я была абсолютным нулем в этом. Однажды я попыталась сделать часы из плексигласа⁸ в форме звезды, но в конечном счете они выглядели как… ну… звезда после автомобильной аварии. Еще я чуть не лишилась пальца, делая металлические зажимы для вешалки, а самодельный деревянный пенал вообще нормально не закрывался.

— Тебе стоит подумать над тем, чтобы конкретно заняться данной дисциплиной на пятом году обучения.

Он ничего не сказал на это, лишь угрюмо посмотрел на лист, который несся по тротуару.

Хм-м.

— Так кем ты хочешь быть?

Он бросил на меня шутливый взгляд.

— А ты кем хочешь быть?

— Передумываю через каждые несколько месяцев, — ответила я в смятении. Друзья уже все определились, кем хотят быть, когда повзрослеют. А я все еще металась между мыслями быть писателем, учителем, доктором или библиотекарем.

— Мне надо бы посерьезней к этому отнестись.

— Возможно, тебе нужно стать репортером.

Я фыркнула в ответ на его сарказм.

— Двадцать вопросов⁹? Ах, да. Извини.

— Ничего, не мое дело. — Он свел брови вместе, будто удивился собственному признанию.

Воодушевленная, я перешла к следующему интересующему меня вопросу.

— Д'Алессандро? Как ресторан? — В пяти минутах ходьбы от моего дома был итальянский ресторан с таким же названием.

— Он дядин.

— Там хорошо готовят, — призналась я честно.

Он снова никак не отреагировал.

У меня появилось чувство, что он не хотел затрагивать темы, касающиеся его семьи.

— Говорят, что в пицца в Чикаго самая вкусная.

Услышав это, он усмехнулся.

— Ты верно слышала.

— Ты скучаешь по друзьям?

Он опять затих, поэтому я решила, что и эта тема под запретом. Да и вообще, как я поняла, нельзя было задавать вопросы личного характера, но…

— У меня никогда не было настоящих друзей. Хороших, по крайней мере.

Наши шаги замедлились, когда мы ступили на мою улицу. Я взглянула на него и сощурилась от солнечного света, который пробивался сквозь облака.

— Надеюсь, ты нашел их здесь.

Когда он посмотрел на меня, то сердце, казалось, вот-вот остановится от теплоты в его глазах.

— У тебя есть имя? — тихо спросил Марко.

Я вздрогнула, не понимая реакции своего тела на него.

— Ханна Николс.

Он улыбнулся, протягивая мне руку.

Ощутив парящих бабочек в животе, я решительно проигнорировала их и поместила свою маленькую ручку в его. Я пыталась скрыть свою реакцию, когда по руке пробежались покалывания в том месте, где он меня коснулся. Я хотела усилить хватку и заставить себя мысленно взять в руки.

— Приятно познакомиться, Ханна.

— С тобой тоже. Спасибо, что спас меня от Дженкса. И за то, что проводил до дома.

— Нет проблем. — Он отпустил мою руку, отчего я сразу почувствовала сожаление. Марко сделал шаг назад, готовясь уходить, но я все еще продолжала смотреть на него, как его выражение лица сделалось суровее.

— Старайся больше не пропускать автобус.

Он скрылся вниз по улице прежде, чем я могла что-либо произнести. Просто стояла, уставившись на его широкую спину и пораженная от нахлынувших незнакомых чувств.

С того момента, как я зашла в дом, весь вечер я убила на то, чтобы сделать для себя очевидное заключение: у меня появилась первая любовь — Марко Д'Алессандро.

Я должна была записаться в дискуссионный клуб. Я лишь покачала себе головой и направилась к выходу из школы, проклиная свою застенчивость. В начале года мой учитель по политологии попросил меня записаться в этот клуб и, так как я была уверена, что никогда не смогу выступать и внятно излагать свои мысли людям лучше, чем делать это на бумаге, я отказалась от данного предложения.

И снова я опоздала на автобус, потому что проходила мимо музыкального класса и остановилась, чтобы послушать их игру. Внезапно я почувствовала непреодолимое желание зайти к ним, представиться и поделиться своими ощущениями. Они просто лились из меня. Но я также боялась, что однажды их станет так много, что они вырвутся, опустошая меня и оставляя бедствия на своем пути.

Было столько интересных вещей, которые я упускала из-за своей чертовой застенчивости. Правда, я уже не была этакой тихоней, как прежде. Дома я говорила обо всем, что думала, не заботясь о последствиях.

Я нахмурилась, глядя на школу, пока открывала парадную дверь. Мне определенно надо было меняться. Я чувствовала, что время пришло.

Со вздохом сожаления, я поспешила вперед, разыскивая взглядом Марко, который стоял один в ожидании меня у ворот школы.

По неизвестной мне причине, за последний год Марко ждал меня там, наблюдая, как я сажусь в автобус. Несколько раз я не успевала, и он провожал меня до дома. В большинстве случаев, это была не моя вина, но, признаюсь, что порой намеренно опаздывала за последние пару месяцев, чтобы пройтись с ним.

Я сильно зависела от чувства, которое возникало внутри меня, когда мы были вместе или когда я думала о нем… а думала о нем я много и не чувствовала себя с ним застенчивой, неуклюжей зубрилой. И к моему восторженному удивлению, я обнаружила, что могла заставить Марко, этого вечно задумчивого мальчика, смеяться. Он смеялся над моими шутками и сарказмом, когда я шутила или поддразнивала его; он постоянно отмечал, что я была очень умна, и произносил это скорее с уважением, чем с усмешкой. Когда я смотрела на него, желудок делал сальто, пульс разгонялся, а по всему телу появлялись сладкие покалывания.

Я ужасно хотела, чтобы он меня поцеловал.

Но я не могла сказать то же самое и про него. Мне было уже пятнадцать ростом около ста семидесяти пяти сантиметров. Мальчики в школе стали уделять мне больше внимания, как только у меня появилась грудь с округленными бедрами. Но я не знала, замечал ли это все Марко.

Он удивлял меня на протяжении прошлого года. Марко не был самым болтливым человеком на планете, но был терпеливым к моим вопросам, даже когда и не отвечал на них. Он не был прочь поболтать о книгах, которыми я увлекалась, и музыке, которую я слушала. Казалось, он даже был в этом заинтересован.

Он также и выслушал меня, когда я рассказала ему о самой тяжелой ситуации, которая произошла с семьей. Когда мне было тринадцать, старшей сестре, Элли, диагностировали опухоль головного мозга, и, хоть она и оказалась доброкачественной, все это сильно напугало нас. Как и операция, которую она должна была перенести. Я никогда об этом ни с кем не разговаривала или о том, как это повлияло на меня, но Марко выслушал меня, и его безмолвие даже как-то грело мне душу.

Я осознала, что он был для меня задушевным другом, и также обнаружила, что Марко не так уж и плохо учился. Хотя у некоторых из его друзей возникали проблемы в школе, то он же, напротив, вел себя тихо и старался не попадать в эти драмы. Из-за его роста и массивности студенты вели себя с ним настороженно. Но внешность и тот факт, что он был американцем, сделали его популярным. Из-за чрезмерной задумчивости все считали его крутым, и благодаря всем этим качествам он пользовался уважением. Я знала, что он не был типичным плохишом, несмотря на распространенные слухи. Он хорошо учился и ходил к репетитору. В прошлом году он сдал экзамены по таким дисциплинам, как дизайн и технологии, математика и физкультура. Также, благодаря помощи репетитора, по английскому языку он получил приемлемые оценки.

— Почему на этот раз опоздала? — спросил он.

Я пожала плечами, не желающая разговаривать о том, что я была неудачницей по жизни.

— Я должен беспокоиться?

Тот факт, что он, возможно, заботился обо мне, заставил меня размякнуть.

— Нет. — Я немного улыбнулась ему.

— Ты действительно не хочешь мне рассказать? — Марко посмотрел на меня возмущенно.

Я хихикнула, пиная камушек в сторону.

— Ты сам мне ничего не рассказываешь.

Казалось, Марко попытался это переварить.

— Ну, что ты хочешь знать?

Решив, что сегодня был отличный день для того, чтобы испытать храбрость, я рискнула.

— Почему ты не говоришь о своей семье?

Он взглянул на меня со взглядом, будто говорящим «я думал, до тебя уже дошло».

— У меня не получается ладить с ней, — признался он.

— Со всеми? — Сама я росла в любящей семье, и мысль о том, что Марко не был из такой, никак не уживалась у меня в голове. Я знала, сколько счастья принесла мне моя семья. И я хотела, чтобы Марко также был счастлив.

— Возможно, с Ноннай¹⁰, бабушкой, — ответил он. — Но не с Нонной, дедом. И не с дядей, Джио. Жена у него хорошая, а вот он сам — не очень.

Мне не понравилось то, что я услышала, и захотелось узнать об этом еще, но я услышала от него намного больше, чем я раньше пыталась вытянуть из него, поэтому решила не испытывать судьбу.

— Я опоздала, потому что подслушивала дискуссионный клуб. Учитель по политологии предложил мне вступить в него в начале года. Я отказалась и теперь жалею об этом. Мне нужно отрастить яйца, Марко. — Я вздохнула.

— Они у тебя уже есть. Тебе просто нужно научиться ими пользоваться. Всего-то избавиться от застенчивости, которая засела у тебя в голове.

— И когда это ты стал таким умным?

Марко фыркнул с усмешкой и остановился, что и я сделала. Глаза немного расширились от его пристального взгляда.

— Ты — первый человек, который мне это сказал. — Он помотал головой. — Я — не такой уж и умный, Ханна.

Игнорируя мурашки, которые пробегались по позвоночнику каждый раз, когда он произносил мое имя, я бросила на него неодобрительный взгляд и обошла его, чтобы усесться на ступеньки здания, выполненного в Георгеанском стиле, рядом с которым мы оказались. Я посмотрела на него, будучи полностью серьезной.

— Необязательно быть начитанным, чтобы стать умным, Марко.

Он смотрел на меня несколько секунд, затем вздохнул и уселся рядом со мной на ступеньку. Рукой он задел мою, отчего в том месте начало гореть и пронзать меня жаром. Щеки предательски покраснели, но Марко не заметил этого. Он всматривался в улицу, казалось, потерянный в раздумьях.

— Ты думаешь, я — умный? — наконец спросил он тихо.

— Да, — ответила я без всяких сомнений.

Конечно, я думала, что он — умный. И талантливый. И что-то большее, чем он мог осознавать.

— Не думаю, что сказал тебе что-то умное. — Его губы дрогнули.

— У тебя очень сухое, тонкое чувство юмора. И ты понимаешь мои шутки, — громко заявила я, пихнув его локтем. Когда он заулыбался в ответ, я продолжила: — Ты всегда думаешь, прежде чем сказать. Даже некоторые умные люди не знают, как этому научиться.

Он осмотрел меня, и все мои внутренности перевернулись, будто я сейчас была на американских горках. Мы никогда не были так близки прежде.

— Могу поспорить, родители говорят тебе о том, что ты — умная все время, — пробубнил он.

— Ага, они хотят, чтобы я в себя верила.

— Это хорошо. Ты должна поверить в себя.

В этот самый момент я сделала спонтанное решение, отчего ладони вспотели, а кровь прилила к ушам.

— Думаю, что вера в себя означает быть смелой в чем-то.

Прежде, чем Марко смог ответить на это, я наклонилась вперед и прижалась губами к его. Сердце колотилось в груди так сильно, что я едва могла слышать хоть что-то, кроме сердцебиения. Марко впал в ступор от моего поцелуя, но я не отпрянула. Напротив, я прижалась еще сильнее. После нескольких мгновений, я почувствовала горячую руку на своей талии, а его губы задвигались в такт с моими.

Я не успела почувствовать облегчение или триумф, потому что он целовал меня в ответ, беря на себя контроль и сводя мои гормоны с ума. Мне стало жарко, губы покалывало, и все, чего я хотела, это утонуть в его объятиях и чувствовать его прикосновения по всему телу.

Потеряв контроль над разумом, я положила одну руку ему на колено, а другой обхватила его затылок.

Марко сильнее сжал мою талию, отчего я невольно вздохнула, издавая еле слышимый звук. Почти сразу же я почувствовала его язык у себя во рту и неожиданную волну похоти, которая возрастала у между меня ног, заставляя дрожать от шока.

И в таком состоянии меня вдруг оттолкнули.

Марко резко встал. Я взглянула на него, тяжело дыша и наблюдая, как он провел руками по коротким, темным волосам, прикрывая лицо. Затем он опустил их, открывая моему взору напряженное выражение с недоверчивым взглядом.

Прежде, чем я смогла выронить хоть слово, Марко спустился со ступенек и исчез в конце улицы.