Подкидыш для бизнес-леди (СИ)

Глава 24

Пожелав мне спокойной ночи, Элина отключилась. Вот только о каком спокойствии могла идти речь?

Беспокойство о Стасе все усиливалось. Я несколько раз подходила к двери, где спали Софья и Артемка. С трудом сдерживалась, чтобы не разбудить няню и выяснить, не звонил ли ей Соболев. Но если я не сделала это с вечера, то ночью тем более не посмела.

Организовала себе, что ни говори, бессонную ночку.

Неугомонное воображение рисовало мне картины одна круче другой. То я видела аварию, в результате которой погиб Стас. То, погрузившись в поверхностный сон, слышала его голос. Соболев звал меня на помощь. Я мчалась к нему на машине. Но, доехав к месту происшествия, видела Юльку в объятиях Соболева.

Он стоял ко мне спиной, а она, выглядывая из-за его плеча, нагло смотрела мне в лицо и коварно усмехалась.

Я резко разворачиваю машину. Однако, проехав сотню метров натыкаюсь на глухую стену. И не просто стену, а нечто вроде западни, из которой невозможно было выбраться ни вперед, ни назад.

Просыпаюсь в холодном поту. Сажусь в постели и уже боюсь сомкнуть глаза в страхе перед новыми ужасными видениями. Приснится же такое.

Понимаю, что уснуть больше не смогу. Бреду на кухню. Надеюсь, что сработает моя привычка. Если я проснулась среди ночи и не могу уснуть, надо встать и выпить чаю с бутербродом или какой-нибудь вкусняшкой. Странно, но это мне помогает.

Кто-то пьет чай или кофе, чтоб взбодриться, а я — чтобы уснуть.

Только сегодня не тот случай.

Пытаюсь разгадать сон. Но еще больше запутываюсь. Ясновидящая из меня никакая.

Нет уж, лучше я, наконец-то, как и обещала себе, попробую разобраться в своем отношении к Мамаеву. Не стоит откладывать.

То, что он сегодня послушался меня и оставил на время в покое, не значит, что я избавилась от него навсегда. Понять его отношение ко мне не представляет сложностей. В нем разгорелись страсти.

А вот что происходит со мной? Получается, я как собака на сене. И не подпускаю его близко, но и не гоню.

И что значит мое утреннее помешательство? Ведь мне были приятны его объятия. И поцелуи. Я ведь отвечала на них. Не стоит обманывать себя. Мне были приятны его прикосновения к моим губам.

Оказывается, Тарас при всей своей грозной внешности, очень нежный и ласковый. Еще, как говорит мама, надежный.

Вот только не буду сейчас о маме.

Хочу сама понять, насколько мне приятен этот человек, вызвавший вначале только негатив. Получается, что первое впечатление ошибочно. И в этом я убедилась, когда мы ужинали вдвоем в ресторане.

А уж утреннее помутнение разума не оставляет и тени сомнения в том, что Мамаев начинает мне нравиться.

Хотя… Стоя у окна спиной к нему, я ведь плакала не о нем. Слезы — боль из-за предательства Соболева.

Все это смешалось тогда. Поэтому мне и сейчас сложно разграничить, когда я думала и говорила о Соболеве, а когда уже млела в объятиях Мамаева.

Какая же я гадкая!

Но кто сказал, что я должна хранить верность Стасу? И даже не ему, а памяти о нашем прошлом? К тому же, разве у меня не было отношений после Стаса? Были. Только я почему-то не придавала им такого значения, как утренним чувствам к Тарасу.

Неужели это нечто большее, чем обычные отношения?

И ведь ни с кем не посоветуешься. Элина? Нет. Исключено. Мама? Тем более!

Вот и влипла ты, Миланочка. Заботишься о ребенке Соболевых. Переживаешь за Соболева. А млеешь от объятий и поцелуев Мамаева…

Бесконечную цепь сомнений и самобичевания прервал едва слышный шум шагов из комнаты Темушки.

Софья? Больше некому.

Слышу, как она спускается по лестнице. Набрасываю халат и следую за ней.

— Простите, я разбудила Вас. Очень пить хочется.

— Не беспокойтесь. Я даже рада, что Вы проснулись. Сама не решилась побеспокоить Вас. Скажите, а Соболев не звонил Вам?

— Звонил. Сразу, как Вы уехали к родителям. Я думала, он Вам тоже звонил.

— И что, нашел ли он жену?

— Так он особенно и не рассказывал ничего. Только сказал, что еще в пути и перезвонит уже утром.

— Значит, пока ничего не ясно. Главное, что в дороге все нормально. Правда, почему-то на мои звонки он не отвечал. Скорее, вне доступа.

— Вероятнее всего.

Софья поднимается к себе в комнату со стаканом воды. А я остаюсь внизу. Сердце колотится в бешенном ритме.

Да как же он мог! Даже не соизволил позвонить мне. Душит обида, гнев, возмущение.

— А ты чего ожидала? Благодарности. Ты ему кто? Брошенная жена. — Это активизировался мой внутренний голос.

— Да ну тебя, помолчи. И без тебя тошно.

— Вот только не надо. Тошно ей! Успокойся уже. Жив-здоров. А до остального тебе нет дела. Главное, чтоб нашел жену и благополучно вернулся с ней домой.

И ведь он прав, этот активизировавшийся. Подавляю в себе желание продолжать с ним бесполезную беседу.

Но признаюсь себе, что обида и боль не отступают…