Поклянись мне

Глава 38

Izzy

ПЯТЬ ДНЕЙ НАЗАД.

Я просыпаюсь со стоном.

Какого черта у меня стучит в голове? Почему болят мышцы? И какого черта я сплю на том, что по ощущениям похоже на пол? Я роюсь в своей памяти в поисках последнего, что помню.

Книжный магазин.

Синяк на запястье Робин.

Томассо растворяется в воздухе.

Призрак моего прошлого обнимает меня.

Сажусь в машину.

Острая боль в шее.

Такое чувство, что я вот-вот потеряю сознание, прежде чем все вокруг исчезнет.

Срань господня. Алесси жив.

И он, блядь, накачал меня наркотиками.

Я убью его, черт возьми.

Мои глаза распахиваются, и я принимаю сидячее положение. Я нахожусь на полу помещения, похожего на подвал, мое левое запястье сковано наручниками и приковано цепью к стене, и я быстро проверяю свое тело. На мне по-прежнему вся моя одежда, и я нигде не пострадала, кроме своей гордости, но все оружие, которое было при мне, было изъято.

Конечно, он его забрал. Он тот, кто научил тебя всему, что ты знаешь.

Я затягиваю наручник на запястье, но он слишком тугой, и я не могу высвободиться. Я хватаюсь за цепочку и пытаюсь оторвать ее от стены, но она слишком надежна. Я никак не могу освободиться от этого.

Какого черта человек, которого я считала своим лучшим другом, человек, который был мне как брат, моей семьей, инсценировал свою смерть, а затем больше года спустя похитил и меня и запер в гребаном подвале? Что он может получить?

ТРИ ДНЯ НАЗАД.

Я понятия не имею, как долго я здесь нахожусь. Здесь нет окон, чтобы я могла видеть время суток. Я не спала, не желая ставить себя в уязвимое положение.

С тех пор, как я здесь, у меня не было ни еды, ни воды, ни чертовой ванной, которой можно было бы воспользоваться. Это могут быть часы, это могут быть дни, это может быть неделя. Я, блядь, не знаю. Что я точно знаю, так это то, что Лука будет искать меня, наверняка, он близок к тому, чтобы выяснить, где я? Он не остановится, пока я не вернусь к нему.

Я повторяю эту мысль, потому что если я этого не сделаю? Я сойду с ума.

Засов на двери на противоположной стороне комнаты лязгает, и я перевожу взгляд на него, когда Алесси входит в комнату, я свирепо смотрю на него, но сохраняю молчание. Если он хочет, чтобы я умоляла его отпустить меня, он будет ждать всю гребаную жизнь. Единственный мужчина, которого я когда-либо буду умолять, — это мой муж.

Он выглядит так же, как и до того, как "умер", за исключением того факта, что у него больше щетины вокруг челюсти. Он высокий, ростом 6 футов 4 дюйма, широкоплечий. Если бы я была в полной силе и не была прикован к гребаной стене, я, возможно, могла бы прыгнуть на него. Но я слаба, у меня нет ни единого шанса освободиться без оружия.

— Я скучал по тебе, piccolina.

Прозвище, которым он называл меня с тех пор, как я была подростком, сводит меня с ума. Как он смеет называть меня ласкательным именем, которое у меня всегда ассоциировалось с безопасностью? Как он смеет говорить со мной так небрежно, как будто мы болтаем за чашечкой кофе? Кто, черт возьми, он? и что?

— Какого черта я здесь делаю, Алесси?

— Ты расскажешь мне все, что знаешь о семье Романо и их империи, об их деловых отношениях, их союзах, обо всем.

— Черта с два, — рычу я, вызывающе глядя на него.

Он хихикает и приподнимает бровь. — Ты здесь уже два дня, малышка, и твой муж думает, что ты сбежала со своим любовником — именно так мы с твоим отцом представили это, когда отправили ему флешку с довольно убедительными уликами, — ухмыляется он.

Твой отец.

Мой отец помог ему, черт возьми, похитить меня. Конечно, он помог. Дорогой старый папочка снова наносит удар. Я хочу спросить, каких гребаных доказательств, но я знаю, что именно этого он и ждет, он хочет, чтобы я допросила его.

Как только он понимает, что я не собираюсь озвучивать вопросы, которые крутятся у меня в голове, он вздыхает, прежде чем сесть на скамейку напротив меня.

— Вот ты танцуешь с Муньосом в клубе и сидишь у него на коленях. Мы даже устроили небольшую стычку, в которой ты была с женщиной. Помнишь женщину, которая поинтересовалась твоим мнением о том, какой жесткий диск ей нужен? Мы заплатили ей и сфотографировали, как ты вручаешь ей жесткий диск, который ей больше всего подходит, затем мы сфотографировали, как она флиртует с Муньосом, и сделали вид, что она что-то ему передает… Понимаешь, к чему это ведет? — Он одаривает меня маниакальной ухмылкой, и я качаю головой. Лука ни за что, блядь, не поверит в это дерьмо, верно? Верно?

— Но лучшей частью была твоя реакция, когда ты увидела меня на улице. То, как ты поздоровалась со мной? Как ты подбежала и обняла меня? Это, блядь, фирменное дерьмо, piccolina.

Блядь. Я точно знаю, как это выглядит, и теперь я знаю, что Лука будет искать меня не по тем гребаным причинам. Он, блядь, захочет моей смерти.

— Итак, избавь себя от лишних хлопот и расскажи мне все, что тебе известно. Твой муж не придет спасать тебя, единственный, кто борется за тебя, — это ты сама.

— Иди нахуй, — говорю я с ухмылкой. Лука может думать, что я способна предать его, но я, блядь, этого не сделаю. Возможно, он поверил в худшее обо мне, и это чертовски глубоко ранит. Но я не собираюсь делать дерьмо для мудака передо мной, он может пытаться, как ему заблагорассудится, но я, блядь, не предатель.

ДВА ДНЯ НАЗАД.

Вчера Алесси оставил мне немного воды и кусок хлеба после того, как понял, что не сможет разговорить меня, так что, по крайней мере, у меня было что-то, что поддерживало меня.

Засов снова открывается, только на этот раз вместо лица моего умершего лучшего друга меня встречает взгляд моего отца.

О, радость.

— Привет, папа. Рада тебя видеть, — говорю я саркастически, кивая.

— Хватит, Изабелла. Ты расскажешь нам все, что знаешь о Романо, ты поможешь нам уничтожить их всех. — Его голос грубый и властный, и я не утруждаю себя тем, чтобы скрыть, как закатываю глаза. Прошли те времена, когда я притворялась и пряталась за маской идеальной принцессы.

— Ах, хорошо, ты больше не прячешься. Ты знала, что это была моя идея, чтобы Алесси обучала тебя? Ты знала, что мы работали вместе, инсценируя его смерть? — спрашивает он с ухмылкой. — Мы все планировали годами. Мы использовали тебя, чтобы уничтожить Нью-йоркскую организацию, ты должна была выйти замуж за Алесси, как только мальчик Романо умрет, и именно он станет моим наследником. Я всегда видел в нем что-то многообещающее. За последний год мы постепенно переходили к разным… деловым начинаниям. Ты превзошла наши ожидания своим умением пользоваться компьютерами, ты станешь отличным дополнением к нашей команде, которая найдет наших покупателей.

Покупатели. Он говорит о гребаной сексуальной торговле. Я следила за подозрительными исчезновениями в Чикаго и его окрестностях, но мне ни разу не пришло в голову, что это был мой гребаный отец. Я даже отметила это и отправила Алеку, чтобы он изучил.

Этот ублюдок начал продавать девушек. Иисус, блядь, Христос. Мне нужно найти способ связаться с Алеком, чтобы он смог найти девочек. К черту все остальное, этих девочек нужно спасать.

Я молчу, по-прежнему ничего не рассказывая ему о своем муже или его семье, и он достает свой телефон, чтобы отправить сообщение.

Через несколько минут входит Алесси и озорно улыбается мне.

— Ты не хочешь сделать все проще, piccolina? Это прекрасно, посмотрим, сможешь ли ты пережить этот тяжелый путь, — говорит он и кивает в сторону стола в углу комнаты. Похоже, это что-то из психиатрической лечебницы, используемое для привязывания пациентов ремнями.

О черт, это будет чертовски больно.

ДЕНЬ НАЗАД.

Мое тело ноет. Я вся в бинтах с того места, где Алесси дал волю чувствам, он порезал мне кожу, обжег ее, сломал пальцы и вывихнул плечо.

Единственное, что меня поддерживает, — это осознание того, что я выжила, ни хрена ему не сказав. Большинство травм поверхностные, потому что он, больной ублюдок, хотел сохранить меня красивой, когда я стану его женой.

Я лежу на полу, смотрю в потолок и гадаю, что творится в голове у Луки прямо сейчас. Мне чертовски больно, что он действительно думает, что я бы так с ним поступила. За последние два месяца он проявил ко мне больше любви, чем я видела за большую часть своей жизни, и он поверил, что я действительно могу так поступить с ним? Ну, совершенно очевидно, что это не может быть гребаной реальностью, иначе он знал бы лучше, он бы видел ложь насквозь, он бы, блядь, верил в меня.

Это то, что ранит больше всего. Не предательство Алесси, не выходки моего отца, не пытки, когда я была привязана к столу. Нет, самой болезненной частью всего этого было осознание того, что Лука не боролся за нас, что он не доверял мне, ведь я слепо последую за ним куда угодно и во всем. Но он не мог проявить такую же вежливость по отношению ко мне.

Дверь открывается, и я готовлюсь увидеть двух мужчин, которые должны были любить меня как родную, но вместо этого использовали в своих корыстных целях. Только это не кто-то из них, это пехотинец, который подходит ко мне и расстегивает наручник на моем запястье, я отвожу руку назад, чтобы ударить его, но он наносит мне пощечину так быстро, что я этого не заметила. Я опускаюсь обратно на пол, но он хватает меня за предплечье и тащит из комнаты. Только когда мы поднимаемся по лестнице, я понимаю, что все это время была в доме своего детства.

Он заталкивает меня в комнату, заставленную компьютерами, и я оглядываюсь в поисках способа сбежать, когда он пятится к двери.

Прежде чем я успеваю двинуться за ним, в комнату входит мой отец.

— Ты отплатишь мне за все те годы, когда мне приходилось мириться с тем, что ты живешь под моей крышей, являешься точной копией своей матери и напоминаешь мне обо всем, что я потерял. Это ты должна была умереть, а не она.

Упоминание о моей матери отзывается болью в моем сердце. Если бы ты только могла сейчас видеть мужчину, которого когда-то любила, мама.

Он объясняет, что хочет, чтобы я создала базу данных всех девушек, которые у него есть на продажу, и дает мне папку с фотографиями девушек, которые явно прошли через ад. Меня чертовски тошнит от того, что это происходит в наше время, еще хуже, что это делают мои собственные плоть и кровь.

Он сидит в углу комнаты, наблюдая за моей работой. Я знаю, что нет смысла пытаться бороться с ним, я слишком слаба и чертовски хрупка, не говоря уже о том, что он просто пристрелит меня, прежде чем я успею сделать хоть шаг.

Я играю свою роль и создаю базу данных, одновременно сглатывая желчь. Мой отец не разбирается в компьютерах, и это единственное, что у меня сейчас есть.

Компьютер, на котором я работаю, позволяет мне работать только с определенным системным мэйнфреймом. Но, к счастью для меня, я настроила свой ноутбук на тот же самый, который купил два года назад. Ноутбук, который в настоящее время находится в Нью-Йорке. И если я знаю своего мужа так, как мне кажется, он отдаст его единственному знакомому человеку, способному взломать его.

Единственный человек, который может положить конец этому дерьму и помочь этим девушкам.

После того, как я отправила сообщение Алеку, и мой отец счел, что я сделала достаточно работы на сегодня, он приказал охраннику отвести меня обратно в подвал.

Охранник не такой высокий, как остальные, и не так хорошо сложен. Если уж на то пошло, он тощий малыш, и я использую возможность побыть с ним наедине в своих интересах. Я жду, пока мы окажемся в подвале, где никто не сможет услышать шум, прежде чем набрасываюсь на него, выхватываю из кобуры его пистолет и стреляю ему между глаз, прежде чем он успевает моргнуть. Бедняга даже не предвидел, что его ждёт.

Как только Алек разгадает коды, которые я отправила ему на моем ноутбуке, и увидит мое сообщение, Лука будет здесь в течение нескольких часов. Очень жаль, что меня не будет здесь, когда он приедет.