Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!

ОПАСАЙТЕСЬ ОТКРЫТОГО БАРА

Через неделю Кейт оказалась в Сохо на открытии нового клуба под названием «Даш». На ее счету осталось всего восемьдесят семь долларов, а скоро надо платить тысячу за квартиру, так что поездку домой к Зо, откуда они должны были стартовать в клуб, она отнесла на служебные расходы. Родители Зо купили ей эту, как они выразились, «девичью светелку» с одной спальней около десяти лет назад, собираясь объединить свою квартиру с ее, но так и не сделали этого. Недавно Зо переехала в свой «уголок» и платит символическую арендную плату домовладельцу.

Кейт вошла в уже открытую дверь — нет смысла запираться, когда живешь на одном этаже с родителями, — и остановилась, чтобы полюбоваться белой мебелью гостиной, темными деревянными полами и плотными белыми шторами. Стеклянный кофейный столик пестрит кругами от винных бокалов, придавлен стопками журнала «Конде Наст» и тяжелыми альбомами с фотографиями квартир друзей родителей Зо.

— Ты читала статью про Марко и Холли Мэй? — спросила Зо стирая помаду с губ салфеткой, комкая ее и не глядя бросая бумажный комок куда-то в направлении мусорного ведра.

Само собой, Зо промахнулась. На ее постели лежала развернутая «Колонка А», и Кейт (в четвертый раз за день) прочла:

Ветреный Кулинар Марко Манчини, в скором времени открывающий уже заранее знаменитый ресторан «Побережье», был замечен вчера в «Райпе» на вакханалии в честь дня рождения длинноногой очаровашки Холли Мэй увивающимся вокруг именинницы. О местонахождении в тот момент официальной подружки Манчини Венди Уинтер ничего не было известно. На этой же вечеринке друг Мадонны Гай Осири отчитал журналиста за то, что тот спутал его с фокусником Дэвидом Блейном.

— Я знала, что нам надо было пойти, — сказала Зо. — Теперь он в долине супермоделей, и у нас нет ни шанса.

Весь сегодняшний день Кейт мучилась сомнениями: то ли она рада, что Марко изменяет своей официальной девушке, что означает скорое их расставание, то ли ее бесит факт, что один из поваров заверил ее, что Марко уехал домой.

— У Марко с Холли один и тот же агент, — заметила Кейт, стараясь уверить по большей части саму себя, что этот факт многое объясняет и можно чувствовать себя спокойно. — «Побережье» упомянули, значит, это заказная статья, написанием которой озаботилась Старая Дева.

Зо исчезла во встроенном в стену гардеробе — в шкафу размером со спальню Кейт — и продолжала вещать оттуда:

— Все на работе только о Марко и судачат. Говорят, что его устрицы и блюдо под названием «уни» — лучшее, что было приготовлено со времен мисо-супа с треской в «Нобу».

Кейт ни разу не была в ресторане «Нобу», но про себя подумала, что сказанное звучит комплиментом. Вслух же она начала рассуждать о том, стоит ли навести о Марко справки, чтобы напечатать заметку в «Экзаминер». Это, мол, шанс засветиться в колонке, а если повар станет настоящей сенсацией, то лавры первооткрывателя звезды достанутся ей, Кейт, а это, вроде, именно то, ради чего и существуют СМИ. Само же интервью станет прекрасным поводом увидеться с Марко вновь.

— Но если ему не понравится то, что ты напишешь, — фыркнула Зо, появившись из шкафа, — ты навсегда потеряешь шанс завести с ним какие-либо отношения. — Она принялась расчесывать свои длинные черные волосы. — Ты можешь попытаться тиснуть его фото или какой-нибудь материальчик с вечеринки в честь открытия ресторана. Кстати, ты обязана нас туда провести. В моей редакции все спят и видят, как бы туда попасть, а я даже в список потенциальных приглашенных не внесена.

— Ты что, всерьез считаешь, что у меня есть шанс претендовать на Марко Манчини?

Зо улыбнулась.

— Если ты и станешь с ним встречаться, долго это не продлится.

Идея написать положительную статью о заслуживающем этого человеке Кейт импонировала, это, во всяком случае, лучше, нежели расходовать силы и внимание на индюков, которые звонят ежедневно и стараются втиснуть новость о себе. Но разве она имеет право писать о человеке, с которым хочет встречаться? Лейси и Пол неустанно твердят, что о друзьях писать нельзя. Но как иначе выискивать и получать материал, если не войти в доверие или даже не подружиться с информатором?

Зо тем временем перешла к более насущным проблемам.

— Что ты сегодня наденешь? — спросила она, копаясь в гардеробе в поисках идеального наряда второго размера.

Ничего не изменилось — словно они до сих пор в колледже и собираются пройтись по барам или закатить вечеринку. Но в те времена они обе были шестого размера и к этому моменту уже, скорее всего, заказали бы пиццу. Зо сказала, что не голодна, так что Кейт притворилась, что тоже, но тайком пробралась на кухню и напилась диетической колы. Кроме шампанского, это единственное, что есть в холодильнике. Зо держит в доме только те продукты, которые не испортятся прежде, чем у нее дойдут до них руки.

Кейт, положа руку на сердце, могла признать, что Зо выглядит потрясающе. Ощущение такое, словно для того, чтобы смотреться хорошо, необходимо делать все, что противопоказано врачами: сидеть на жестких диетах, изнурять себя на тренажерах, подолгу валяться в соляриях и глотать таблетки. В общем — обжуливать собственный организм. Еще в университете редким сочетанием прямых черных волос, полученных ценой умопомрачительно дорогих японских косметических процедур, и пронзительно голубых глаз, обрамленных длинными ресницами, Зо превратила себя в объект желания всех парней, даже, несмотря на то, что ей не хватало терпения встречаться с любым из них дольше двух месяцев (надоевшему поклоннику она изменяла и бросала его — в чем сама Зо по сей день винит синдром дефицита внимания).

— Не хотелось бы, чтобы меня видели с тобой, когда ты одета в это, — сказала Зо, оглядев черные брюки и белую рубашку Кейт; — Я должна держать марку.

Зо выбрала для себя красное платье от Дианы фон Фюрстенберг, с которого еще не срезаны ценники, а Кейт бросила черное платье, которое надевала на выпускной в университете.

Неожиданно в комнату вплыла Грейс, мать Зо, — как привидение, в белом китайском кимоно и с синей косметической маской на лице. Когда-то она получила место жены ее отца, выслужившись из секретарш. Маска заполнена каким-то синим гелем, который должен расслабить припухшие усталые глаза Грейс, и этот насыщенный синий цвет — единственное яркое пятно в комнате.

— Вы так красивы, девочки, — медленно и как будто с опаской произнесла она.

— Мама! — воскликнула Зо капризно, словно маленькая девочка. — Ты не задумывалась над тем, что надо стучаться?

Грейс, будто не слыша, рассеянно взяла в руки фарфоровую статуэтку балерины, но тут же, словно испугавшись, что фарфор рассыплется в ее холеных наманикюренных руках, если продержать фигурку в пальцах хоть чуть-чуть, опустила на место.

— Почему бы вам, девочки, как-нибудь не сходить со мной в «Бергдорф» на обед? — Грейс потеребила штору, помолчала и продолжила: — Там ко мне так хорошо относятся. Кормят бесплатно, потому что я много трачу на обувь. Разве не чудесно? Обед в обмен на покупки!

Зо рассказывала, что ее мать съехала с катушек, подсев на сильные антидепрессанты после того, как была поймана на том, что понизила в должности любовницу отца, пока он летал на Гавайи якобы в поисках сюжета сериала для своего телеканала.

Тут Грейс посмотрела на Кейт так, словно только что заметила ее, и задержала на ней рассеянный взгляд довольно надолго.

— Ой, Кейт, — произнесла она, наконец, и Кейт кивнула в ответ, улыбаясь, как она надеялась, ободряюще. — Ты знакома с Блейком, сыном моей хорошей подруги Клер? Он пишет в колонку, как и ты, — в «Манхэттен мэгэзин».

Грейс не сказала «слухи». Она не употребила слово «сплетня», «колонка» — вполне корректная замена непристойной истины. Но Кейт уловила интонацию, и этого оказалось достаточно, чтобы она почувствовала себя сальной, словно целый день в жаркий август проходила по городу.

— Этот Блейк такая душка, — продолжала Грейс. — Летом он разместил в своей колонке мою чудную фотографию, сделанную во время обеда в Центральном парке. Я выглядела такой худенькой в большой белой шляпе.

Она оглянулась на стенное зеркало и пригладила руками черный короткий парик.

— Все дело в соответствующих аксессуарах, — задумчиво пробормотала Грейс и неожиданно, словно неслышный звоночек прозвенел ей окончание визита, выплыла из комнаты.

— Прости, пожалуйста. Все эти новые лекарства делают ее такой, — сказала Зо, которая от таблеток, которые принимала сама, становилась полной противоположностью матери — превращалась в страдающего бессонницей гиперактивного маньяка.

Перед входом в «Лаш» выстроилась длиннющая очередь, обрубленная у входной двери бархатными канатами. Блейк с Тимом показали свои пресс-удостоверения вышибале, и тот, отступив, откинул канат, приглашая их войти.

— Быстрее, чем гребаный Моисей справился с Красным морем, — заявил Тим. Ламинированный пропуск, по идее, должен резать ленты полицейских и пожарных ограждений, но Тим с Блейком, не стесняясь, использовали этот волшебный ключ для преодоления любых преград.

С владельцем клуба Алеком Коулманом, которого «Колонка А» прозвала Миллионером-Маньяком, Блейк учился в одном классе начальной школы и одно лето перед поступлением в колледж жил у него в семье в Восточном Хэмптонсе. Они тогда пригласили знакомых девчонок, одной из которых даже удалось потрахаться с актером популярного в те годы телесериала, гостившим в доме.

— Утром все тебе позавидуют, — заверил актер девчонку, а после разоткровенничался с ней о том, что прошлой ночью у него была мать Алека, затем его старшая сестра, а после и подруга матери.

И действительно — утром в комнату бесцеремонно ворвалась мать семейства в одном нижнем белье и потребовала, чтобы актер одевался для партии в теннис. Девушке ничего не оставалось, как, лежа в постели, наблюдать, как взрослая дама суетится и наряжает свою ненаглядную звезду в белый спортивный костюм, и есть вишни, выплевывая косточки на прикроватный столик. Блейк как раз направлялся в ванную, когда разыгралась эта сцена, и по дороге заглянул в приоткрытую дверь спальни. Губы подружки были красными. На белые простыни капал алый сок.

— Не говори никому, — попросила она Блейка, когда, наконец, вылезла из кровати, но было ясно: она имела в виду «расскажи всем», что он и сделал.

Люди, которые твердят «никому не говори», всегда хотят, чтобы их секрет кому-нибудь передали, иначе зачем вообще просить не рассказывать?

— Тебе просто необходим такой пропуск, — заметила Зо, увидев, как бархатные канаты «Лаша» пропустили внутрь двоих парней.

Кейт заподозрила было, что это Тим и Блейк, но они так быстро пронеслись мимо, что до конца она не была уверена, а окликнуть и ошибиться ей не хотелось.

Зо настояла, чтобы Кейт предъявила вышибале редакционную визитку, и тот безропотно пропустил девушек внутрь.

— Вам надо было сразу сказать мне, кто вы, — добавил он, улыбаясь, и распахнул дверь.

Зо скорчила хитрую гримаску.

— Видишь, я же говорила.

Владелец «Лаша» Алек Коулман, сверкающий неестественно белыми зубами, одетый в белый смокинг, направился в сторону девушек, как только их заметил.

— Отец как-то рассказал, что его папаша владеет «Джи 5»[11], — прошептала Зо, наклонившись к подруге и изогнув бровь.

Надо будет сказать ей, подумала Кейт, что не стоит так сильно прореживать брови.

— Кейт Саймон из «Экзаминер»! Я так рад, что вы пришли! — пропел Алек, сдвинув модные очки на лоб. — Вы гораздо симпатичнее Пола, должен признать, хотя он и близкий друг моей семьи.

Роста Алек невысокого, но даже под тканью костюма заметно, как он поигрывает мускулами, несомненно, телом своим он не пренебрегает заниматься ежедневно.

— Моя Люис Лейн![12] — игриво притянув Кейт к себе, продолжил он, а она задумалась, с какими еще персонажами комиксов ее могут тут сравнить.

Внезапно его энтузиазм сделался утомительным, Кейт почувствовала усталость. Оказаться бы сейчас дома, посмотреть кино в компании Ника и Энни, которая как раз приехала на несколько дней навестить их, хотя большую часть времени проводит в зубрежке за кухонным столом, который приспособила под рабочий, обложившись учебниками и конспектами. В конце концов, хорошо было бы просто остаться одной, заняться педикюром… Чтобы отвлечься, Кейт убедила себя, что все происходящее в клубе мало чем отличается от студенческой вечеринки, разве что одеты гости с больше претензией.

— Принесите бутылку «Кристал»! — приказал Алек официантке.

В карте вин указано, что стоимость бутылки — шестьсот двадцать пять долларов, и Кейт, чтобы потом похвастаться перед знакомыми, тайком опустила меню в сумочку. Пора бы привыкнуть, что цена товара в мире знаменитостей в расчет не принимается.

На противоположном конце зала она краем глаза заметила Тима из «Колонки А» — на нем джинсы и старая футболка «Рамоне». Он пребывал в компании Блейка, который, как обычно, боролся со своей падающей на лоб белокурой челкой, и Кейт, кажется, увидела, что из кармана его синего пиджака торчит уголок диктофона.

— И почему же вы назвали клуб «Лаш»?[13] — спросила она Алека, но, еще не закончив фразу, уже поняла, что сморозила глупость.

«Лаш» — не тема для статьи, да и Алек не тянул на персонажа, жаждущего попасть на страницы газет. Он был рожден для такой жизни. Для него внимание к его персоне естественно. Внимание общества — неотъемлемая часть его жизни, в дешевой славе у него нет необходимости.

— Ну, клуб шикарный, гости сексуальны, а мы пьяны, крошка! — проорал он и хлопнул по руке друга, сидевшего за соседним столиком.

Зо закашлялась, пряча смех.

«Что ж… Продолжим».

Зо, знакомая с доброй половиной присутствующих, безостановочно нашептывала Кейт, кто делал пластические операции на ухе, горле и носу, чьи родители не имеют собственной квартиры, а живут в съемной, у кого дом в Западном Хэмптонсе, который совсем не тот Хэмптоне, который котируется.

— Видишь вон ту девчонку с сумочкой «Луи Вюиттон»? Она всем хвастала, что на месяц ездила в Каньон-Ранч в Аризону, а сама жила в Юте в «Цирк Лодж»!

— А что, «Цирк Лодж» — не такой престижный спа-курорт?

— Нет! — засмеялась Зо. — Это реабилитационная клиника с обитыми мягким стенами, где ты занимаешься пилатесом и чистишь кожу лица. Туда попадают все, кто что-либо значит в этом мире. Там Николь Ритчи слезла с героина, а кое-кто начал есть, по крайней мере, хоть ненадолго.

Кейт показалось, что Зо была бы незаменима в колонке светских новостей. Она готова к этому с того дня, как начала читать. Годами она отмечала и запоминала мелочи, которые, оказывается, бесценны.

Тим, пожалуй, напишет положительный отзыв об открытии. Напитки в «Лаше» были приятны на вкус и в меру крепкие. Но особенно его порадовала пришедшая публика — необычно то, что знаменитостей, скорее всего, доставили по воздуху наличном «Гольфстриме» Коулманов прямо из Лос-Анджелеса. На банкете, раскачиваясь на двух ножках стульев взад-вперед и изредка помахивая кому-то руками, сидели Лео Ди Каприо и сын Роберта Де Ниро в бейсбольных кепках. Зажигательные юные блондинки — дочери Кий- та Ричардса — вертелись вокруг столов, кокетничая с посетителями посолиднее.

На танцполе извивалась Жизель в низко сидящих на бедрах брюках и белой коротенькой блузке с черной каймой. Своим более чем лаконичным нарядом она превратила всех женщин на вечеринке, разряженных не столько ради мужиков, сколько ради демонстрации шмоток другим теткам, в безвкусно расфуфыренных толстух. По залу бродила «лицо с обложки» последнего номера «Вог» в сопровождении своего бойфренда, коротышки-промоутера (даже не тянущего на импресарио ночной жизни), и Тиму нестерпимо захотелось узнать, «что у этого парня есть такого, чего нету меня».

Он заметил Кейт из «Экзаминер» и ее горячую подружку Зо, одетую в облегающее красное платье, у бара. Тиму всегда хотелось отыметь одну из этих богатеньких девочек в клетчатых юбочках, а Зо, кажется, играет в эти игры.

— Хочешь познакомиться с Зо Миллер? — спросил Блейк, наливая им из бутылки, взятой со стола с табличкой «ЗАКАЗАН ДЛЯ ВИП-ПЕРСОН», и проследив за взглядом Тима. — По-моему, до Кейт еще не дошло, что она уже заслужила бесплатную выпивку везде, где только пожелает.

Тим провел рукой по волосам и выпрямился на стуле.

— Всегда готов.

Блейк отправился в сторону подруг. Тим увидел, как тот указывает им на столик, широко улыбнулся, помахал рукой и призывно поднял два бокала.

— Дамы, — произнес он, когда девушки подошли, — добро пожаловать в изматывающий душу мир бесплатных коктейлей.

Зо улыбнулась и взяла бокал.

— Ненавижу стоять в очередях.

— Оставайся со мной, и этого никогда больше не случится, — отреагировал Тим, поцеловав ей руку. — Тим Мак из «Колонки А». Очарован, рад знакомству.

— Твои предки знают, что ты здесь? — спросил Блейк у Зо, усевшись напротив.

Зо в ответ рассмеялась.

— Надеюсь, что нет.

Тим внимательно всмотрелся в ее лицо и сделал вид, что не знает ответа на вопрос, который собирается задать.

— Вы дочь Джека Миллера?

Джек Миллер ненавидел «Колонку А» даже, несмотря на то, что раз в год приглашал Чарли на обед. Тиму иногда казалось, что однажды во время обеда во «Временах года» Джек отравит Чарли мышьяком. Однако облегчит или усложнит его информированность процесс совращения Зо, он не знал.

Она слегка наклонила голову.

— Тебе хотелось бы, чтобы он был моим отцом?

Блейк рассмеялся. Тим решил биться до конца.

Теперь он точно затащит ее в постель. Знай он, что у Кейт такие подружки, на приеме у Терри Барлоу он уделил бы ей куда больше внимания.

— Слушайте, а как получить пропуск для прессы и всегда ли с ним можно пройти без очереди? — сконфуженно и потому с легким вызовом спросила Кейт.

— Ты сказала при входе, кто ты такая? — ответил Тим.

Зо допила бокал и заявила:

— Это была вынуждена сделать я. Кейт у нас слегка стеснительна. Хорошо еще, что у нее есть визитки.

— У твоего исполнительного редактора должна быть форма, заполнив которую, можно получить пропуск для прессы, — разъяснил Блейк.

— Немедленно получи его. Первое правило нашей профессии — никогда не стой в очередях, — назидательным тоном заметил Тим, подливая Зо в бокал.

Тим уже пьян. Завтра у него назначена фотосессия в «Готам мэгэзин» для статьи о журналистах колонок слухов, но он все равно подлил себе еще.

Он приобнял Кейт.

— Добро пожаловать в нашу песочницу, малышка. Опасайся хулиганов и не играй с плохими детками.

— Когда она поймет, с кем водиться не стоит, будет держаться от тебя подальше, — заметил Блейк, положив руку на другое плечо Кейт.

Зо достала свой мобильный, в который встроен фотоаппарат.

— Как мило! Три слухетера!

Внезапно на другом конце зала Тим усмотрел глупую китайскую татуировку и торчащие из низко посаженных брюк красные трусы Даниэль. Эта девка уже пугает его своей настырностью. Давеча она прислала ему ссылку на Wirelmage.com, где был выложен их снимок со дня рождения Холли Мэй, и попросила поместить его в «Колонке А». Обманутая и доведенная до отчаяния — опасная смесь. Ему надо бежать отсюда, пока она снова не уговорила его отвезти ее к нему.

Он убрал руку с плеча Кейт и сунул салфетки с заметками в карман джинсов.

— Только что вспомнил, что завтра мне рано вставать.

— Раньше одиннадцати утра? — удивленно спросил Блейк.

Тим бросил выразительный взгляд в сторону Даниэль, чтобы до Блейка дошло. Сработало.

— Ах, да… прости, старик, — забормотал Блейк. — Надо было тебе напомнить об этом. У тебя же завтра фотосессия.

— Вас, ребята, тоже снимают завтра для «Готам мэгэзин»? — спросила Кейт, накручивая на палец завиток волос.

Она симпатичная, но не во вкусе Тима. Какая-то слишком милая.

— У нас нет выбора. Это полезно для журнала и колонки, — ответил Блейк. — Главное — заставить их хорошо тебя причесать и правильно загримировать, а не то будешь выглядеть страшилой.

Тим взял визитки Кейт и Зо в обмен на свою.

— Как насчет собраться всем вместе на премьере нового фильма Тома Круза в четверг?

— Я могу украсть пригласительный Пола — я буду точно, — воскликнула Кейт.

— А если тебе не удастся, мы тебя проведем, — пообещал Тим, ввинчиваясь в толпу как раз в тот момент, когда Даниэль заметила его и начала пробираться поближе. Он еле успел сбежать в сентябрьскую ночь, которая дохнула ему в лицо по-настоящему осенним воздухом — впервые в этом году.

Услышав, как сзади взвыла сирена, он подумал, что к нему безо всякой на то причины привязались полицейские, и собрался уже оторваться от них бегом, но это была всего лишь «скорая помощь», которая подъехала к «Лашу». На улицу вывалились Алек Коулман и одна из его симпатичных официанточек.

— Да все со мной в порядке! Все нормально! — орал Алек. — У меня есть свой врач!

Вышибалы подвели его к «скорой», прижимая к порезу на голове платок, а он продолжал вопить:

— Со мной так нельзя! У моего отца есть самолет!

В белом смокинге он похож на раздутого пингвина-альбиноса.

— О, нет! — воскликнул он, увидев Тима. — Только не ты!

Тим подошел поближе. Он уже давно был знаком с Алеком и его родителями. Эта семейка из тех, кто считает, что любое упоминание в прессе идет на пользу. Они передают сплетни даже о лучших своих друзьях, если считают, что это им выгодно.

Когда Алека загрузили на носилках в машину, он заорал:

— Ты видел, у нас там Лео и Жизель?

— Звезды первой величины, — ответил Тим, стараясь не засмеяться.

— Не кинь меня в этот раз! — вопил Алек, пока двери «скорой» не захлопнулись. — Напишешь хорошую статью, обещаю — в любое время можешь слетать на самолете в Майами! А хрен с ним, полетели на Капри! На Ибицу! Кататься на лыжах!

«Скорая» устремилась вдаль, а в кармане Тима завибрировал мобильный. Он вытащил его и, увидев, что это номер 111-222-333, то есть телефон редакции, почувствовал, как волосы на его голове зашевелились от ужаса. До крайнего срока подачи материалов еще час. Всего час.

— У нас проблема, — сказал Чарли, перейдя сразу к делу.

Тим подумал, что это конец. Его могут уволить за целый букет проделок, но которая из них стала последней каплей, он не знал.

— Нам зарубили материал о Рэнди Кроулинге.

Чарли и Тим, скорее всего, никогда не узнают истинную причину отставки статьи. Самая вероятная версия: ее не пустили в печать из-за того, что сын издателя и упомянутая звезда — хорошие приятели. Тим улыбнулся. Великолепно. Вот она — редкая ночь, когда от него все зависит. Он прекрасно осведомлен обо всем происходящем в городе. Чарли же теперь у него в долгу и, следовательно, поможет выбраться из неприятностей, в которые у Тима большие шансы вляпаться в будущем.

— Охрененно, — резюмировал Чарли рассказ Тима об отъезде из клуба Алека. — Но недостаточно сильно, чтобы ссориться с его предками. Эту новость надо подавать осторожно.

Зазвонил будильник, и Кейт мгновенно пожалела, что проснулась не в своей постели. Надо было идти из «Лаша» прямо домой, но Зо настояла на том, чтобы сходить с агентом киностудии Тоддом Слэттери и его другом Актером Оппортунистом в «Маркиз». Надо было идти домой хотя бы после этого, но таксист отказался везти ее в Бруклин. Она даже не подозревала, что таксисты имеют право отказать клиенту в поездке, но была слишком пьяна, чтобы спорить, а Тодл, и Зо уже укатили в представительском седане Тбдда, Так она оказалась в постели актера.

Актер притянул ее к себе.

— Прошедшая ночь была веселой.

Она согласно промычала. На ней его спортивные штаны и старая футболка. Она посмотрела на аляповатую репродукцию «Крика» Эдварда Мунка и почувствовала себя снова в колледже… Однако за окном раздавался автомобильный шум, а на книжной полке стояла «Дианетика». Перед ее глазами внезапно всплыло лицо Марко Манчини. Больше всего сейчас ей хотелось бы быть рядом с ним, но вряд ли это когда-либо случится. Он наверняка живет в старом доме коричневого кирпича с задним двориком. На его кухне стоит большая миска с фруктами. В синей стеклянной вазе — цветы. Она так и не решилась попросить Лейси собрать на него досье, но его жизнь уже была вполне понятна и близка ей.

Последнее, что она помнит о вчерашнем вечере отчетливо, — как столкнулась с Актером Оппортунистом у стойки бара; единственное хорошее, на что остается надеяться, — это то, что собранного, до того момента как она отключилась, хватит для статьи о вечеринке. Сегодня в «Экзаминер» последний день подачи материалов в печать, ей надо быть в редакции к 9:30 утра, что необычно рано для мира СМИ, где первые деловые телефонные звонки совершаются не раньше полудня. Однако появиться в редакции в черном платье Зо, сейчас бесформенным комком валяющемся на полу, она не могла. Домой в Бруклин заехать она не успеет, квартира актера ближе к офису. Она быстренько попрощалась и, уже выходя на улицу, бросила взгляд на пачку писем у входной двери — запомнила адрес, чтобы изучить его досье в базе данных IMDB.com.

Кейт неслась по городу в поисках места, где можно приобрести хоть какую-нибудь соответствующую рабочему утру одежду. В это время магазины, конечно же, были закрыты, но вот, наконец, ей попался открытый с восьми утра отдел «Банана репаблик» на вокзале Гранд-Сентрал. «Утренние пробежки такого рода во времена учебы в колледже обходились не в пример дешевле», — подумала она, двигаясь рысью вдоль полок.

Сегодня ей предстоит позировать с Полом на фотосессии для статьи о журналистах светских колонок, так что простой футболкой тут не обойтись. Она вспомнила совет Блейка подумать о прическе и макияже, но в дневное время и на трезвую голову он показался ей глупым. Кейт схватила зеленую блузку на пуговицах и прикинула было, как она будет смотреться поверх черного платья, но платье-то все равно попахивало вчерашней ночью. Быстренько отыскала подходящую к ее черным сапогам коричневую юбку, переоделась в примерочной и оплатила покупки кредиткой родителей — карточкой, которую можно использовать только в случае крайней необходимости.

В такси она пролистала купленную у магазина прессу. Вчера Джастин оставил ей сообщение, что сегодня выходит его статья, так что она начала просмотр с «Джорнал». В разделе операций на финансовом рынке она сразу увидела его статью о пластическом хирурге с Парк-авеню Стенли Штале. Информаторы Джастина сообщили, что Шталь продал большой пакет своих акций меньше чем за двадцать четыре часа до официального запрета нового товара к продаже, не сказав ни слова об этом акционерам, которые уже сегодня утром понесли серьезные убытки. Комиссия по ценным бумагам начала расследование по подозрению в сговоре. Кейт впечатлена — ей бы такой материал. Наверное, у этой истории еще несколько граней — например, кто предупредил Шталя и кто потерял деньги. Некто знаменитый и уважаемый должен быть вовлечен в эту аферу, и этого более чем достаточно для хорошей статьи в «Экзаминер». У Шталя полно приятелей-шишек. Но каким образом ей удастся собрать материал на людей такого высокого полета, Кейт не знала.

Блейк поверить не мог, что согласился прийти в редакцию в такую рань ради идиотской фотосессии. Кому какая разница, как выглядят журналисты колонок слухов? Разве смысл их работы не в анонимности?

Но напористый издатель журнала настоял на своем.

— Твоя известность — наша известность, — сказал он.

Сейчас всего девять утра, а на автоответчике уже есть сообщение от известного адвоката по бракоразводным делам — это значит, что слухи о разводе знаменитой пары соответствуют действительности. Адвокаты высшего эшелона всегда стараются обернуть публикации в прессе о разводе так, чтобы это шло на пользу при разделе имущества клиентов.

— Мы хотим свести слухи к минимуму и доверяем вам, — звучал голос адвоката из автоответчика.

Прекрасно. Легко. Запросто.

Часом раньше Блейку звонил отец и советовал прочесть статью о Стенли Штале в «Джорнал»: похоже, скоро этого парня провезут по городу в арестантской телеге, чтобы заклятые друзья забросали его гнилыми помидорами. Самому Блейку, который прочел статью еще до звонка, не хотелось бы, чтобы Зануда посчитал нужным ставить эту новость в номер. Он учился с дочерью Шталя в школе и ему было жаль ее, он понимал, как она огорчена.

— Я в его компанию денег не вкладывал, но многие из моих друзей сделали это, — сказал отец. — Надеюсь, ты с пониманием отнесешься к сложившейся ситуации.

А вот теперь Блейку в пику отцу захотелось напечатать эту новость.

Прибывшего фотографа Блейк повел прямиком в кабинет Зануды, выдав его за свой собственный. Миру не обязательно знать, что он делит одно помещение с еще тремя сотрудниками редакции, пусть даже в его распоряжении личный факс. В конце концов, ты тот, кем себя подал, пресса всегда — всего лишь чья-то точка зрения. В редакции еще никого не было, темные пустые коридоры смотрелись слегка пугающе, словно каждую молекулу темноты заполняли неслышные разговоры и редакционные призраки прошлого. Но пройдет всего пара часов, и все здесь забурлит.

Каждый раз, как фотограф делал снимок, Блейк неслышно произносил слово «прут». Менеджер близняшек Ольсен рассказывал, что они всегда проделывают это перед камерами. Именно так им удается делать одновременно серьезные и обиженные личики.

— Прут, — вытянул губы Блейк.

Чарли разбудил Тима звонком и оповестил, что Алек Коулман прислал им на двоих ящик дорогого шотландского виски.

— Благодарит нас за нашу дружбу.

— Великолепно, — прохрипел в трубку Тим.

Он посадил голос вчера, когда, сидя перед телевизором, выкурил слишком много сигарет. Горло раздирал кашель, мучивший его всю ночь, — пришлось принять целый флакон найквила, от чего он даже слегка окосел. Он до трех ночи смотрел метеорологический канал, исследовал погоду в разных странах и представлял, как попивает ледяные коктейли, закусывая свежими кокосом и ананасом. Была бы у него тысяча долларов, он отпросился бы на недельку и слетал бы в Австралию, где сегодня около Большого Барьерного рифа в Кэрнсе около сорока градусов жары (почему-то ведущий программы произносил название этого города как Кэнс). Тим представлял себе кораллы, ярко-оранжевые под слоем бирюзовой воды океана, и дельфинов, подплывающих к лодке дайверов. По крайней мере, так волшебно все выглядит на телеканале путешествий. Может, в понедельник цены упадут? А может, он найдет халявную поездку и приют в одном из тамошних отелей? Вроде бы он слышал, что Ивана Трамп строит где-то в Южнотихоокеанском регионе курорт.

— Кстати, — сказал Чарли, — ты проспал фотосессию. Я тебе трижды звонил.

Тим проверил список пропущенных звонков в своем мобильном. Да, это действительно так. Значит, Чарли не виноват, и у него не было в мыслях захапать всю славу себе.

— Да кому это интересно? — пренебрежительно отмахнулся Тим, стараясь оставаться равнодушным.

— Ну, тебе например, если бы ты хотел чего-то большего от жизни.

— Ты что, знаешь о какой-то работе с лучшими условиями?

Может быть, ему и надо было принять предложение того глянцевого журнала, пусть даже в Нью-Джерси.

— А еще с тобой хочет поговорить Пузан.

— О чем?

Чарли громко сглотнул.

— По-моему, статья о Ненавистном Голливудском Повесе не понравилась его адвокатам, особенно сейчас, когда все обвинения в преднамеренном убийстве с него сняты. Теперь главный подозреваемый — бойфренд его бывшей жены. Так что нам грозит обвинение в диффамации по двум пунктам. Они утверждают, что он не ссал на сиденье лимузина и не убивал жену.

Пусть. Им никогда не победить прессу, у газет целая армия адвокатов, которые навалятся массой и раздавят любые обвинения. Но Тиму важно не это, ему совсем не нравится, что его постоянно попрекали сведениями, которые выдавали его информаторы.

Тим натянул одеяло до самого носа. Если бы в спальне были обои, то на них бы сейчас большими красными буквами, как на бегущей вокруг здания редакции строке, появилась бы надпись: «ТЕБЕ КАЮК».

— Еще вот что, — вздыхая, произнес Чарли, — ты, наверное, уже начал работать над статьей о Стенли Штале? «Джорнал» нас обошел, вся редакция в бешенстве.

Наконец Тим с облегчением повесил трубку. Обшарив глазами пол в поисках чистой одежды, он остановился на белом халате с монограммой отеля Пьера. Вытянул его из подарочного пакета, напялил на себя и, чтобы отгородиться от утренней прохлады, затянул пояс потуже.

Проверив еще раз мобильный, он заметил, что от Даниэль пришло сообщение: «НАМ НЕОБХОДИМО ПОГОВОРИТЬ!» Ощущение такое, словно она сейчас орет на него. Возможно, она просто хочет попасть на премьеру к Тому Крузу на следующей неделе. Да, надо найти себе нормальную девушку. Подстилки — это обуза.

Надев белоснежный халат, Тим подумал, что похож на привидение. Он действительно сейчас здесь находится? Растопырив пальцы, он помахал руками перед лицом. Кроваво-красное чернильное пятно на запястье напомнило ему о вчерашней вечеринке. А вот еще синяк неизвестного происхождения на руке — разглядывая кровоподтек, он начал припоминать, что его выкинули из бара для дайверов, что приземлился он на задницу… но спешно загнал это воспоминание обратно в пульсирующую болью голову.

Тим заказал в ресторанчике индийской кухни кофе и добавил в него чуть-чуть «Калуа». День сегодня обещает быть длинным.

Когда Кейт вошла в офис, Лейси окинула ее пристальным взглядом.

— Это что — наряд типа «а поутру они проснулись»? — спросила она, протянув Кейт ножницы. — Думаю, тебе следует избавиться от улик — ценники с одежды срезать.

Щеки Кейт вспыхнули. Она села за стол и продолжила начатое в такси ежедневное изучение прессы. Увидев сегодняшнюю «Колонку А», она почувствовала укол ревности:

Миллионер-Маньяк Алек Коулман покинул вечеринку в честь открытия нового модного клуба «Лаш» чуть раньше, чем планировалось, и в карете «скорой помощи». «Я так напрягся во время подготовки к этому фантастическому приему, что упал от истощения в обморок, — рассказал он нам сегодня утром в больнице, где проходит курс реабилитации после того, как на голову ему наложили швы после инцидента на банкете. — Но я сделал все, чтобы мои вип-гости — Жизель, Лео и дочери Кийта Ричардса — были окружены заботой. Я сделаю все, чтобы этот новый клуб добился успеха».

Прочтя эти сто пятьдесят слов о вечеринке, Лейси сказала, что Кейт просто обязана позвонить Алеку и разузнать подробности, но об инциденте никак не упоминать. О проникновении в клуб без очереди и бесплатных напитках Кейт не проронила ни слова.

— Во-первых, я не верю, что он упал в обморок из- за стресса. А, кроме того, мы не можем повторять уже сказанное «Колонкой А», а другой вечеринки у нас нет.

Кейт понятия не имела, где взять телефон Алека. Он не звезда, так что воспользоваться «службой знаменитостей», как подписчики Пола называют это, она не может. Пол — единственный в редакции, кто подписан на дорогущую услугу из детективного бюро; ему звонят всего четырежды в день, а менеджеры по проверке фактов могут даже не беспокоиться — информация, полученная по его каналам, верна. Кейт обратилась к Зо. У той номера Алека тоже не оказалось, однако, по ее словам, миссис Коулман сказала, что обморок Алека связан с передозировкой антидепрессантов из отцовских запасов.

— Ну, это ведь хороший материал, так? — сказала Лейси, когда Кейт пересказала ей все, что удалось узнать. — Но тебе все равно надо с ним поговорить.

Кейт уже было собиралась отказаться от попыток найти номер Алека, когда Лейси предложила банально позвонить в справочную службу города. С этого, собственно, и надо было начать, но Кейт как-то не пришел в голову такой простой вариант. Сработало.

— Привет, Люис Лейн, — произнес Алек, ответив после первого же гудка первого же звонка. — Тебе вчера понравилось? Твоему фотографу удались кадры с моей мамой? Знаешь, а она знакома с Генри Кар- неги. Он мне как дед.

Пол предупредил Кейт: все, кому не лень, утверждают, что якобы близки с Карнеги, но друзей у их издателя немного, и Коулманы в их число не входят.

— Как дела? — спросила она медленно. — Я прочла в «Колонке А», что ты… эээ… вчера слегка пострадал.

— Сегодня, видимо, день неспешных новостей.

— Ну, сегодня мы сдаем материалы.

Он глубоко вздохнул и замолчал. Может, курит?

— Ладно, Люис Лейн, давай сыграем. Я дам тебе материальчик получше, а ты оставишь меня в покое, ну, разве что дашь Полу фото, чтобы разместить на его странице вечеринок.

— Хм… давай так, — ответила она, не зная, можно ли так поступать.

Интересно, такому учат на факультете журналистики? (Как вообще так случилось, что она не знает даже тех, кто был бы знаком с кем-либо, кто учился на факультете журналистики?) Кейт вдруг вспомнила, что Пол заклинал ее не давать никаких обещаний.

— Что ж, ночной клуб «Моола» вот-вот закроется, а инвесторы ничего не знают, — прошептал Алек, хотя, скорее всего, находится дома и в одиночестве.

Он поведал ей, что среди обманутых инвесторов присутствуют видный галерист и знаменитый актер, а владельца в последний раз видели на диване[14] в Беверли-Хиллс.

— Звони, если понадобится что-либо еще… Тут мой массажист пришел, извини — вчерашнее падение плохо отразилось на моей спине!

У Кейт создалось впечатление, словно ей вручили золотой ключик. Она поспешила рассказать о «Мооле» Полу и Лейси.

— Думаю, это великолепный материал! — воскликнула она.

— Кейт, тебе всего двадцать два, — ответила Лейси. — У тебя еще будет время для сенсаций. Бойся звездной болезни. Сейчас же тебе следует сконцентрироваться на написании первой статьи. Начни с обзвона всех инвесторов, разыщи владельца заведения и не забудь позвонить по телефону «Моолы», указанному в общегородском справочнике. Все должны знать, что мы даем им шанс подтвердить, прокомментировать или опровергнуть материал.

Несколько часов с момента получения наводки пролетели как несколько секунд, и как только материал был сдан в печать, Кейт почувствовала себя крайне вымотанной. Она рухнула в такси и попросила довезти ее до Бруклина — проработав допоздна, она может это себе позволить. Капли дождя облизывали окна автомобиля, город выглядел чистым и нечетким. Когда ты в пути, никто не может тебя остановить, даже можно не отвечать на телефонные звонки. Ты движешься, но путь выбирает кто-то другой. «Просто веди машину, таксист».

Когда машина подъехала к ее дому, она оставила таксисту щедрые чаевые за то, что тот не пытался с ней заговорить и дал возможность просто насладиться тишиной. Ник спал на диване, отблески мелькающих на светящемся экране новостей бродили по его лицу. Кейт выключила ящик и осторожно разбудила Ника, чтобы отправить в постель.

Ник начал бормотать что-то о том, что Пьер заставил его отвезти Тиму и Блейку халаты с монограммами, а заодно подарочные сертификаты на бесплатное проживание в его гостиницах. Его густые каштановые волосы налипли на лоб, глаза покраснели из-за того, что он вновь заснул, не сняв контактные линзы. Она подтолкнула его к ванной.

— В одиннадцатом часу твой приятель Тим из «Колонки А» убил материал о том, как Рэнди Кроулинг устроил дебош в отеле Пьера в Майами, — сказал Ник, передав Кейт зубную щетку. Теперь у каждого из них был полон рот зубной пасты, что не мешало им прекрасно понимать друг друга. — Пьер подумал, что это подарок из бесплатного номера и халата помог, но мое мнение — кто-то предложил сделку выгоднее.

Кейт же подумала о том, когда же это Тиму удалось заменить статью, если крайний срок сдачи материалов — шесть часов вечера.

— Гламурная у нас работенка, — заметил Ник.

Кейт рассмеялась, хотя только что была неприятно удивлена тем, как бледно и устало она выглядит в забрызганном зубной пастой зеркале. Такое ощущение, словно она закончила университет лет пять назад, как минимум.

— Да уж, гламурная.

Они вышли из ванной и разошлись по спальням, расположенным в разных концах коридора. Ник оставил свою дверь чуть-чуть приоткрытой. Это не приглашение, но даже если бы и так, Кейт ни за что не вошла бы. Это просто их способ сказать — лучше так, чем одиночество. Сквозь стены ей слышно, как он говорит по телефону Энни, что скучает по ней, как разочарован, что ей не удалось приехать снова.

— Ну, как мы можем строить отношения, если видимся раз в два месяца? — раздавался его громкий шепот.

Кейт не хотела подслушивать. Она надела наушники «ай-пода» и включила джаз. То же самое сделал бы для нее Ник.

Через восемь часов они проснулись полностью отдохнувшими — впервые за несколько недель. Сегодня суббота, а у них нет похмелья. До них даже не дошло, что вчера была пятница — большой день во времена учебы.

— Думаю, нормальные люди собрались бы пообедать, — ответил Ник на вопрос Кейт о том, чем бы заняться в выходной.

Он уже успел повесить книжные полки и починить протекающий кран.

Они натянули джинсы, кроссовки, Ник нацепил на себя старую кепку «Янкиз» — ту самую, в которой она впервые увидела его в общежитии колледжа.

Ник и Кейт направились в закусочную на углу улицы. В ожидании заказа Кейт разложила на столе ежедневную порцию прессы. Если она не прочтет газеты до обеда, то начнет паниковать, что пропустила нечто важное, о чем Лейси непременно спросит в понедельник.

— Чтение прессы в твоем исполнении превращается в азартный спорт, — смеясь, сказал Ник после того, как Кейт пожаловалась, что «Колонка А» опубликовала статью, которая, как выяснилось после пары ее звонков, оказалась основанной на лжи.

Оказывается, в «Колонке А» нет менеджеров по проверке фактов — там не придерживаются закона Лейси обзванивать всех, кто имеет к материалу хоть какое-то отношение. Официантка продолжала подливать им кофе, они все сидели, читали статью за статьей, а лучи солнца грели их сквозь стекло. Бекон оказался пережарен, кофе горчил, но это было не важно.

После завтрака они пошли в продуктовый магазин — впервые за несколько месяцев, со дня вселения в квартиру в мансарде. Кажется, в Бруклине все так живут. Они были уверены, что так вел бы себя всякий, кто не так занят на работе, как они.

— Нам надо что-то делать, чтобы поддерживать себя в форме, — сказал Ник. — Уже несколько месяцев я не ел ничего другого, кроме того, что готовят на кухне гостиницы.

Звучит, словно предновогоднее пожелание — высказывается от всей души, но держится не дольше недели, однако Кейт готова подыграть. Нет никаких причин пускать жизнь по ветру, пусть забота о себе выражается хотя бы в том, что они едят. В овощном отделе Кейт наблюдала, как пара выбирала салат. «Эти двое, наверное, ходят по магазинам каждую неделю», — подумала она. Пара была одета в спортивные костюмы, из их больших сумок торчали газеты и книги, и Кейт почувствовала укол зависти, хотя знала, что не сможет уподобиться этой паре, да и не захочет.

Она принялась выбирать продукты: яйца, молоко, сок, срок годности которых скоро истечет. Она прямо- таки чувствовала, как сквозь поры ее кожи в создаваемую кондиционером продуктового отдела супермаркета атмосферу испарялись сигаретный дым и алкоголь, накопившиеся за несколько прошедших недель. На полках, у которых она стояла, разложены продукты, которые без плесени и гниения могут прожить максимум неделю-две. Этого времени должно хватить, чтобы опомниться от происходящего, сбавить темп.

К ней подошел Ник, в руках у него были туалетная бумага и пачки бумажных полотенец. Он бросил взгляд в тележку Кейт и засмеялся.

— Ты с ума сошла? Все это испортится еще до того, как мы в следующий раз заглянем в холодильник.

И, прежде чем Кейт успела воспротивиться, он выложил молоко, яйца и апельсиновый сок, забрал у нее кусок сыра и тоже вернул на полку.

— Ладно тебе, Кейт, — сказал он таким же тоном, каким говорил отец, когда она требовала в магазине слишком много игрушек. Он положил руку ей на плечо. — Прежде, чем мы сможем жить дома нормально, нам надо провести много времени среди людей и при этом показать себя с лучшей стороны.

Блейк все утро пил воду. Вчера они с Бетани и ее друзьями допоздна нюхали дорожки кокса в огромной мансарде в Сохо. То была сборная солянка из людей со смутно знакомыми лицами и тех, кого он почти ненавидел годами. Никто особо не спешил домой, никто не говорил, что утром ему надо на работу. Сегодня утром он чувствовал себя так, словно ему на нос надавила пятикилограммовая гиря, хотя съел четыре таблетки судафеда сразу, как только проснулся.

Когда он добрался до своего стола, припав к чашке кофе латте, словно к спасательному кругу, и начал читать «Экзаминер», то уже по прочтении первого параграфа почувствовал, как его охватывает ужас. Этот кошмар подступал каждый раз, когда Блейк обнаруживал публикацию, которую должен был выпустить сам. Да, Кейт быстро поняла, что ей нужно делать на новом месте.

Название «Моола» некогда было именем нарицательным для обозначения ночной жизни в fin-de-siecle[15] Нью-Йорка. В этом невероятно дорогом эксклюзивном клубе, в вип-ложе недоступного простым смертным третьего этажа, суперзвезда тех лет Леонардо Ди Каприо частенько обмывал свою пост-«титаническую» славу; то было место, из которого в колонки слухов текла река сплетен, в правдивость которых верилось с большим трудом. Но ни капли былой славы не смог бы вчера уловить любой, кто пробовал дозвониться в «Моола». Клуб закрывается, а самые видные из его инвесторов — последние, кто об этом узнает.

Fin-de-siecle? Кейт ведь всего двадцать два. Только что прибыла из глубинки. Пол, должно быть, весьма тщательно редактирует ее тексты, но как бы то ни было — статья весьма впечатляет. Телефон Блейка зазвонил. Зануда, должно быть, тоже прочел текст.

— Будь добр, зайди ко мне в кабинет, — попросил он так сухо, что его словами можно было пользоваться вместо подгузников.

Блейк сделал глубокий вдох и пошел по коридору. Пока Зануда отчитывал его насчет статьи о «Мооле», он пытался выглядеть достаточно сокрушенным. Несколько лет назад его зависть к коллеге была бы сильнее, но сейчас ему просто хотелось покончить с этим пустым разговором. Может, это кокаин, все еще бродивший по его венам, а может, он устал писать одно и то же. Безумные писульки для медийных проституток. Просто подставьте нужное название закрывающегося ночного клуба или фамилию того, кто остается по уши в долгах. Постирайте. Прополощите. Повторите процедуру.

Зануда поправил на носу очки.

— Кто вообще эта Кейт Саймон?

Наверное, он размышляет над тем, чтобы нанять ее. Это и есть ахиллесова пята профессии — Блейка может обойти всякий, кто не стоит и половины его гонораров. По поводу удачной статьи Кейт Зануда особенно раздухарился. Наверное, на него утром наорал главный редактор. Решения в «Манхэттен мэгэзин» проходят сверху вниз — между главредом и журналистами всегда как минимум один буфер, разве что ты написал нечто реально провальное — что-то, что огорчило рекламодателя, например, или хуже — друга издателя.

Блейк предложил другой материал — о паре из высшего общества, которая собралась подать на развод.

— Я почти тебя простил, — сказал Зануда, откинувшись в кресле. Очки съехали, и он оставил их висеть на кончике носа. Он все еще зол. — Но не оставляй тему «Моолы». Может, протянем ее и упомянем на следующей неделе.