Маман врывается в дом словно фурия. В глазах тревога. Ее можно понять. Я ведь не подумала о том, какое действие произведет на нее мой звонок.
— Что с тобой, доча? Тебе плохо? Ну-ка, давай присядем, и ты мне расскажешь все по порядку.
Мама ведет меня к дивану, укладывает и укрывает пледом. А я, сама ничего не понимая, не могу сообразить, что ей ответить. Зная о ее отношении к Стасу, лихорадочно решаю, стоит ли вообще упоминать его имя, рассказывая о необычайном утреннем происшествии.
— О каком ребенке ты говорила? Ты определенно больна. Я вызываю врача.
Ну вот, начинается. Маман в своем репертуаре. Начинаю выкладывать события осторожно, чтобы не довести ее до сердечного приступа. И зачем только я позвонила? Говорю спокойно, внятно:
— Мама, у меня был ребенок.
— Ты бредишь, дорогая. Надо звонить в неотложку, — она достает телефон, но я предупреждаю ее намерение выставить меня умалишенной. Однако при этом забываю о своем решении не упоминать о Стасе:
— Я тебе говорю, здесь был ребенок Соболева. Буквально перед твоим приездом он забрал его.
В глазах мамочки к тревоге добавляется возмущение. Оно подливает масла в огонь. Одно только имя моего бывшего приводит ее в шок. Теперь она, по всей видимости, решила, что на почве расставания со Стасиком у меня точно поехала крыша.
— У тебя галлюцинации, — мать опять намеревается сделать вызов Скорой помощи. А я не намерена допустить, чтобы пострадала моя репутация. Для бизнеса даже намек на подобные подозрения — полнейший крах. Поэтому мне во что бы то ни стало надо доказать ей, что я в полном порядке. Я вскакиваю с дивана и стараюсь найти подтверждение моих слов.
— Вот, полюбуйся, Стас второпях забыл бутылочку, в которой я готовила смесь для его спиногрыза! — торжествующе протягиваю ей неоспоримое доказательство.
Мать с ужасом смотрит на вещдок, затем переводит взгляд на меня:
— Где ты это взяла, Милена?! Надо срочно звонить Элине. Она хоть и педиатр, но убедит тебя, что ты все это придумала.
— Придумала? Ну пойдем на кухню, я покажу тебе пакет со смесью.
— Милочка, — она отнимает у меня пакет, гладит по голове, как в детстве. Я взрываюсь:
— Не называй меня этим дурацким именем! И вообще хватит делать из меня сумасшедшую.
— Ну да, ну да, моя хорошая. Тебе просто надо успокоиться, отдохнуть. Ты определенно переутомилась. — Сама, повернувшись ко мне спиной, пытается набрать что-то в телефоне.
Остановить ее в стойком решении показать меня врачам практически не представляется возможным.
У меня сносит крышу от возмущения:
— Или ты поверишь мне, или немедленно уезжай! — падаю на диван, не желая больше доказывать, что я не сошла с ума. Отворачиваюсь к стенке. Слышу звонок, но вставать не хочу. Пусть сама открывает.
Надеюсь, что это вернулся Стас и в то же время ужасно боюсь этого. Встреча Соболева с мамочкой не обещает ничего хорошего. Да и зачем ему возвращаться? Еще раз принести свои извинения?
Ну да! Самое время!
Может быть, он решил объяснить, что это была за шутка?
Пока я тормошу свой мозг домыслами, мамуля открывает дверь, и я слышу женский голос. Вздыхаю с облегчением, в котором явно преобладает сожаление.
Определенно сегодня со мной что-то происходит. За два года после нашего расставания я давно привыкла к мысли, что Стас — пройденный этап. И, надо отдать мне должное, я научилась спокойно относиться к этому. Раз не судьба, значит так и должно быть.
Но сейчас занозой застряла мысль: что у них там произошло?
И при чем здесь я?
Да ну их!
Пусть разбираются сами.
Не надо меня впутывать в их семейные отношения.
И вообще: у меня все хорошо.
Интересно, кто там все-таки пришел?…
***
Это пришла Зиночка. Ну да, вся эта комедия растянулась почти на два часа. Зина приходит к восьми, готовит мне завтрак. Только тут я вспоминаю, что ужасно хочу выпить кофе. Вскакиваю с дивана и налетаю на Зиночку:
— А раньше нельзя было прийти? Я до сих пор не завтракала!
Зиночка в шоке. У нас с ней вполне мирные отношения. Я никогда не позволяю себе повышенной интонации при общении с девушкой.
— Но ведь я всегда прихожу в восемь, — испуганно лепечет она. — Я быстро приготовлю, простите.
Понимаю, что веду себя по-хамски. Но, доведенная до белого каления глупыми фантазиями матери, остановиться не могу. Чтобы не сорваться на крик в очередной раз, поднимаюсь в спальню в надежде, что там от меня отстанут.
Ага. Как раз тот случай. Через пять минут передо мной уже стоит Элина. Моя заботливая мамочка все-таки умудрилась вызвать ее. Вид у подруги испуганный. Наверняка, мамуля описала ей такую симптоматику, что не приехать немедленно было совершенно невозможно.
Тихим голосом, словно беседуя со смертельно больным пациентом, Эля спрашивает:
— Милена, что происходит? Какой ребенок, какие бутылочки со смесью? — она трогает мой лоб. А я с мольбой смотрю на нее.
— Элина, я здорова. Утром неизвестный оставил у моей двери переноску с ребенком. Я кормила малыша смесью. А потом пришел Стас и забрал его. Оказывается, это их с Юлькой ребенок.
— Мила, ты уверена, что это тебе не почудилось?
Ну вот. И она мне не верит!
— Да вы что, сговорились?! — я смотрю на Элину глазами, в которых гнев, наверняка, мало чем отличается от безумия.
В довершение ко всему входит мама с чашкой ромашкового чая.
О, нет! Я не вынесу этого!
— Мамочка, я по утрам пью кофе, заваренный из только что смолотых зерен, — говорю медленно. Стараюсь придать голосу убедительный оттенок.
— Какой кофе! Тебе необходимо привести в порядок свои нервы, — сочувственно увещевает маман.
Элина согласно кивает. Предательница!
Это убеждает мамочку в ее правоте. Поэтому она настоятельно уговаривает меня выпить эту гадость вместо ароматной чашечки кофе с круасанчиком.
Если я сейчас поддамся на их уговоры, прощай нормальное настроение. Нет, это будет означать полную капитуляцию и утрату свободы. Но, самое главное, я буду признана психически нездоровой, то есть помешанной на желании иметь детей.
Ага. Тот случай. Именно появление ребенка в моем представлении связано с лишением всей и всяческой свободы. Памперсы, слюнявчики и всякие там сюси-пуси не входят в мои планы.
В комнате появляется Зина. Вместо долгожданного кофе она держит в руке два крохотных носочка. Элина с мамой в шоке. А я радостно вскакиваю и победоносно выхватываю У Зины носочки.
— Ну что? Теперь убедились, что с моей головой все в порядке? И здесь действительно был малыш. Кстати, — гневно обращаюсь к маме, — неужели ты не слышала, как он орал, когда я говорила с тобой по телефону?!
— Ну… дааааа. Только я думала, это телевизор…
Переглянувшись, подруга и мама соглашаются с моим утверждением. Но по-прежнему остаются в шоковом состоянии.
— Рассказывай, — сделав короткий выдох, произносит Элина. — Все по порядку.
После моего подробного рассказа мне позволяют насладиться божественным напитком и выпечкой, которую я могу себе позволить без страха испортить фигуру. Наверное, это связано с генетикой. Мать говорит, что я пошла в прабабушку. Та могла сколько угодно баловать себя плюшками и ватрушками, но всегда была худой и стройной.
И вот ведь что интересно. Оказывается, мой прапрадедушка тоже наследил в моей генетической составляющей. Насколько мне известно, он был купцом в то далекое время. И, обладая, достаточно приличным состоянием, после революции умудрился сбежать в Америку.
Получается тяга к бизнесу это от него. Жаль, что наследственная часть, доставшаяся мне, в том только и заключалась, что во мне проявилась его торгашеская жилка. Ну да ладно, это даже хорошо, что я всего добилась своим трудом.
Ой, что это я опять о себе. Сказано же, что я вполне счастлива. И хватит об этом. Теперь важно выдержать нравоучения маман по поводу невозможности возобновления отношений со Стасом. Будто я сама не понимаю, что между нами уже ничего не может быть…