Подкидыш для бизнес-леди (СИ)

Глава 53

Юлю искать не пришлось. Она сама явилась… ко мне за сыном. Увидев нежданную гостью на экране домофона, я не сразу узнала ее. Вид у беглянки был изрядно потрепанный. Помятое одутловатое лицо дополнялось небрежностью одежды.

— Звони Шувалову, пусть немедленно приезжает. Это Юля! — успеваю бросить стоящему рядом Тарасу.

Взяв себя в руки и одев маску естественного удивления, открываю дверь. И даже умудряюсь изобразить нечто вроде доброжелательной улыбки. Попутно удивляюсь, как мне это удается. Меня колотит внутренняя дрожь. Но я понимаю, что должна сохранять видимость спокойствия.

— Привет! — Юля не заморачивается правилами приличия. — Я за Артемкой.

По всему видать, что она нервничает и спешит.

— А где Стас? — спрашиваю, стараясь тянуть время.

— Он поехал сразу домой и ждет нас там.

— Но я не могу отдать тебе ребенка без его ведома. Сейчас созвонюсь с ним.

— Что значит «не могу»?! Я мать! А звонить не стоит, он потерял телефон.

Градус Юлькиного волнения и нетерпения зашкаливает. Присутствие Мамаева ее настораживает. Но она продолжает настаивать.

Я понимаю, что должна задержать ее до приезда Шувалова. Надеюсь, что он оперативно откликнется на звонок Тараса.

— Может быть, ты хотя бы объяснишь, почему от вас так долго не было вестей? — пытаюсь вызвать ее на разговор. Мысленно молю Бога, чтобы Софья не спустилась в гостиную с Темушкой.

Тарас, словно подслушав мои мысли, поднимается в комнату Софьи. Я с облегчением вздыхаю, надеясь, что он предупредит ее, чтоб не показывалась с малышом.

Понимаю, что долго удерживать Юлю не смогу. При этом отправить ее тоже нельзя. Поэтому предлагаю ей присесть и выпить кофе.

— Какой кофе! Я хочу видеть своего сына! Ты что не понимаешь, я соскучилась, и хочу поскорее забрать его, — она уже потеряла терпение и перешла на крик.

Счастливые совпадения существуют. В критический момент, когда у меня уже исчерпаны все аргументы, приезжает Шувалов. И не один, а с оперативной группой. Как выяснилось позже, звонок Тараса застал его по дороге к нам, и он успел предпринять необходимые меры для задержания Юли.

Дальше все происходит, как в кино. Оперативники предъявляют Юле обвинение в оставлении человека в опасности. Про наркотики и незаконное удержание Стаса пока говорить рано.

Естественно, она отрицает причастность к произошедшему. Ведет себя не вполне адекватно. Пытается сопротивляться, бушует.

Как ни странно, она не умоляет дать ей минутку, чтоб увидеть сына. Не плачет.

Я потрясена. Неужели в ней не осталось ничего человеческого? Зачем тогда явилась? Зачем удерживала Стаса? Зачем довела его до состояния овоща?

Шувалов с Тарасом заверили меня, что все выяснится в ходе следствия.

Со слезами на глазах взлетаю по лестнице. Забегаю в комнату Софьи. Она встревожена и тоже плачет, прижимая к себе Темушку.

— Что там?

— Ее увезли. Но она, наверняка, приехала не одна. Поэтому надо быть осторожнее. Вам лучше не спускаться вниз. Так будет безопаснее для Темы. Кто знает, что за мужчина, с которым она связалась. Скорее бы его нашли.

День проходит в тревожном ожидании.

Ближе к вечеру приехали Шувалов и Элина. Все взоры устремились на них.

— Уже задержан Юлин сообщник, Николай Зверев, — сообщил Данила. — Они оба даже не собирались скрываться. Юля заявилась сюда. А он в это время прохлаждался в квартире Стаса. Там его и взяли тепленьким, расслабленным и спокойно попивающим пиво.

— Юля отказывается что-либо рассказывать, — продолжал он. — Твердит только, что приехала вдвоем с Соболевым. Но все со временем прояснится. Даже если она продолжит молчать, есть надежда, что Стасу полегчает. И он сам расскажет, что с ним приключилось. А пока беглянка посидит, подумает, поймет, что отпираться нет смысла.

— Однако, они странно ведут себя. Неужели настолько уверены, что им ничего не грозит? — удивился Мамаев.

— Да они оба обкуренные. Утратили представление о реальности. Поэтому неудивительно, что не пытались скрываться.

Мы все взволнованны. Особенно это видно по Тарасу. Слишком много потрясений и впечатлений. Я незаметно спрашиваю у Эли, не опасна ли для Мамаева такая эмоциональная нагрузка.

— Не переживай. Он ведет себя вполне адекватно в создавшейся ситуации. Но перед сном не забудь дать ему прописанные лекарства.

— Ну ты скажешь! Я и без твоих напоминаний держу это на контроле.

***

Юля оказалась не настолько стойкой, как показалось вначале. Не желая отвечать за содеянное в одиночку, она сообщила о том, что это Зверев предложил ей свой ужасный замысел.

Как оказалось, они еще до замужества Юли были любовниками. Эта связь продолжалась и тогда, когда она жила с Соболевым. Звереву постоянно требовались деньги, поэтому Юля с тем же постоянством терроризировала моего отца, настаивая на выплате новых дотаций. В обратном случае грозила обо всем рассказать мне и Стасу.

Это была детская шалость по сравнению с тем, что они задумали с Николаем. Невозможно без дрожи вспоминать, что вскоре вскрылось в ходе следствия.

Уже через несколько дней Юля и Зверев признались в своих преступных замыслах. В их изначальные планы не входило насильственное удержание Соболева.

— Он сам виноват, что пришлось пичкать его наркотиками, — размазывая по лицу крокодиловы слезы, уверяла Юля. — От него всего-то и требовалось отказаться от Темы.

Дальше выяснилось самое ужасное.

Эти двое хотели вывезти ребенка за границу, где в одной из клиник их уже ждали. В погоне за большими деньгами эта алчная женщина, одурманенная алкоголем и сказками Зверева о сладкой жизни, которая ждет их, готова была пожертвовать своим ребенком…

Но Соболев, случайно подслушавший обрывок разговора между любовниками, потерявшими человеческий облик, грозился сообщить об их намерениях в полицию. Тогда они пошли на крайние меры. Зверев избил Стаса до полусмерти и продолжал издеваться над ним, требуя подписать отказной документ.

Видя, что даже едва живой Соболев категорически отказывается выполнить их ужасное требование, Зверев стал накачивать его наркотическими препаратами. Юля, присутствовавшая при этом, не вмешивалась! То ли алкоголь затмил ее разум и превратил сердце в камень, то ли никогда не было у нее ни того, ни другого.

Мы с Элиной, слушая Шувалова, не могли сдерживать слезы. В голове не укладывалось, что женщина, мать могла пойти на такое страшное преступление ради денег. Видимо, ничего человеческого в ней не осталось. Разве можно было после услышанного назвать ее матерью?!

Мамаев то вставал и нервно ходил по комнате, то садился и сжимал виски руками.

— Я виноват! Виноват в том, что не предотвратил издевательства над Стасом! А ведь могло случиться самое страшное не только с ним, но и с Темой.

Мы с Элиной переглянулись и поняли, что у каждой мелькнула одна мысль — как бы самому Мамаеву не стало хуже. А он, возбужденный, разгоряченный, остановился напротив Данилы и хрипло просипел:

— Виселица по ним обоим плачет. Знать бы, что они задумали, я бы с этими нелюдями разделался еще в поселке. А теперь!..

— А теперь, — остановил его Шувалов, — они понесут наказание, предусмотренное законом.