Поклянись мне

Глава 27

Luca

Я прощаюсь со своей семьей и возвращаюсь в нашу квартиру. Вечер прошел хорошо, Марко был своим обычным стоиком, но рядом с Иззи он, кажется, больше нервничает, и я не совсем понимаю, какого хрена все это значит. Энцо на удивление хорошо себя вел, и наш отец, кажется, действительно неравнодушен к Иззи.

Я был чертовски встревожен, когда папа затащил меня в свой кабинет, чтобы поговорить о делах, потому что мне не нравилось оставлять Иззи наедине с моими братьями. Я знаю, что ни один из них никогда бы с ней ничего не попробовал, мне просто не нравится оставлять ее одну. Черт возьми, я бы держал ее рядом двадцать четыре часа в сутки, если бы мог.

Всю свою жизнь я был непреклонен в том, что никогда не остепенюсь, никогда не привяжусь к женщине, а теперь посмотрите на меня, женщина, сидящая рядом со мной, хлещет меня по яйцам, и я не хотел бы, чтобы было по-другому.

Папа хотел поговорить со мной, чтобы узнать, слышал ли я что-нибудь о колумбийцах, чего я не слышал. Они подозрительно тихие, и мне это чертовски не нравится. Либо они зализывают раны, либо планируют что-то грандиозное, но с их стороны было бы гребаным идиотизмом пытаться что-то сделать. Сейчас нас поддерживают русские, а также заключено перемирие с чикагской группировкой. Мы также были в дружеских отношениях с ирландцами, так что Муньосу было бы лучше предложить перемирие, а не планировать очередную атаку, но у него никогда не было все в порядке с гребаной головой, так что кто, блядь, знает, что произойдет. Нам придется быть настороже, пока он не объявится.

Как только мы возвращаемся домой, Иззи нежно целует меня в щеку и, извинившись, уходит в душ. Она действительно думает, что я не присоединюсь к ней? Господи Иисусе, мне пришлось делить ее с кем-то половину дня, я не выпущу ее из виду до конца ночи.

К черту привязанность, это гребаное преуменьшение века.

Я быстро раздеваюсь, прежде чем направиться в ванную, и меня встречает вид моей жены в душе, она стоит ко мне спиной и еще не почувствовала моего присутствия, когда откидывает голову назад, чтобы намочить волосы. Черт, она — гребаное видение.

— Ты собираешься просто глазеть или присоединишься ко мне?

Что я говорил о том, что она меня не почувствовала.

Я подхожу к ней и вхожу в душ, прежде чем переместить ее так, чтобы мы оба оказались под каскадом струй душа, и прижимаюсь губами к ее губам. У нее вкус клубники, меда, солнечного света и дома. Она мой гребаный дом.

Я углубляю поцелуй и слегка прикусываю ее нижнюю губу, за что получаю в награду стон. Черт, один этот звук мог заставить меня кончить, как гребаного подростка. Я толкаю ее назад, так что она прижимается спиной к стене, не прерывая поцелуя, мои руки ласкают ее груди, прежде чем я опускаю правую руку вниз по ее животу к ее влажному влагалищу.

— Черт возьми, детка, ты промокла насквозь. Это все для меня? — Я отстраняюсь от поцелуя, чтобы заглянуть в ее прикрытые глаза.

— Всегда, — стонет она, когда я провожу большим пальцем по ее клитору и медленно ввожу в нее два пальца.

Я трахаю ее пальцем, пока целую вверх и вниз по ее шее, иногда прикусывая и причиняя ей боль, которую, я знаю, она любит. Это не занимает много времени, пока ванная не наполняется ее стонами и хныканьем, когда она разбивается вдребезги о мои пальцы.

— О боже, Лука, — стонет она. Ее стенки пульсируют вокруг моих пальцев, и, черт возьми, мне нужно оказаться внутри нее прямо сейчас.

Я убираю руку и поднимаю ее, она обхватывает меня ногами, когда я направляю свой член к ее входу и врезаюсь в нее, заставляя нас обоих застонать в унисон. Не думаю, что когда-нибудь привыкну к ощущению пребывания внутри нее. Ни одна другая женщина никогда не сравнится с моей девушкой.

— Черт возьми, детка, в тебе всегда так чертовски хорошо. — Я приближаю свои губы к ее, и она мычит в знак согласия, пока я продолжаю входить в нее.

— Ты, блядь, моя, Иззи, скажи это, — приказываю я. Я отстраняюсь и прижимаюсь губами к раковине ее уха, когда она обвивает руками мою шею.

— Я твоя, Лука. Всегда твоя, — хнычет она и дергает меня за волосы, чтобы приподнять мою голову, и мы смотрим друг другу в глаза, пока я не сбавляю темп. Я могу сказать, что она близко, я чувствую, как ее киска сжимается вокруг моего члена, и это вырывает из меня стон. Мой взгляд перемещается от ее лица вниз, туда, где соединяются наши тела, и мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы удержаться и не кончить раньше, чем это сделает она.

— Черт, детка, ты выглядишь так чертовски красиво, принимая мой член вот так. Ты такая чертовски влажная для меня. Ты гребаная мечта, Из, — ворчу я, пока вода из душа продолжает заливать нас обоих.

Это чертовски эротичное зрелище — видеть, как моя жена кричит в экстазе, а вода стекает по ее сиськам. Ее соски такие твердые, что кажутся чертовски болезненными из-за того, насколько она возбуждена.

— Кончи для меня, детка, — прохрипела я и ускорил толчки. — Мне нужно, чтобы ты кончила, mia regina.

Ее стенки сжимаются еще сильнее, и она издает крик, когда кончает всем телом на мой член, и больше невозможно сдерживаться. Я двигаю бедрами еще три раза и изливаю свою сперму в нее, со стоном произнося ее имя.

Я прижимаю ее к себе, когда мы оба отходим от оргазма, и шепчу ей на ухо: — Ты чертовски потрясающая, Изи. Красивая, сногсшибательная, от тебя дух захватывает… Ты — все, чего я не знал, что мне нужно, и ты действительно нужна мне, mia regina.

Я притягиваю ее к себе для последнего поцелуя, изливая все, что я чувствую к ней — всю благодарность и любовь, так много гребаной любви, — поскольку я пока не могу произнести эти слова вслух. Однажды она будет готова, но сегодня не тот день. Я ставлю ее обратно на ноги, но продолжаю прижимать к своей груди, наслаждаясь ощущением ее тела, прижатого к моему. Кожа к коже, сердце к сердцу.

После того, как мы приводим себя в порядок, я мою Иззи волосы и вытираю их, прежде чем подхватить ее на руки и отнести в постель, где мы оба лежим обнаженные под одеялом, она прижимается ко мне, закинув одну ногу на мою. Теперь мы спим так каждую ночь, прошли те времена, когда у нее была отдельная комната для гостей — к черту это, где бы она ни была, я рядом. Если она хочет спать в комнате для гостей, то я, черт возьми, буду спать там с ней, я действительно не думаю, что смог бы заснуть без нее рядом.

Это любимая часть моих дней — лежать ночью в постели рядом с женой, я глажу ее по волосам, а ее веки подрагивают, и я могу сказать, что она борется со сном.

— Спи, маленькая королева, — шепчу я, продолжая смотреть на нее с благоговением. Она чертовски потрясающая, и мне чертовски повезло, что она моя. Я никогда не буду принимать эту женщину как должное.

Я потираю пальцем ее обручальное кольцо, и это заставляет меня чувствовать себя полным дерьмом, когда я понимаю, что у нее даже нет помолвочного кольца. Я знаю, она сказала, что выросла, зная, что ей придется сделать для своей семьи, но она по-прежнему заслуживает всего, что может предложить эта гребаная жизнь, и меньшее, что я мог сделать, это хотя бы встретиться с ней перед свадьбой и подарить ей чертово кольцо.

Ей пришлось переехать в другой штат, оставив позади ту единственную жизнь, которую она когда-либо знала. Ей пришлось переехать в место, где она не знала ни единой живой души, чтобы жить с мужчиной, которого она не знала. Размышления об этом заставляют меня осознать, насколько чертовски сильна моя жена, она ни разу не съежилась и не казалась обеспокоенной. Она взяла свою жизнь штурмом, она вошла в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову самым лучшим из возможных способов.

Она — свет, который, я не знал, что мне нужен, чтобы скрасить мой день, она ведет меня сквозь тьму. Она — гребаное солнце, а я всего лишь одна из многих планет, которые не могут не притягиваться к ней.

Мне нужно показать ей, что я участвую в этом, что она не просто временное явление в моей жизни. Красивые слова ничего не значат без подкрепляющих их действий. Она заслуживает всего мира, и я использую всю гребаную власть, которая у меня есть над этим городом, чтобы дать ей это, если это то, чего она хочет.

Улыбка растягивает мои губы, когда я думаю о завтрашнем дне, мне нужно сделать остановку по дороге на работу, и Иззи, и этот город должны знать, что она моя навсегда, это включает в себя надевание камня ей на палец.