Подкидыш для бизнес-леди (СИ)

Глава 30

— Милана, что у вас произошло? — Мамаев примчался ко мне в офис. Лицо выражает высшую степень волнения. Он подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, продолжал: — Рената Афанасьевна убеждена, что тебя надо спасать. От кого? Опять от Соболева?

Что я могу ему ответить? Что моя мама до сих пор считает меня маленькой девочкой. Что она вправе решать за меня все жизненные вопросы? Что мне надоел этот тотальный контроль? Мне надоела постоянная слежка и попытки корректировать все мои поступки.

Но зачем ему знать это? Хотя, он и без моих слов знает стремление мамы оградить меня от всего и всяческого, особенно от Соболева. Знает он и то, что из-за ее неусыпного контроля мы с ним чуть было не стали ненавидеть друг друга. Хорошо хоть не дошли до этого.

Тогда зачем я буду все ему пересказывать.

Я очень обрадовалась его приходу. Но ровно до первой фразы. Хотела признаться, что я скучала, что мне просто необходимо видеть его каждую минуту. Что я уже жить не могу без него.

А теперь? Что мне сказать ему? Обвинить в потворстве капризам моей маменьки? Убедить, что мы не обязаны прислушиваться к каждому ее слову?

Да, она часто бывает права. Но ее навязчивая забота раздражает. Не дает дышать. Не дает чувствовать себя взрослой женщиной, способной принимать самостоятельные решения. Пусть даже иногда ошибочные. Но самостоятельные.

— Милана, ты не ответила на мой вопрос.

Ну вот, сейчас, в довершение ко всему, он испортит доброе к нему отношение. Ведет себя в точности как моя мамочка.

— Тарас, — говорю медленно, уверенно с высокой долей убедительности, — никогда, слышишь, никогда не бери пример с моей мамы. Иначе мы рассоримся. Ее многолетний контроль скоро вынудит меня рассориться с ней. А ведь я очень люблю ее. И… тебя тоже. Но не потерплю, чтобы ты не давал мне шагу ступить.

Мамаев смотрит на меня с изумлением?

— Миланочка, я ведь просто переживаю за тебя, — в глазах вижу неподдельную тревогу, а может быть, и нечто большее.

— Вот-вот, мама тоже слишком уж переживает за меня. Именно поэтому я знать тебя не хотела вначале. Кстати, как и ты сам. Помнишь? Тарас, мы взрослые люди, и сами должны решать свои проблемы. Обещай, что больше не станешь выполнять капризы уважаемой Ренаты Афанасьевны.

— Обещаю, — Мамаев понимает, что моя мама лишний раз воспользовалась его отзывчивостью и сыграла на его чувствах ко мне. — Только скажи, тебе ведь ничего не угрожает?

— Ты неисправим! — я надуваю губки. Но этого достаточно, чтобы он привлек меня к себе и пылким поцелуем предупредил очередную отповедь. А я счастлива, что вместо лишних расспросов он прекращает назревающую ссору.

Так-то лучше. Вот теперь я послушная и тихая в его крепких объятиях. Теперь я готова рассказать ему все-все. Но не перед напором — ах, что случилось. А просто потому, что хочу быть слабой женщиной, которую и в самом деле надо оберегать, холить и любить.

Мы отправляемся в уютный ресторан, так полюбившийся нам со дня, когда неприязненное отношение друг к другу переросло сначала в дружбу. А теперь — во взаимное уважение и, надеюсь, в любовь.

Про любовь это я о себе. О чувствах Мамаева могу только гадать. Вся эта суета с отъездом Соболева накладывает свой негатив даже на наши отношения с Тарасом.

Он старается лишний раз не беспокоить меня. А мне наоборот хочется, чтобы он был рядом постоянно.

Сейчас мое раздражение по поводу маминой накрутки может стать причиной недопонимания. Но и допустить, чтобы Мамаев опекал меня и донимал нравоучениями, тоже не желаю.