Победитель, или В плену любви

ГЛАВА 14

Теплая весенняя ночь простерлась над землей. Только над самым горизонтом, там, где зашло солнце, еще чуть угадывался слабый отсвет вечерней зари. Город отходил ко сну.

Тишину нарушали только крики младенцев, капризничающих перед сном, вопли котов, сцепившихся в драке, и шарканье заплетающихся ног поздних пьяниц.

Возвышаясь над всеми строениями города, мягко светился в полутьме белокаменный бенедиктинский женский монастырь Пресвятой Девы Марии, прекрасный и благолепный; уже более ста лет он радовал глаз и заставлял каждого осенять себя крестным знамением.

А за оградой, над освященной землей его кладбища раздавалось тихое позвякивание железной лопаты, копающей могилу. Но вот оно смешалось с призрачными звуками песнопений, донесшихся из монастырской часовни. Волна холода прошла по спине Александра. Мысленно он пел вместе с монахинями, зная сердцем каждое слово и его оттенки.

Он был окружен могилами мертвых монахинь. В день Страшного суда они восстанут из праха и предстанут пред ликом Господним в обществе рыцаря-турнирщика… В другой ситуации мысль эта позабавила бы юношу, но сейчас он ощутил болезненную неловкость. Он подбил друзей на эту выходку, он отвечает за все — и сейчас, во тьме, пронизанной молитвенным пением, он почувствовал тяжесть своего проступка.

Как самый сильный, могилу для Арнауда рыл Харви. Земля была не слишком податливой, так что его дыхание вскоре стало прерывистым, и даже в тусклом свете их рогового факела было видно, как густо усеян лоб рыцаря капельками пота. На мгновение Харви замер, опираясь на рукоять лопаты, и прислушался к пению, будто некими потусторонними волнами разносящемуся во тьме.

— Долго еще? — спросил Александр и взглянул сначала на темное отверстие, а затем на Манди, которая сидела с отрешенным видом на траве около закутанного в саван тела ее отца.

— Все, вторая смена, — Харви задыхался. — Копай дальше ты.

Он положил лопату поперек, вылез из траншеи и подошел, сел рядом с Манди, заботливо обняв ее за плечи. — С тобой все в порядке, девочка?

Она кивнула и едва заметно улыбнулась ему.

— Алекс прав. Здесь лучше, чем на перекрестке. Как только дерн будет уложен на место, никто и не будет знать, что мы сделали. О, прислушайся: здесь даже слышно хор, распевающий псалмы для него, — все, как ты хотела.

Она снова молча кивнула и наклонилась, чтобы погладить холодное бесцветное полотно савана.

Харви нахмурился и изменил позу, как будто ему было неудобно.

— Я обещаю, что сделаю для тебя все, что смогу, — сказал он грубовато, сжимая ее плечо. — Я буду обращаться с тобой, как если бы ты была моей собственной дочерью.

Манди не разжимала губ и смотрела куда-то вдаль. С тяжелым вздохом Харви опустил руку и спустился в яму, чтобы взять лопату у Александра.

Земля буквально летела от движений молодого человека, и шумное дыхание сопровождало каждое его усилие.

— Тише, тише, — проговорил Харви. — Ты не продержался бы и двух минут на турнирном поле, если бы дрался в таком темпе.

Александр вылез из ямы и вытер руки о подол своей туники.

— Ради Христа, Харви, просто давай закончим и уйдем. — Он нервно огляделся вокруг.

— Это была твоя идея, — сказал Харви, вгоняя лопату в землю.

— Да, я знаю, и это было самое лучшее, что мы могли для него сделать, но эти места бросают меня в холод. Если бы тебя выпороли для удовольствия некоего монаха и бросили в черную, как смола, темницу со связанными руками, ты бы чувствовал то же самое.

— Это было более двух лет назад, — буркнул Харви.

— А кажется, что это было вчера. — Александр убрал влажные волосы со лба и на мгновение застыл, наблюдая за своим братом.

Он иногда завидовал прагматичности отношения своего брата к жизни. Харви ни о чем таком не мечтал и не был подвержен кошмарам; а то, что можно было назвать мечтами, не содержало ничего более сложного и честолюбивого, чем хороший очаг, приветливая женщина и бутылка отменного вина. Люди отчаивались от своих проблем, но сам Харви никогда не падал духом.

Пение прекратилось. Установилась благостная тишина, сопровождавшая ночь и упокоение Арнауда де Серизэ.

Они тайно привезли тело в город перед самым закрытием ворот — саван, завернутый в темное одеяло, лежащее поперек вьючной лошади Харви. Теперь они использовали это же одеяло для того, чтобы опустить тело Арнауда в свежевырытую могилу.

Александр вытащил свой золотой с аметистами крест и начал читать молитвы сначала на латыни, затем по-французски.

— Ты хочешь на минуту остаться с ним наедине? — спросил он у Манди, стараясь, чтобы это не звучало так, как будто он спешит убраться подальше от этого места.

Манди покачала головой.

— У меня было время попрощаться, пока вы копали его могилу, и еще раньше, когда я зашивала его в саван.

Она наклонилась, чтобы взять горсть сырой земли около могилы, и рассыпала ее по завернутому телу.

— Покойся в мире, отец, — сказала она с сухими горящими глазами. Затем встала и отошла на небольшое расстояние, чтобы побыть одной.

Тьма окончательно сгустилась к тому времени, когда Харви и Александр закончили укладывать дерн и выравнивать его. Факел из рога начинал шипеть и капать.

Харви завернул лопату в одеяло и привязал ее к вьючной лошади, а Александр пошел вперед, чтобы проверить, свободен ли путь.

Следовало найти место, где можно спокойно дождаться открытия городских ворот на рассвете. Прошло две ночи с тех пор, как Александр подкупил часового, чтобы его выпустили, но тогда это был просто одинокий молодой человек, очевидно, возвращающийся с любовного свидания. Охрана вряд ли пропустит без обыска трех человек с лошадью.

Вдоль стены женского монастыря тянулся большой сад, в котором ряды яблонь, груш и вишен перемежались пчелиными ульями, и именно туда направился Александр, легко, по-кошачьи ступая. Манди тихо шла рядом с ним. Он мог слышать ее тихое дыхание, легкие шаги. Позади них Харви вел коня, звук копыт которого был приглушен обернутой вокруг них тканью.

Все было бы хорошо, если бы это не оказалась довольно теплая ночь в конце весны, ибо это подразумевало, что они не были единственными людьми за оградой. Монастырский сад был любимым местом ночных свиданий для молодых пар. Кроме того, городские шлюхи назначали здесь встречи своим клиентам, проявляя некоторую заботу о соблюдении секретности. Аббатиса недавно пожаловалась, и два стражника были посланы охранять сад.

Александр резко остановился и коснулся руки Манди, предупреждая ее о молчании, поскольку они услышали приближающиеся мужские голоса и увидели роговой факел стражников, качающийся на палке.

Жестом призвав Манди возвращаться, Александр погасил их собственный факел так, чтобы он их не выдал.

Инстинкт солдата удержал Харви от желания спросить, что случилось. Он придержал лошадь и отпрянул назад, на путь, которым только что прошел. Но если Харви понимал, что нельзя издавать ни звука, животное не было столь мудро и громко зафыркало.

Харви затаил дыхание и запоздало прикрыл ладонью ноздри животного. Александр и Манди замерли на полушаге.

Легкая беседа резко прекратилась.

— Кто там? — раздался осторожный оклик, сопровождаемый звуком обнажаемого оружия. — Подойдите ближе, дайте себя рассмотреть!

— Еще чего! — пробормотал Александр сквозь зубы и рванулся вперед, увлекая Манди за собой. Харви вскочил на коня и поехал за ними, не заботясь о производимом им шуме, потому что забота о тишине теперь была бы фарсом.

Они бросились вниз по холму от женского монастыря и углубились в темные улицы. Хотя их глаза привыкли к темноте и позволяли им что-то различать, они все еще плюхались в сточные канавы и ямы и натыкались на ухабы и колеи в узких проездах.

Мысли Александра неслись со скоростью его ног. Городские ворота должны быть закрыты до рассвета, и охрана, от которой они убегали, быстро поднимет шум. Их поимка была вопросом времени, и он знал, что, если окажется в темнице, сойдет с ума.

Залаяли собаки, в домах вспыхнули огни; двери и ставни начали открываться. Впечатление такое, будто кто-то энергично ткнул палкой в сонный муравейник.

— Мы не можем продолжать бежать! — Манди прерывисто дышала, почти задыхаясь. — Ради Бога, остановитесь, пока мы не наделали в десять раз хуже для себя!

Но Александр отказался сдаваться. Он свернул в боковой переулок, настолько узкий, что по нему могла пройти только одна лошадь.

— Ты позаботься о Манди, уведи ее подальше отсюда! — крикнул Харви. — Нет никакого смысла, чтобы схватили нас всех!

— Я и не хочу, чтобы хоть кого-то схватили, — ответил Александр, тяжело дыша. — Я знаю здесь одно укромное место.

— Где?

— Чуть подальше.

Харви покачал головой и посмотрел через плечо. Совсем невдалеке слышались возбужденные голоса, и виднелся свет нескольких факелов.

— Тогда быстрее отыщи его, — бросил он.

Они поспешили через темный, мрачный переулок, который стал еще уже. Когда уже казалось, что они попали в ловушку в тупике, переулок расширился, подобно дорогому длинному рукаву, и выпустил их в торговый квартал города.

Александр промчался мимо первых трех зданий направо от переулка и остановился около четвертого, красиво разрисованного здания, выходящего фронтоном на улицу. Наклонившись, он поднял несколько маленьких камешков и бросил их в закрытые ставни окна фронтона.

— Ты что, совсем голову потерял? — прошептал Харви; его глаза почти выскочили из орбит.

— Для тебя лучше всего надеяться, что нет! — парировал Александр и бросил другой камень. — Сара, Сара, открой!

И в момент, когда Харви был почти на грани истерики, а Александр задавался вопросом, правильно ли он понял знак его возлюбленной две ночи назад, ставни открылись и выглянула молодая женщина; ее длинные светлые волосы свесились с подоконника, как веревка звонка.

— Сара, слава Христу, совершенно нет времени, чтобы объясняться, — обратился к ней Александр. — Нас преследуют, нам надо спрятаться. Позволь нам…

Голова исчезла, и ставни захлопнулись.

Харви чертыхнулся.

— Это — богатая часть города, — сказал он. — Нас вздернут под самые облака! Ты, наверное, спятил!

Он бросил пристальный взгляд на пока еще свободную улицу, зная, что совсем недалек тот момент, когда она заполнится рьяными преследователями.

Раздался звук тяжелого поднимаемого бруса и затем трения ключа в замке. Дверь распахнулась.

Блондинка, молодая женщина, изучала своих гостей, держа в одной руке светильник. Ее глаза горели от волнения.

— Входите, — подозвала она. — Поспешите и заведите лошадь тоже…

Как только Харви догнал остальных, проведя животное через порог, Сара закрыла дверь на замок, а потом на засов. Ключ был одним из нескольких на железном обруче в ее руке.

На ней была свободная одежда, наброшенная поверх ночной сорочки, — нечто в стиле, моду на который ввели возвращающиеся участники крестового похода, — из шелковистой тонкой синей ткани с цветочным рисунком того же самого оттенка, а на ногах мягкие лайковые шлепанцы.

Александр спросил себя, кого она ожидала на сей раз. Или, возможно, она всегда спала в таком виде?

— Отведите лошадь вглубь двора и привяжите, — сказала она Харви. — Чтобы не учуяли ее запаха, если они постучат в мою дверь.

Еще раз Александр столкнулся со строгой служанкой и посмотрел на нее. Ее заспанные глаза расширились при виде женщины, другого мужчины и, наконец, гнедого жеребца, протопавшего мимо ее постели во мраке ночи. Она осенила себя крестным знамением и посмотрела им вслед с недоверием.

— Вы можете оставаться здесь, — сказала Сара, когда они вошли в помещение лавки, и улыбнулась Александру. — Ты знаешь, где люк, если вам нужно будет скрыться в подвале.

— Да, моя леди. — Он не мог сдержать легкой дрожи, пробежавшей по нему.

— Моя леди? — Она надула щеки. — Я уже столь возвысилась в мире? — В фиолетовых глазах мелькнула насмешка.

Александр покраснел.

— О, сейчас я готов даже стать на колени перед вами, как перед королевой, за то, что вы сделали для нас, — сказал Харви.

Она прикусила нижнюю губу с затаенным умыслом и хлестнула взглядом Харви.

— О, не стоит преувеличивать, проворковала она, чуть подмигнула Александру и насмешливо продолжила: — Мы с капитаном стражи — старые друзья. Он поверит всему, что я ему скажу.