Поклянись мне

Глава 24

Izzy

— Так что будь хоть раз в жизни хорошей маленькой девочкой и сними свое гребаное платье.

Ох. Черт. Этот мужчина.

Он обладает способностью превращать мои внутренности в кашу. Он как будто изменяет мою ДНК, чтобы она соответствовала его. Я никогда раньше не была послушной, но один его приказ, и я готова подчиниться, я бы с радостью отбросила свои запреты, следовала его приказам, делала все, о чем он меня попросит, пока он дарит мне эти сладкие поцелуи, трахает меня так, словно от этого зависит его жизнь, а потом заботится обо мне.

Я стягиваю бретельки платья с плеч, позволяя ему соскользнуть с моего тела и облепить ноги, прежде чем осторожно переступить через него, оставив меня стоять в фойе в одних шестидюймовых каблуках.

Я начинаю наклоняться, чтобы расстегнуть застежку на пятке, когда рука Луки вытягивается вперед, останавливая мое движение.

— Я только сказал тебе снять платье, маленький демон. Оставь туфли.

Он приближается ко мне. Выражение его лица — чистая, дикая похоть. Он хищник, а я его добыча.

— Ты даже не представляешь, насколько возбужденным я был всю ночь, представляя, как просовываю руку в разрез твоего платья и играю с твоей тугой киской, держу пари, ты бы мне позволила, не так ли?

— Да, — выдыхаю я, чувствуя головокружение от его близости, он наклоняется и приближает губы к моему уху, — Я знал это, ты моя маленькая грязная шлюха, не так ли? Моя проблема, жена, в том, что я единственный мужчина, который когда-либо сможет прикоснуться к твоей сладкой пизде, и ни одному другому мужчине больше никогда не позволено видеть, прикасаться или нюхать тебя. — Он делает паузу и обхватывает губами мочку моего уха, слегка прикусывая ее. — И когда ты разгуливала по комнате, полной мужчин, которые были одержимы тем, чтобы трахнуть тебя — потому что ты выглядела как гребаная эротическая мечта — без трусиков? Без моего разрешения? Я, блядь, не в порядке с этим, детка. Итак, что касается твоего наказания? Что ж,. тебе лучше бежать mia regina, потому что, если я тебя поймаю? Все ставки отменены, — мрачно шепчет он, прежде чем отстраниться, от жара в его темных глазах у меня дрожат ноги и горит все тело.

Я никогда не позволяла мужчине контролировать меня так, как он это делает. Если бы это был кто-то другой, я бы послала его на хрен. Но Лука, он говорит мне, что делать, как это сделать? Это чертовски горячо, я хочу отдать весь свой контроль, упасть на колени и подчиниться ему, боготворить его, я хочу быть такой, какой он хочет, чтобы я была. Я хочу быть такой, какой ему нужно, чтобы я была.

И с этим осознанием я разворачиваюсь на каблуках и несусь через квартиру, я слышу, как он посмеивается, шагая за мной.

Не лучшая обувь для бега.

Я бегу через кухню и проношусь через гостиную, он преследует меня по пятам, может быть, если бы я могла вернуться, я смогла бы добраться до…

— Слишком медленно, — торжествующе говорит Лука мне на ухо, разворачивая мое тело лицом к себе, он наклоняется и обхватывает рукой мои бедра, поднимая меня и перекидывая через плечо, прежде чем я успеваю моргнуть. Я пытаюсь высвободиться из его хватки, но это бесполезно, и он крадется в спальню, его руки стальным кольцом обхватывают мои бедра.

Мы добираемся до спальни, и он практически швыряет меня на кровать, хищный блеск в его глазах должен напугать меня, даже привести в ужас. Но все, что от этого получается, — это желание упасть на колени и попросить его использовать меня.

— Встань на четвереньки, — приказывает он, и я немедленно подчиняюсь, волнение пронзает меня. — Заберись на кровать и держись за изголовье.

Я делаю, как он говорит, поворачиваю голову, чтобы украдкой взглянуть на него, его глаза прикованы ко мне, когда он снимает смокинг.

— Какое у тебя стоп-слово, маленький демон?

Я секунду думаю, прежде чем принять решение.

— Ваниль, — ухмыляюсь я, и он приподнимает бровь, но ничего не комментирует.

Он проводит руками по задней поверхности моих бедер, достигая моей задницы, он раздвигает обе мои щеки, обнажая меня.

— Ты так хорошо выглядишь в этом образе, малышка, задранная попка, твоя влажная пизда напрашивается на мой член, — бормочет он, — Ты еще не получила мой член, но сначала я окрашу в красный твою хорошенькую маленькую попку, и ты будешь считать для меня каждый шлепок.

У меня даже нет возможности осмыслить его слова, прежде чем его рука опускается на меня, вызывая острую боль и вспышку удовольствия, пронзающую меня, что заставляет меня издавать громкий стон, и он массирует то место, к которому прикоснулась его рука.

— Считай для меня, маленький демон, — хрипит он.

— О-один, — с трудом произношу я, пытаясь отдышаться.

— Хорошая девочка, — воркует он, прежде чем снова опустить руку.

— Два.

Он снова опускает руку, нанося еще две пощечины подряд.

— Т-три… четыре, черт возьми, — заикаюсь я. Боль сильная, но не такая сильная, как удовольствие, которое приходит вместе с ней, это освобождает, дает ему контроль надо мной. Все мои чувства обострены, и мой мозг превращается в кашу, когда он шлепает меня еще четыре раза.

— У тебя чертовски хорошо получается, детка, я так чертовски возбужден, видя свои метки на твоей идеальной коже, зная, что я отмечаю тебя как свою, как думаешь, сможешь выдержать еще один для меня?

— Да, пожалуйста.

— Черт, мне нравится, когда ты умоляешь, — стонет он, в последний раз шлепая меня по заднице. Он наклоняется и целует мою нежную кожу, прежде чем отстраниться.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, его глаза почти черные, от сильной, неподдельной похоти в его глазах у меня подкашиваются колени. Его рука протягивается на всю длину, и он быстро дергает себя, прежде чем выровняться с моим входом и войти в меня.

— Бляяя, — стонет он, — ты так хорошо приняла свое наказание, Из. Такая хорошая девочка для меня, — говорит он, прежде чем медленно выйти и снова войти в меня, мои стенки сжимаются вокруг него, но этого недостаточно.

— Еще, пожалуйста. Мне нужно больше, Лука, — говорю я, и он хрюкает в знак согласия, прежде чем обхватить меня рукой за грудь и потянуть вверх, так что моя спина прижимается к его груди, смена положения делает его толчки глубже, и я изо всех сил стараюсь оставаться в вертикальном положении, мне приходится вывернуть руки назад и обвить их вокруг его шеи, чтобы я не рухнула от чистого гребаного блаженства, когда мой оргазм нарастает.

Он протягивает руку и хватает меня за подбородок, поворачивая мою голову так, что мое лицо оказывается в нескольких дюймах от его, взгляд его глаз совершенно дикий, когда он прижимается своими губами к моим, целуя и трахая меня в тандеме. Он трахает меня так, словно упражняет своих демонов, раскрываясь и показывая мне все, он позволяет мне увидеть самые глубокие части себя.

Он отстраняется и кусает меня за шею, вызывая острую боль, пронизывающую меня насквозь, только усиливая удовольствие от того, что он самозабвенно трахает меня.

— Я не могу насытиться тобой, детка, этого никогда не будет достаточно. Каждый гребаный день ты поглощаешь новую часть меня, — хрипит он мне в ухо, его слова подталкивают меня ближе к краю. — Впусти меня, Из, просто отпусти, — стонет он и снова приближает свой рот к моему, возобновляя прежний страстный поцелуй.

Лука глотает мои крики, пока мой оргазм нарастает и нарастает, пока меня не затягивает под воду, как будто я подхвачена волной, борясь за дыхание, но умоляя ее поглотить меня всю сразу. Его движения становятся беспорядочными, и он дергается внутри меня и издает стон, прежде чем, наконец, затихает, его рот все еще сливается с моим. Исчез тот дикий поцелуй, его губы больше не атакуют мои, но теперь нежно ласкают меня, как будто он смакует мой вкус.

Лука мягко отпускает меня, снимает туфли и ложится рядом, прежде чем обнять меня и притянуть к себе, прижимая к своему боку, пока мы оба переводим дыхание.

— Это было… — Я начинаю говорить, но не могу подобрать слов, чтобы описать этот опыт. Это был не просто трах, это было интимно, первобытно, подобного я никогда раньше не испытывала.

— Все, — заканчивает за меня Лука.

Он прав, это было все. Он — все.