Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!

ПЛОХО БЫТЬ ЖУРНАЛИСТОМ КОЛОНКИ СЛУХОВ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ (и никогда не надевайте туфли на высоком каблуке на прием на лужайке)

«Я так тебе завидую», — сказала Зо, когда Кейт позвонила ей из Лос-Анджелеса и рассказала, что они с Марко забронировали номер в «Л'Эрмитаж», и что этот номер даже лучше того, в котором они жили в Аспене. Кейт сказала, что с балкона ей виден огромный плакат с рекламой телешоу Марко. Стартовавшая несколько недель назад программа стала настоящим хитом, побив все рекорды по размеру зрительской аудитории, которая собиралась перед экранами, чтобы посмотреть, как Марко готовит ризотто. Даже критики были благосклонны. «Родилась новая звезда, — гласила рецензия в «Тайме». — Марко Манчини электризует телеэфир и особенно нравится молодым дамам».

«Просто сумасшествие», — сказала Кейт, глядя на огромное изображение Марко. «Шеф-повар, которого женщины всей страны хотят заманить на свою кухню». Все, что есть на ее кухне, — кубики льда. И все равно он с нею, здесь — в лучшем гостиничном номере, который она когда-либо видела. Кейт всегда завидовала жизни Зо, однако сейчас все переменилось — ее накрыло ощущение именинника, перед которым возвышается гора еще не распакованных подарков.

Пока Марко общался со своими агентами, попивая латте, Кейт, делая вид, что просто читает журналы у бассейна, где тусовались Джулиана Мур, Патриция Кларксон и Тим Роббинс, получила материал для двух статей. Когда появился Том Слэттери, она попыталась спрятаться за номером «Джи Кью». Однако он, улыбаясь, направился прямо к ней.

«Рад видеть вас, — сказал Тодд, явно простив ей вопрос о яичке Генри Штейна. — Я видел, как вы с Марко Манчини вселялись. Мы обожаем его шоу. Генри был бы счастлив встретиться с ним. Он считает, что у Марко есть все задатки большого актера».

Кейт обещала передать Марко визитку Тодда — белый флаг перемирия поднят. Более того, в уплату за эту услугу ей, скорее всего, перепадет несколько хороших тем для статей. Тодд — не единственный, кто начнет передавать ей информацию, потому что она встречается с тем, кто знаменит на двадцать процентов и поднимается все выше.

Единственная сложность с отпуском в том, что Марко вынужден готовить вечером дня вручения «Оскара» и не уверен, что сможет встретиться с Кейт на вечеринке «Вэнити фэр», хотя агент и вписал его в список приглашенных. Кейт разглядывала ламинированный пресс-пропуск, доставленный ей из редакции. Она сможет присутствовать на приеме только с 23:15 до полуночи, но даже это — уже удача. Ее пригласили после того, как Лейси побеседовала с координатором вип-вечеринок издания, который относится ко всем мероприятиям, как к детским утренникам.

Кейт вновь оглядела номер. Большая белая кровать, бледно-розовые стены, сияющая ванна на двоих. Ей повезло. «Экзаминер» ни в жизнь не раскошелился бы на такой номер, но уже то, что здесь ее видели, а парочка знаменитостей и их агентов даже узнала, подняло ее в глазах таких людей, как Тодд. Теперь они думают, что Кейт — человек их круга, и в эти выходные она действительно с ними на равных.

— Привет, красавица, — входя и даря ей поцелуй, сказал Марко.

Она спросила, почему он так долго, и уже знала, что он не расскажет ей, что утром ходил в солярий, где не под лампами лежал, а нанес на себя слой искусственного загара. Он на два тона темнее, чем утром, а на запястье подозрительный темный подтек.

Он сказал, что во встречу, оказывается, было включено двадцатиминутное свидание с длинноногой актрисой Хизер Гром в ее трейлере на съемочной площадке сериала, в котором она играет. Кейт ощутила, как к ее щекам прилила кровь. Нечестно, что ей приходится соревноваться с другими, особенно такими красавицами, которые, кажется, на каждой новой фотографии — с новым парнем. Звезда, Трахающая Звезд. Последнее, что слышала Кейт о Хизер Гром — что ее бросил Хит Леджер и она начала встречаться с Джошем Лукасом.

— Свидание?

— Да ладно тебе, милая, не сердись. Только подумай, что стало бы с моей репутацией, пройдись я с ней по красной ковровой дорожке. С ней же невозможно строить сколько-нибудь серьезные отношения. Она была очень мила. Мне, кажется, что она собирается угомониться, — улыбнулся он. — А еще я подумал, что тебе пригодится вот что: она когда-то работала конферансье в «Холливуд-Боул»!

Он что, шутит? Нет, он не шутил. «Экзаминер» не «Инкуайрер». Кейт внимательно всмотрелась в его лицо. Он в восторге и не замечает ее ужаса.

— А ее заведующие…

— Заведующие?

— Над ее образом работает целая армия разных людей. Они организовывают ей свидания, встречи и прочее, и они же позаботились, чтобы к моему приходу она была в макияже. Она захотела со мной встретиться, потому что им понравился мой образ — имидж романтика-холостяка. Представь, она восторгалась моим телешоу. Она попробовала приготовить мой соус к салату capresel[26] Ты можешь в это поверить?

— Нет, — ответила Кейт, глядя в окно на гигантский плакат, изображающий, как Марко готовит пасту.

Знай заведующие о случае с Кристиной, подумалось ей, они бы не думали, что Марко так уж хорош.

— И на твой вопрос — да, могу.

Тим ненавидел вручение «Оскаров». Это еще хуже, чем новогодняя ночь — даже несмотря на то, что здесь теплее. К тому же это мероприятие управляется целой армией агентов и проходит в городе, где журналисты стоят на той же ступени, что и папарацци. В Нью-Йорке люди читают газеты и журналы. Они знают тех, кто их пишет. Они хотят, чтобы рядом были пишущие журналисты. В Лос-Анджелесе никто не читает ничего, кроме глянцевых журналов, «трейдов»[27] и редко — газет, если только находят там что-то про себя. Признаком высокого статуса здесь считается заставить представителей «четвертой власти» ждать, и вечер вручения «Оскаров» — великолепный тому пример.

Чарли впервые разрешил Тиму выехать из города на большое светское мероприятие, и тот быстро понял, что все происходящее далеко не так радужно, как казалось со стороны. Чарли ожидал от него по статье каждое утро — чертовски тяжелое задание, особенно если учитывать разницу во времени. А то, что нужно посетить все вечеринки, которые устраиваются накануне вручения, еще больше раздражало Тима. Вокруг все те же подлизы, тот же бродячий цирк — на «Золотом глобусе», «Оскаре», Каннском кинофестивале.

По пути из аэропорта они с Блейком увидели огромный плакат с рекламой нового кулинарного телешоу: Марко готовил пасту огромными обсыпанными мукой руками. Поверху кроваво-красными буквами шла надпись: «Присоединяйтесь к шеф-повару, которого все женщины Америки жаждут заполучить на собственную кухню!»

На фотографии Марко получился гораздо лучше, чем в реальной жизни, и Тим подумал, сколько же грима на него наложили. С каждым днем, с каждым набранным процентом уровня известности, который завоевывал Марко, шанс того, что Чарли прослышит об истории о его жене и убьет Тима за молчание, рос. История становилась все ценнее и ценнее. Если Манчини действительно женат и бросил супругу изуродованной и нищей, то можно ли его и дальше считать завидным холостяком? Захотят ли люди всей страны учиться готовить семейные обеды и романтические ужины у того, кто скрывает жену-инвалида, которая молит его оплатить хотя бы лечение тех травм, которые он же сам ей нанес? Сомнительно. Этот скелет, выпав из шкафа, может сильно пошатнуть рекламную кампанию телеканала. Старой Деве придется отработать каждую выплаченную ей копеечку.

В расположенной между спальнями Тима и Блей- ка гостиной во «Временах года» на столе стояла корзина с фруктами и бутылка шампанского. Тим встряхнул бутылку и откупорил, залив белые диваны пеной. Номер достался ему бесплатно — в этой гостинице агентство «PR» собиралось устроить вечеринку-просмотр церемонии награждения, так что Тим попросил их выделить и дополнительную комнату для Блейка, редакция которого не позволяет своим журналистам принимать подобные подарки. «Вэнити фэр» прислала тяжеленные пакеты с косметикой и кепками, которые они сразу побросали на пол. Блейк выбрал самые дорогие косметические препараты и сказал, что отвезет их Элисон.

— Менеджерше по проверке фактов?

Когда Тим пару недель назад познакомился с ней, она показалась ему скучной, однако Блейк под впечатлением — не умолкает, все говорит и говорит о ней. Скорее всего, она не даст ему трахнуть ее до четвертого свидания.

В подарочных пакетах они нашли ламинированные пропуска на парковку и пресс-карты, позволяющие им присутствовать на вечеринке «Вэнити фэр» с 23:15 до полуночи. На ужин приглашены только динозавры профессии.

— Что за хрень? — воскликнул Тим, налив каждому из них по бокалу шампанского.

Это напомнило ему, как он разгромил номер в гостинице, и он вновь заскучал по Зо.

— Мы что, Зо-гребаные-лушки?

Блейк раздвинул шторы, и в номере стало достаточно светло для того, чтобы Тим надел темные очки.

— Ты что, думаешь, что они действительно могут вышвырнуть нас?

— Никогда. Они уже не позволили нам привести с собой девушек, так что хуже сделать побоятся.

По крайней мере, туда не проберется Даниэль.

Блейк приоткрыл балконную дверь и прищурился на солнце.

— Надо представиться кинопродюсерами.

Тим вновь рассматривал глупый ламинированный пропуск. Всего сорок пять минут на проработку вечеринки, а ни ноутбук, ни диктофон пронести нельзя? И уйти надо до полуночи, когда все самое интересное только начнется? Ни хрена. Они не знают, с кем они связались. «Колонка А» может подстегнуть или уничтожить вечеринку. К исходу ночи они будут задницу ему целовать.

Кейт с Марко, даже не остановившись, чтобы представиться, прошли мимо распорядительниц приема, держащих в руках списки гостей, сели на машинку для передвижения по полю для гольфа и двинулись по извилистой, посыпанной гравием дорожке. Кейт была рада, что прислушалась к совету стилиста Марко и надела обычную одежду и босоножки на плоской подошве — ей не пришлось, как остальным, с трудом передвигаться по лужайке, увязая каблуками. По огромному заднему двору особняка медиамагната Барри Диллера были разбросаны персидские ковры и яркие подушки, на которых расположились невероятно знаменитые люди — они толковали о том, как сильно ненавидят уикенд перед вручением «Оскаров» и как они счастливы, что им не нужно идти на скучнейшую церемонию вручения наград завтра вечером.

На Барри Диллере был спортивный свитер с молнией спереди и капюшоном, синие с белым пижамные брюки и кроссовки.

— Вот это — в стиле звезды, — сказал Марко со смесью зависти и восторга.

Его стилист подобрала ему полосатую рубашку от Пола Смита и рваные джинсы известной марки. Спор о пиджаке шел все утро, и он решил взять его, но не надевать, а нести через плечо — «на всякий пожарный». На Кейт желтое легкое платье, которое, как сказал Марко, «утончает» ее, и джинсовая куртка на случай, если она замерзнет.

Все агенты знаменитостей второй величины были выряжены в костюмы, несмотря на солнце. Вчера прошел дождь, и народ вокруг шутил, что Барри достаточно богат, чтобы ежегодно арендовать для своих вечеринок солнечный свет.

К Марко постоянно подходили люди, восхищавшиеся его телешоу, и спрашивали, каково это — быть звездой. Кейт стояла рядом и не знала, что сказать, так как не была уверена, может ли она упомянуть место своей работы, которое, собственно, и помогло им пройти на эту вечеринку. Судя по тому, как он вел себя, ее могли принять и за костюмершу. С ней заговаривали только накачанные ботоксом жены кинопродюсеров — пытались обсудить «стресс» этого уикенда.

— Я провела неделю в клинике «Ви Кэр», чтобы подготовиться к уикенду награждения, — сказала одна из жен. — И voilal[28] — Она положила руки на бедра и крутнулась вокруг себя. — Десять фунтов долой.

Она наклонилась к Кейт и прошептала:

— Ничто так не действует, как прочищение желудка. Даже упражнения делать не надо!

Кейт извинилась и отправилась прогуливаться среди гостей, гадая, знакомы ли ей лица присутствующих оттого, что это она всех знает, или потому, что они действительно все знамениты. Наконец она заметила на подушках Тима и Блейка — они курили и выпивали. Она была, как никогда, счастлива видеть их, и это оказалось взаимно.

— И где твой дружок-суперзвезда? — спросил Тим.

Кейт пожала плечами и села.

— Играет в суперзвезду.

— Но ты же вроде теперь его агентша, нет? Разве не ты должна разбираться со всеми поклонниками? — спросил Блейк, поглядывая на Марко, который стоял рядом со Старой Девой (босой, с парой полосатых сандалий в руках) в компании двух мужчин в костюмах и смеялся, откинув голову. С ними рядом вертелся Тодд Слэттери.

Кейт бросила в Блейка подушкой и засмеялась. И только она задумалась, не стал ли Марко настолько знаменит, чтобы перестать появляться с ней на людях, как он поглядел прямо на нее, подмигнул и поднял большой палец. Сейчас, мол, подойдет. Она улыбнулась.

— А вы, ребята, разве не на работе? — спросила она.

— Слишком много всего происходит, — ответил Тим. — Я чувствую себя ребенком в цирке уродов.

Официант предложил им поднос с четырьмя видами десертов, разложенными в маленькие вазочки. Тим взял всех по одному и поставил их на газон.

— У меня ощущение, словно я снимаюсь в фильме о вечеринке накануне вручения «Оскаров», — сказал Блейк, одетый в свою обычную униформу. Кейт была только рада такому постоянству.

Мимо, в сопровождении Холли Мэй, на которой была коротенькая клетчатая юбка — хит прошедшего сезона, прошествовал Джек Николсон.

— Я слышал, что ее сиськи накачаны жиром, взятым из ее задницы, и что операцию делали в Бразилии, — заметил Блейк.

Тим кивнул.

— Все так делают.

Легион подглядывающих за знаменитостями журналистов рассыпался по подушкам. Эти люди впервые за несколько месяцев подставили лица солнцу и замечтались о том, что сейчас с неба посыплются готовые статьи. Однако манна небесная не спешила снизойти на их головы. К друзьям подбежала всего-то Бутылочная Блондинка, которая как-то несколько месяцев назад пригласила Кейт на обувную вечеринку в «Диор», и принялась жаловаться Тиму на статью Робин о том, что она (Бутылочная Блондинка) была поймана на том, что нюхала в туалете кокаин с некоей старлеткой во время вечеринки в честь вручения "Золотого глобуса".

— Во-первых, — заявила страдалица, стараясь не дать своим острым каблукам завязнуть в траве, — я никогда не пробовала кокаина. Во-вторых, я не потерпела поражения и продолжаю дружить с той актрисой. И, в-третьих, — произнесла она, еще громче, — я даже не была на «Золотом глобусе».

Тим напомнил ей, что на вечеринку в честь вручения «Золотого глобуса» она ходила с Чарли. Блейк и Кейт уставились на газон, чтобы только не рассмеяться. Легкое замешательство и упрямство в одно мгновение пробежали по лицу Бутылочной Блондинки. Она сделала вид, что заметила кого-то знакомого, помахала рукой в пустоту, быстренько извинилась и, пошатываясь, удалилась в сторону столов.

Во втором доме на участке Диллера, в очереди в туалет, Блейк оказался рядом с отцом Зо. По крайней мере, Тима здесь нет, подумал он. Джек Миллер в данную минуту тоже на работе. Такие мероприятия и есть его работа. Он не из этого мира, однако, настолько богат, что ему плевать на то, что подумают окружающие.

— Я слыхал, что твой дружок и моя дочь расстались, — сказал Джек, покачиваясь с носков на пятки.

На нем льняной костюм цвета хаки и белая рубашка. Он вписался в вечеринку идеально, как в любую компанию на Восточном побережье — хамелеон от культуры.

— У вас хорошие источники информации, — ответил Блейк, которому хотелось поскорее сменить тему разговора.

Он молился, чтобы Тиму не приспичило в туалет.

Джек, кажется, намек понял. Он слишком умен, чтобы размениваться на мелочи.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты уже переболел Распутным Ресторатором, — произнес он, выпрямившись и скрестив на груди руки.

Блейку показалось странным, что Джек использовал кличку Марко, придуманную «Колонкой А».

— А я думал, это вы им восторгаетесь, — ответил Блейк. — Ведь это вы заимели себе сверхпопулярную телепрограмму.

Джек вздохнул.

— Так действительно могло показаться, да?

Инстинкты Блейка сразу обострились, как всегда бывало перед тем, как он улавливал очередную хорошую тему для статьи, пусть даже эта история о близких людях, а потому навсегда останется в его личном архиве. Джек вздохнул еще раз и привалился к белой стене.

— Всего, что я скажу, ты от меня не слышал. — Он дождался кивка Блейка и продолжил: — Весной в программе произойдет ряд изменений.

Блейк услышал звук туалетного смыва за дверью, но надеялся, что туалет еще некоторое время будет занят и у Джека будет время развить тему.

— Почему?

— Еще раз, Блейк, — ты это не от меня услышал, — повторил Джек, раскачиваясь вперед-назад. Прежде чем Блейк успел что-либо сказать, Джек потряс головой: —Ты у нас журналист светской хроники, так скажи же мне, что происходит.

Из туалета вышел Голливудский Принц, и Джек вошел внутрь. Блейк порадовался, что Робин обошла его с историей о том, что детки актера покупали в Гарлеме наркоту, — на него никто не наорет прилюдно. Голливудский Принц лишь улыбнулся Блейку и сказал: «РАД ВАС ВИДЕТЬ», ЧТО ВСЕГДА СРАБАТЫВАЕТ, ТАК КАК ПРИДАЕТ ДРУГИМ ОЩУЩЕНИЕ, СЛОВНО ЗВЕЗДА УЖЕ С НИМИ ВСТРЕЧАЛАСЬ.

Попав, наконец, в туалет, Блейк позвонил отцу и рассказал, что в следующем месяце программу закроют. Он словно шпион, передающий ценные сведения. Джек Миллер не знал, что отец Блейка, Стивен, собирался вложить деньги в сеть «Побережье», и, передав информацию, Блейк ощутил эйфорию, похожую на эффект от дорожки кокса, которую он бы нюхнул, будь у него хоть грамм. В его распоряжении — только пара таблеток судафеда, которые он и проглотил, чтобы облегчить нос от последствий вчерашней вечеринки.

— Не ввязывайся в эту сделку, — сказал он отцу. — Поверь, не ввязывайся.

Направившись обратно к Тиму и Кейт, Блейк услышал голос Марко, доносившийся из-за угла; все, что там происходило, не видно с лужайки, где проходит прием. Марко смеялся, а женщина — понятное дело, это была не Кейт — хихикала. Блейк прижался к стене и заглянул за угол.

В глаза бросилась клетчатая юбка, потом — белая льняная рубашка Марко. Чтобы не разглядеть что- либо похуже, Блейк предпочел быстро удалиться. Даже то, что он увидел, уже слишком. Такое не задержится, Кейт скоро обо всем узнает сама. Ей точно не нужно, чтобы Блейк выступил в роли дознавателя, и чтобы оказалось, что она последняя, кто узнал. Оттого все они и работают в этой индустрии. Все они жаждут быть первыми, как минимум, одними из первых, кому суждено узнать нечто, что пытались скрыть. Только что подсмотренному Блейк не был рад — такой эксклюзив ему не нужен.

* * *

В день вручения «Оскаров» после обеда по пути в Беверли-Хиллс, где Марко должен был готовить обед для главы агентства по работе с талантами, он довез Кейт и ее золотое платье до «Времен года». Марко собрался подать на стол утку в вишневом соусе, и Кейт почти ощутила на языке сладость соуса и вкус нежного мяса, которое со вчерашнего дня румянилось в духовках. Теперь она знала тайну приготовления вкусной утки — следует дать жиру впитаться в мясо. Утку сложно пережарить. Терпение и простота в Лос-Анджелесе кажутся смешными принципами, однако Марко не отказался от них.

Он сказал, что постарается встретиться с ней на вечеринке «Вэнити фэр», если успеет устроить свои дела так, чтобы попасть на мероприятие в тот момент, когда туда приглашена она.

— Попробую быстренько с десертами разделаться, — сказал он. — Здесь все равно никто не ест сладости.

Кейт поднялась в номер к ребятам, чтобы оставить платье и пригласить приятелей на вечеринку-трансляцию церемонии награждения, спонсором которого выступил «Мерседес». Они должны были появиться там, хорошо вести себя среди агентов и написать статью хотя бы с перечислением тех, кто появился на мероприятии, — хотя все персонажи, достойные упоминания, будут на более престижном просмотре. На вечеринке будут бесплатно делать прически и макияж — далеко не так круто, как памятная раздача обуви в «Диоре». На всех мероприятиях в уикенд перед «Оскаром» присутствуют стилисты, предлагающие свои услуги бесплатно, что очень кстати — Кейт надо замаскировать прыщик на носу. Более того, если Марко придет вовремя на прием «Вэнити фэр» и они попадут на снимок как пара, ей просто жизненно необходимо выглядеть идеально.

В комнате, где делали макияж, Кейт не узнала ни одного человека, однако остальные посетители были друг с другом знакомы. Несмотря на то что с начала отношений с Марко, четыре месяца назад, она сбросила десять фунтов, рядом с худыми, загорелыми и ухоженными женщинами в костюмах «Джуси джамп» она чувствовала себя толстой и рыхлой. По крайней мере, у нее есть работа. Работа — прекрасное оправдание. Оно позволяет Кейт высоко держать голову в толпе этих домашних животных.

Кейт не слушала голоса дикторов трансляции. Большую часть вечеринки она провела в компании опоздавших на час Тима и Блейка, одетых в помятые смокинги, за выпивкой и едой. Позднее, по пути на прием «Вэнити фэр», Тим позвонил Чарли, чтобы тот прочел ему список победителей — это нужно для интервью со звездами. Все казалось перепутанным — трансляция награждения идет в прямом эфире, так что церемония по времени Лос-Анджелеса закончится в семь вечера. Кейт записала номинантов и победителей и почувствовала радость оттого, что сегодня вечером трудиться будет не одна.

У входа в ресторан «Мортонс» стояла толпа папарацци, поделенная надвое ковровой дорожкой; они перегибались через вельветовые канаты — словно спрут о тысяче ног на дне морском. Вспышки сверкали так часто, что казалось, будто на улице утро.

Легион девочек со списками гостей в руках подхватил друзей и повел их к главному входу. Они, как оказалось, вовсе не были такими мощными магнитами, притягивающими фотокамеры. Проходя вдоль толпы, Кейт ощущала тепло вспышек и слышала редкие «щелк, щелк, щелк» от фотографов, которые не разбирали, насколько знамениты прибывающие гости. А может, папарацци надеются на то, что кто-то из них ввяжется в скандал, и тогда их фотографии обретут, наконец, ценность.

На эту вечеринку Кейт хотела попасть еще на первом курсе университета — в тот день, как впервые прочла журнал «Вэнити фэр», на который была подписана Зо. Не раз Кейт представляла, как идет по ковровой дорожке, ее окружают звезды со статуэтками в руках… Может быть, она встретит симпатичного кинопродюсера и проживет с ним всю жизнь, долгую и счастливую, где-нибудь в Малибу, в доме на краю мыса с видом на океан. Никогда бы она не подумала, что появится на этой дорожке в роли наемного работника или, как поэтично заметил Тим, «словно мы — трио карликов-калек, нанятых жонглерами в цирк».

На пути к входу в ресторан Кейт, зажатая между Тимом и Блейком, почувствовала, как нечто, похожее на маленький камешек, прокатилось по ее волосам, золотому платью и со стуком упало на землю. Она схватилась за ожерелье, и действительно, один из бриллиантов выпал. Не стоило занимать у Бетани ювелирные украшения — она предложила из вежливости, хотя в действительности хотела, чтобы Блейк на вечеринке вспоминал о ней.

Миссия выполнена. Блейк с хлопком прикрыл ладонью рот и в ужасе ахнул.

— Бетани тебя убьет, — он рухнул на колени и открыл охоту на бежавший бриллиант.

— Да ладно, ты же можешь позволить себе потратить пару тысяч долларов на ремонт, разве нет? — спросил, смеясь, Тим.

Кейт было не смешно — она присоединилась к поискам камешка на ковре, отдергивая руки всякий раз, как проходившие мимо них дамы норовили наступить ей на пальцы острыми каблуками.

— В яблочко! — воскликнул Тим, подняв маленький сияющий камень.

Кейт крепко обняла его и спрятала камень и ожерелье в сумочку. Лучше бы она и не пыталась смешаться сегодня с толпой. Никто ведь и не знает, как она выглядит и что для нее праздником является уже то, что ее пригласили на вечеринку на сорок пять минут. Журналисты из «Инстайл» точно не спросят о том, кто ее модельер.

Когда они добрались до дверей, главная списочная девочка строго предупредила их:

— Увижу одного из вас с блокнотом или диктофоном, выгоню всех.

Кейт показалось, что их пригласили, чтобы они осознали собственную ничтожность, и запаниковала в страхе, что не найдет сегодня ни одного повода для статьи. Ей надо выпускать колонку, так что, пока ребята заказывали у бара выпивку, она прошлась среди гостей, старалась подслушать разговоры. Как притвориться, что не работаешь, когда никого вокруг не знаешь? Это пострашнее, чем выпускной вечер. На нем у нее хотя бы парень был.

Кейт улыбнулась Шону Пенну, сказала Рене Зельвегер, что та выглядит великолепно. Что еще можно сказать? Друзей здесь не заведешь. Стало трудно дышать. Как ей хотелось бы, чтобы тут оказались нью-Йоркские тусовщики — Шэгги, Баронесса или даже парень в кепке «Метс» который изобрел боулинг для лилипутов, — так она почувствовала бы свое превосходство.

Она заметила Еву и Пола Питерсонов, стоявших в толпе, — похоже, с другими журналистами из «Вэнити фэр». Никто из них не был особенно разодет — они, кажется, в своей повседневной одежде, хотя могли бы взять напрокат у модельеров любой наряд. Кейт ощутила себя маленькой девочкой, вырядившейся в платье из маминого шкафа, обувшей ее туфли на высоком каблуке и намазюкавшейся ее косметикой. Все журналисты «Вэнити фэр» оделись в соответствии с собственным социальным статусом, что, подумала Кейт, очень мудро. Вот бы знать это пару часов назад. Ева помахала ей рукой, и она подошла, гадая, надеется ли все еще Ева, что Пол оставит жену, или просто пользуется своей в него влюбленностью как оправданием собственной холостяцкой жизни.

— Не теряй времени, болтая с нами! — сказала Ева, которая была приглашена на торжественный ужин и располагала уймой времени для работы.

Она поблагодарила Кейт за помощь в составлении досье на всех шеф-поваров города и сказала, что, в конце концов, эту статью зарубили.

— Мы не уверены, что шеф-повара — такие уж знаменитости, — произнесла Ева, не задав Кейт вопрос о Кристине, чем заставила ее сомневаться в собственном профессионализме.

Однако это могла быть и уловка. Кейт задумалась — догадалась ли Ева, что Марко женат, и если да, то станет ли использовать эту информацию против нее. Интересно, Ева собиралась упомянуть в статье, что она, Кейт, встречается с Марко?

— Остерегайся метеоритного дождя, как говорится, — добавил Пол, который выглядел отдохнувшим, загорелым и здоровым.

Уход из мира слухов пошел ему на пользу. Его глаза засияли и даже, как кажется Кейт, стали больше. Она сказала ему, что он выглядит великолепно, и он вернул комплимент.

— Я еле тебя узнал, — сказал он, улыбнувшись и положив руку ей на плечо. — Словно ты побывала на одной из тех телепрограмм, где полностью преображают имидж участника.

Это единственный человек из мира слухов, чью карьеру Кейт хотелось бы повторить. У него любящая семья, высокооплачиваемая работа в серьезном журнале, где он может проводить собственные журналистские расследования. Однако он не выпустил еще ни одной статьи, на что Лейси заметила, что Пол «проваливается, поднимаясь».

Наверное, Лейси просто горько оттого, что Пол получил значительное повышение в зарплате и статусе. Открытым остается вопрос — что хорошего этот рынок может дать Кейт? Какой вариант карьеры на ниве светских сплетен — наилучший? И так ли он хорош?

Ева кивнула, согласившись с Полом, ее огромные серебряные серьги качнулись вперед-назад, словно гипнотизируя окружающих. Ну почему никто не скажет ей, что эти серьги ужасны?

— Надо написать о телевидении: как встречаться с новоявленной звездой и одеваться соответственно.

Ева наклонилась ближе.

— Главное, позаботься о путях отступления. Поднявшись, можно стремительно рухнуть вниз.

Кейт задохнулась.

Она попыталась отвлечься, оглянувшись на вечеринку. Такое ощущение, словно у всех на лбу нарисованы часы, напоминающие, что тратить время только на одного гостя — пустое. Прием проходит в двух залах, по стенам развешаны телевизоры, по которым идет трансляция появления на красной ковровой дорожке гостей — так, на случай, если кто-то надеется встретить кого-либо более знаменитого, чем уже присутствующие. Только что прибыла экс-мисс Пухлая Красотка — бледная и костлявая.

— И, милочка, если не выгорит, у тебя останется твой великолепный образ, — продолжила Ева, проведя рукой по своим серебряным волосам. — В твоем возрасте идеальная форма достигается с трудом, но живет дольше бойфрендов.

Чтобы глотнуть побольше воздуха, Кейт притворилась, что закашлялась.

— Это Николь Кидман там?

Как ей хотелось, чтобы рядом был Марко! Он бы точно знал, что надо делать, с кем поговорить, что сказать. Работа на подобном мероприятии была бы не такой страшной, если бы кто-то близкий был рядом. Знаменитости ходят парами не ради прессы, а чтобы выжить.

— Эй, Люис Лейн, — услышала она за спиной.

Дилан Фрай — закатившаяся звезда телесериала, с которым она встретилась в ночь, когда разгромила столик в «Лаше», одет в черный костюм и белую рубашку, на шее тонкий черный галстук.

— Нужна компания?

Ему тоже не позволили привести с собой пару, и Кейт задумалась: не одного ли они процента знаменитости, пусть раньше он и был звездой? Может, со временем процент понижается. Дилан ввел ее в толпу гостей, представляя некоторым продюсерам и агентам, людям, которые тоже чувствовали себя здесь не в своей тарелке, хотя те, с кем они пришли, в восторге от того, что находятся в одном зале с настоящими звездами. «Вечеринки похожи на загородные пикники, — подумала Кейт. — На фотографиях все выглядит гораздо лучше, чем было на самом деле».

Пока она, скрывшись в туалете, делала заметки, Дилан терпеливо ждал, а потом они пошли на новый круг. Она переборола желание попросить его дать ей именной автограф, чтобы после похвастать перед своими бывшими одноклассниками. Чтобы они подумали, будто она была на церемонии вручения «Оскаров» с Диланом. На нее накатило разочарование, реальность оказалась слишком далека от мечты.

В зале никто не горел желанием с ними разговаривать. Кейт увидела, как начальница девочек со списками изгнала из зала Тима за попытку взять интервью у Голливудского Принца о том, что он поделывал с тех пор, как выписался из реабилитационной клиники. Блейка нигде не было видно. Она посмотрела на часы. Почти полночь. «Пора искать ребят», — сказала она Дилану. Ей не хотелось быть выгнанной, особенно на глазах у Марко, если он появится.

Блейк уговорил начальницу девочек со списками, с которой несколько лет назад переспал после одной вечеринки в Хэмптонсе, дать ему еще пятнадцать минут на сбор цитат.

— Я слышала, что ты расстался с Бетани, — сказала она, улыбнувшись.

Не знай Блейк, что эту дамочку выгнали из квартиры летом за то, что она украла у соседки деньги, чтобы выплатить долг в «Барнис», он дал бы ей еще один шанс. Ну, и не будь на горизонте Элисон Уайт, конечно. Может, если он, вернувшись, скажет Элисон, что не может не думать о ней, она согласится поужинать с ним. Ему хотелось пойти на поводу у своих чувств, поступать, как велит сердце, он чувствовал, что это правильно — вести себя не так, как должен, а так, как хочешь.

— Когда вернемся на наше побережье, я тебе позвоню! — бросил он девице и ввинтился в толпу.

Блейк делал круг по залу, когда его заметил агент из Нью-Йорка, с которым он встречался на одной из скучных вечеринок приятеля Бетани. Агент предложил Блейку переработать статью о мертвом теле в резиденции наследника банковской империи в Палм- Бич, которая вышла пару недель назад, в книгу. Блейк уже пытался оформить материал в полноценную статью для «Манхэттен мэгэзин», однако редактор сказал, что ему надо уделять внимание своей колонке, за что мгновенно уцепился отец, давивший на Блейка советами продать статью в другие издания, словно для этого у него море свободного времени.

— Мы продадим книгу минимум за пол-лимона любой студии, — сказал агент, хлопнув Блейка по плечу.

Блейк не очень хорошо знал этого (да и любого другого) агента, так что подозревал, что это слышат все писатели без разбору. Но все равно, шанс обставить отца, который старался протащить этот материал своими силами и связями, упускать нельзя. И, если подумать, это первый случай, когда Блейк может заработать сам, без помощи отца. Он словно воспарил над толпой, и ощущение ему понравилось.

Может, именно этим Блейку и надо заняться. Уйти с рынка слухов. Полиция Палм-Бич все еще не расследовала причину, по которой тело попало в кладовую. Об этом проболтался один из старых друзей отца — его сосед, стареющий светский лев, который клялся, что это было вовсе не самоубийство.

Блейк положил визитку агента в карман смокинга (надо бы не забыть вытащить ее перед отправкой костюма в химчистку) и сказал, что на следующей неделе надо пообедать и обговорить это дело подробнее. Вдруг ему удастся написать книгу, по которой снимут кино, а фильму дадут «Оскара», и Блейк сможет вновь побывать на этой вечеринке, но уже желанным гостем, чувствуя себя в своей тарелке. Может, его пригласят даже на торжественный ужин, предоставят возможность привести с собой девушку.

У двери разразилась небольшая буря. В облегающем темно-зеленом платье прибыла Холли Мэй. Блейк поглядел на часы и понял, что злится, хотя злость быстро уступила место печали. Прекрасный Принц в одно мгновение превратился в ничтожество.

Кейт стала побаиваться, что швы ее золотого платья разойдутся из-за множества закусок, которые она съела на приеме «Вэнити фэр», но не стала раздеваться, вернувшись в гостиничный номер. Впечатления дня поистерлись, номер теперь казался не таким роскошным. Косметику она тоже смывать не стала. Ей хотелось бы, чтобы Марко увидел ее во всей красе.

Она накинула на плечи белое прокрывало, которое сняла с постели. В Калифорнии холоднее, чем ей казалось.

Даже если бы Блейк не рассказал ей, она бы все равно узнала. Почти все каналы передавали трансляцию прохода по красной ковровой дорожке вечеринки «Вэнити фэр», и Кейт видела, как Марко дважды прошествовал под руку с Холли Мэй — уж он позаботился, чтобы семья и друзья, которым Кейт хвастала, что будет здесь с ним, не пропустили этого зрелища. Холли Мэй в темно-зеленом платье, в котором Кейт опознала руку Марка Джейкобса, о котором она писала осенью. Это платье из его весенней коллекции. Кейт пощупала свое золотое платье, мода на которое прошла значительно раньше, чем семь часов назад, когда оно еще казалось ей таким элегантным.

Как всегда, огорчаясь, Кейт маниакально убеждала себя, что, если будет знать о проблеме больше, то ей станет легче. Информация — это контроль, а контроль — это покой. Она выключила телевизор и принялась за поиск в Интернете, словно одержимая выискивая на «Гугле» все о Холли Мэй — вычитывала параметры ее тела, узнала, что та ежедневно пробегает шесть миль, посмотрела, как та демонстрирует, в какие асаны йоги способна завернуться. Сама Кейт считала, что йога — не соревновательный вид спорта.

Холли Мэй — ярая поборница диеты «Зона»[29]; прочтя об этом, Кейт почувствовала себя лучше. Холли Мэй не училась в университете. Самодовольство Кейт росло. Холли Мэй заключила многомиллионный контракт с ведущим производителем косметики и приобрела за два миллиона долларов квартиру. Самодовольство преобразилось в злобу. Пора выходить из Интернета.

В висящем на стене зеркале Кейт уловила собственное отражение. «Хватит», — подумала она. Она узнала все, что хотела. Она встречалась со знаменитостью и была приглашена на вечеринку «Вэнити фэр» потому, что она та, кто она есть. Но веселья должно бы быть побольше. Она подошла к зеркалу так близко, что оно затуманилось от ее дыхания, скрывая нижнюю часть лица. Она как будто исчезала. В зеркале она прочла дату срока годности, отпечатанную на собственном лбу, — и это был сегодняшний день.

Теперь, когда она не может продвинуть Марко больше, чем уже сделала, она стала ненужной — не такой нужной, как Холли Мэй. Кейт бросила взгляд на телефон. Знай она номер телефона Кристины, она позвонила бы ей и извинилась, хотя и не подозревала, который в Швейцарии сейчас час и живет ли Кристина там до сих пор. Ей даже захотелось встретиться с ней, разглядеть урон, который Марко нанес тому, кто не ушел с пути вовремя.

Она вернулась к компьютеру и начала выискивать на «Гугле» всевозможную информацию о Кристине Манчини, но напоролась на абсолютную пустоту. Хорошо бы знать ее девичью фамилию. Пора остановиться. Отступить. Лечь в постель. Выбрать на кабельном канале фильм по вкусу. Заказать ужин в номер, пусть она и не голодна.

И все же любопытство мучило ее, словно пытка. Может, Тиму звонила Кристина? Если нет, то что за дама с иностранным акцентом попыталась выгрести все скелеты из шкафа Марко? И зачем, собственно, она, Кейт, взялась прятать их? В строке поиска она набрала «Италия + Марко Манчини 4- семья». Нашла старый школьный снимок Марко и девочки с косами по имени Мария Манчини, и Кейт сразу вспомнила о разговоре несколько месяцев назад.

«Мы с сестрой сильно поссорились из-за одного принятого мною решения, которое она не одобрила. Это долгая история, и я не хотел бы вдаваться в нее сейчас».

В «Колонку А» звонила его сестра. Теперь Кейт была в этом уверена.

Она начала искать информацию о новом для нее персонаже — Марии Манчини, но не нашла ничего. Наверное, сестра Марко замужем. Смена девичьей фамилии стирает огромную часть жизни — к лучшему это или к худшему, неизвестно. Если бы Кейт удалось ее разыскать, она задала бы ей кучу вопросов. Главным стал бы — сожалел ли Марко о том, что бросил Кристину? Признал он хотя бы раз в жизни, что поступил неправильно? Всегда ли он оправдывался своими амбициями? Поможет ли он, если, не дай бог, когда-либо помощь потребуется ей?

Она улеглась в прохладную белую постель и словно утонула. Решила полежать и успокоиться. Через несколько часов откроется нью-йоркская библиотека. Может, там, а может, в посольстве ей кто-нибудь поможет.

3:39 ночи. Прошло уже два часа, как Марко прислал ей смс-сообщение о том, что закончил работать и выехал на ежегодную вечеринку некоего агента, куда журналистов никогда не пускали. Тим рассказывал, что на этой вечеринке полно полуголых подстилок, купающихся в открытом бассейне, и гиперзвезд, нанюхавшихся кокаину.

Ей надо позвонить кому-нибудь, кому-нибудь, кроме Марко. Ей необходимо услышать голос, который подтвердит ей все уже услышанное.

— Алло? — спросил хриплый голос Ника, и она сразу представила, как в его окно пробивается первый утренний свет. — Ты в порядке?

— Нет, — проглотила она рыдание. — Меня занесло.

Он прокашлялся.

— Я знаю, — медленно произнес он. — Но это не только твоя вина.

Теперь она плакала не таясь. И что хорошего будет, если она отыщет Марию? Никакая информация не облегчит ее страданий.

— Я должна была это предвидеть. Я должна была знать наперед, что он так меня кинет.

— Кейт, хочешь, скажу нечто, что действительно тяжело переварить?

— Тяжелее, чем Марко и Холли Мэй на красной ковровой дорожке?

Ник вздохнул — печать с его уст пала, наконец.

— Ты вообще думала о том, что в данном случае жертва не ты? Может, если все хорошенько обдумаешь, то поймешь, что это была просто твоя ошибка. Что однажды тебе не захочется, чтобы кто-либо из твоих знакомых помнил, что ты встречалась с этим человеком, а он будет продолжать просить тебя о помощи всякий раз, когда ему нужно будет уничтожить кого-либо в печати.

Кейт кивнула, хотя Ник ее видеть и не мог.

— Я чувствую себя такой глупой.

— Так и должно быть, — рассмеялся он, а Кейт улыбнулась в ответ. — Ты совершила крайне глупые поступки. Спутала карьеру и любовные шашни.

Она опустила голову на мягкую прохладную подушку. Истина слов Ника проникала сквозь поры ее кожи, жгла, словно йод на ранке. Она-то все время думала, что это она делает Марко одолжение тем, что выполняет за него всю грязную работу — прячет его тайны, укрывает от неприятностей. Все это время она думала, что он будет благодарен за все то, что она для него делает, что это поможет им обоим. Но попытка скрыть правду не заживила старые раны, наоборот — воспалила их. Правда ушла из отношений, усложнила их. Кейт совершила большую ошибку, и винить в этом могла только себя.

— Я просто хочу вернуться домой.

— Скажи мне, когда, и я буду ждать тебя в готовности перечислить тебе все глупости, которые ты совершила.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Когда на рассвете вернулся Марко — размытый силуэт в слабом свете, пахнущий шампанским, хлором воды из бассейна и душком вины, Кейт проснулась. Ее макияж размазался по всей подушке. Вот и все — не удалось показаться Марко во всем блеске вечеринки в честь «Оскара».

— Я знаю, что ты был с Холли Мэй, — тихо произнесла она, когда он, оставшись только в синих семейных трусах, вешал в шкаф свой смокинг.

— Красавица, это моя работа, — ответил он, сев на постель и убрав волосы с ее лица. На нем все еще были надеты черные носки. — Странно, что это надо тебе объяснять.

— Блейк видел тебя с Холли Мэй на вечеринке после полуночи, когда ты был уверен, что меня там уже не будет.

Чем признаться в своей ошибке, ей было легче и спокойнее обсудить все происходящее.

— Я все еще работал, — сказал он, прикусив губу.

— Ты шеф-повар. Твоя работа — готовить ужины.

Он встал с постели, и Кейт с радостью заметила, что в трусах и черных носках он выглядит глупо. Если бы он был неотразим, она не смогла бы говорить.

— Если мы хотим продолжать встречаться, нам надо научиться доверять друг другу. Ты лучше других должна понимать, как важно освещение в прессе, что нужно нарабатывать связи.

Кейт мутило — это было, похоже, на то, как она чувствовала себя после первого шикарного обеда в «Побережье». Она подошла к раковине в ванной, небрежно смыла косметику, вытершись, превратила белое махровое полотенце в бежевое с черным и бросила его на пол. Платье она решила не снимать. Уж коли взяла напрокат, то надо доносить его до конца. Она не сказала Марко, что Ник организовал ей номер в отеле Пьера, расположенном всего в нескольких кварталах отсюда.

— Мне нужно больше, чем простое понимание, — сказала она, потому что поняла, что не может больше конкурировать с Холли Мэй — или волноваться оттого, что надо прятать историю о Кристине. Поняла, что так будет лучше ей же самой и, может, в какой-то степени и Марко. Кейт научится запирать свое сердце на замок, но забыть все, что произошло, ей не хотелось бы.

Она чуть было не закончила разговор на этой ноте. Чуть не оставила его в мыслях о Холли Мэй и стремлениях к чему-то большему. В уверенности, что ради собственных амбиций и стремлений можно предавать любимых. Но она увидела в зеркале свое отражение. Оно больше не затуманено, прятаться больше незачем.

— Мне не нравится тот, в кого ты превратился, — произнесла она.

— О чем ты? Я не изменился ни на йоту.

Может, в этом и проблема. Может, изменилась она.

— Твои грехи тебя догонят, — сказала она, на что его глаза похолодели и ожесточились.

— Только не начинай снова разговор о Кристине.

Он опустил жалюзи, и в комнате стало абсолютно темно, однако никогда еще Кейт не видела Марко более отчетливо.

— Ладно тебе, Кейт, давай отдохнем. Утро вечера мудренее.

— Уже утро, и уже ясно, что ты обязан дать Кристине деньги, в которых она так нуждается.

Он покачал головой и сел обратно на кровать.

— Какое отношение имеет произошедшее черт знает когда к нашей сегодняшней жизни?

Она молча разглядывала его, думая, может ли он сказать хоть что-то, что облегчит ситуацию, станет ли через несколько месяцев думать, что их отношения тоже — часть черт знает какого прошлого.

— Кейт, моя жизнь с Кристиной была очень давно. И никакого отношения не имеет к сегодняшнему дню, а сегодня я в тебе нуждаюсь, — сказал он, смягчившись. — Ты мой лучший друг и агент!

Она включила бра.

— Я не нанималась к тебе в агенты. И все твое прошлое имеет непосредственное отношение ко мне, к нам, к сегодняшнему дню.

Марко встал и скрестил руки на груди.

— Ой, извините меня, может я не прав. Разве тебе не нравилось продвигать меня? — Он махнул рукой, указав на номер. — Эта комната. Это платье. Ты что, думала, что получила все это благодаря тому, что ты репортерша колонки слухов?

Кейт начала собирать свои вещи, подавив желание прихватить бесплатные дорогущие туалетные принадлежности в ванной.

— До тебя так и не дошло, да? — заорал он. — Ты нуждаешься во мне тоже. Без меня ты просто репортерша колонки слухов.

Она закрыла уши ладонями. Ей хотелось, чтобы он прекратил повторять эти слова. Эти три слова завязались в тугой узел в ее животе и причиняли почти физическую боль.

Марко хотелось скандала, он был уверен в своей победе в словесной перепалке. Кейт сильна, только когда прячется за компьютером или печатным листом. Происходящее здесь и сейчас пугало ее.

— Ты можешь жить только с тем, кого можешь контролировать, — продолжал он, а она подумала, что же произойдет с его имиджем без ее контроля. — А меня контролировать не сможет никто. Даже ты, Кейт.

Кейт покачала головой и проглотила слезы. Она попрощалась таким ровным тихим голосом, что сама удивилась. Когда она выходила из номера, он повернулся к ней спиной, глядя в окно — на себя. «Шеф- повар, которого все женщины Америки хотели бы иметь на своей кухне».

Вот пусть и забирают. Ей нужен кто-то, кто будет принадлежать только ей.