Поклянись мне

Глава 46

Luca

После того, как я покинул кладбище, я пришел на склад, который использовала организация Алека. Прошлой ночью, после того, как он рассказал мне о том, как сильно Иззи изматывает себя, мне захотелось сделать что-нибудь, чтобы помочь им, поэтому я спросил Алека, могу ли я что-нибудь сделать. Вот почему я стою здесь, весь в крови другого человека, после того как я только что выбил из него все дерьмо, чтобы заставить его раскрыть свои секреты.

Алек знает, что у меня есть талант собирать информацию — просто не таким способом, как у него. Парень, стоящий передо мной, был одним из самых доверенных людей Бьянки, и меня попросили выяснить все, что ему известно о сделках моего ныне покойного тестя по торговле людьми.

Мы оставили чикагскую команду в руках друзей нашей семьи, братьев Росси. На самом деле они не были частью мафии, просто у них те же ценности и жажда насилия, что и у нас. Они наведут порядок в городе и будут следить за тем, чтобы все шло своим чередом. Мы много раз вели с ними дела и знаем, что они справятся. Четыре брата станут непреодолимой силой в Чикаго.

— П-пожалуйста,. просто остановись, — хнычет он, и это вызывает во мне трепет. Это первый раз, когда потеря Иззи не была у меня в голове, и я с радостью отвлекусь.

— С кем еще работал Бьянки? — спросил я.

— Я м-мало что знаю… только то, что он… О-он пытался заключить с-сделку с О'Брайеном, но тот отказался… босс мало что рассказал мне, я к-клянусь, — кричит он, и я закатываю глаза от его драматизма. Итак, Бьянки пытался заключить сделку с главой нью-йоркской мафии, всем, блядь, известно, что ни один из лидеров Нью-Йорка не терпит секс-торговли.

— С кем еще в Нью-Йорке он вел переговоры? — Спрашиваю я и пинаю его в живот в качестве стимула поторопиться и начать отвечать на мои вопросы достаточно убедительными ответами.

— Ходили слухи о банде низкого уровня.… ”Голубые гадюки", клянусь, это все, что я знаю.

Голубые гадюки? Что это за гребаное название банды? Смешно.

— Ты уверен, что это все, что ты знаешь? — Я ворчу, поднося нож к его руке и вырезая свои инициалы. Его крики наполняют комнату, когда он рыдает и умоляет меня остановиться.

— Я… я ничего не знаю! — он кричит, и я ему верю. Ты всегда доходишь до определенного момента и понимаешь, что больше знать нечего. Я поднимаю нож и вонзаю его сбоку в шею, позволяя крови струиться по моим обнаженным рукам, пока я наслаждаюсь его криками, благодарный за то, что на мгновение отвлекся от дерьмового шоу, которым теперь является моя жизнь. Это длится недолго, жизнь без Иззи невыносима, и я не уверен, сколько еще я смогу так жить.

Я направляюсь в ванную и смываю кровь, прежде чем снова надеть пиджак и достать телефон, чтобы написать Алеку и сообщить ему о том, что я узнал. Мой пульс учащается, когда я понимаю, что меня ждет сообщение от Иззи.

Моя жена: Ты можешь встретиться со мной позже? Кофейня Аланы, 15:00.

Она хочет встретиться со мной? Это хорошо, правда? Впервые за несколько дней я чувствую проблеск надежды. Я смотрю на время и вздыхаю с облегчением, потому что у меня еще есть час до того, как она захочет встретиться, что дает мне время съездить домой и принять душ перед встречей с ней. Я отправляю быстрое сообщение Алеку, прежде чем ответить ей.

Я: Конечно, скоро увидимся.

Я направляюсь к своей машине, и мой отец звонит, когда я еду домой. Я нажимаю "Принять" на приборной панели, и из динамиков доносится его голос.

— Лука. — Его голос звучит смирившимся, как будто он не хочет делать этот звонок. Ради всего святого, что случилось на этот раз?

— Что случилось, папа? — спросил я.

— Мне только что звонил Дамо, — выпаливает он, и мои руки крепче сжимают руль. Дамо — один из наших людей, тот, кому я поручил присматривать за Иззи.

— Что случилось? Что-то не так? С ней все в порядке? — Я спрашиваю, и он вздыхает в ответ. — С ней все в порядке, сынок… он не хотел быть тем, кто позвонит тебе, он решил, что новости лучше всего услышать от меня.

Я проглатываю комок в горле. Она с кем-то еще? Она кого-то встретила? Не думаю, что я смог бы удержаться от его убийства. Нет, Иззи, блядь, не стала бы этого делать, теперь я это знаю. Ни за что на свете она не встречается с кем-то другим.

— Просто скажи это, папа, что происходит?

— Прошу прощения, сегодня утром она заходила к Аларику Дину в его офис.

Аларик Дин? Это имя звучит знакомо… Мне кажется, я слышал это имя раньше… и тут меня осеняет — Бланк Астор Дин лоу. Он гребаный адвокат по бракоразводным процессам. Она подала на развод, она действительно сделала это. Черт возьми, вот почему она хочет встретиться со мной.

Та искра надежды, которую я почувствовал всего несколько мгновений назад, сменилась ужасом. Я уже умолял ее на коленях, я пытался дать ей пространство, я действительно не думаю, что есть что-то еще, что может нас спасти. Она была лучшим, что, черт возьми, когда-либо случалось со мной, и я сжег наши отношения, спалив нас обоих и оставив от нас лишь горстку пепла.

Я прочищаю горло и бормочу: — Все в порядке, я знал, что это произойдет, просто не хотел этого принимать. Я встречаюсь с ней через час, мне нужно идти, папа. Я позвоню тебе позже. — Я заканчиваю разговор до того, как он успевает ответить, и еду домой в оцепенении, я ни хрена не знаю, как мне удается добраться в целости и сохранности. Все, что я знаю, это то, что моя жена действительно уходит от меня, я не буду бороться с этим, это только причинит ей еще большую боль. Я и так причинил ей достаточно боли.

Я всегда знал, что она заслуживает всего мира, просто не смог ей этого дать.

Быстро приняв душ и переодевшись, я возвращаюсь к своей машине. В итоге я собираюсь приехать на полчаса раньше, но я, блядь, не могу просто сидеть дома и закручиваться в спираль, решив, что было бы проще просто пройтись пешком, я оставляю машину у парковщика и начинаю проходить несколько кварталов в сторону кафе.

Мое дыхание учащается по мере того, как я подхожу ближе, мысли стремительно проносятся мимо.

Я потерял ее.

Я, блядь, потерял ее.

Я думал о ней самое худшее. Как, черт возьми, я мог подумать, что она предаст меня?

Она — мой гребаный спасательный круг, и теперь мне придется провести остаток своей жизни, зная, что я взорвал весь свой мир.

Я на секунду останавливаюсь на тротуаре и заставляю себя вдохнуть. Черт, я схожу с ума. Как мне сохранить рассудок, зная, что она где-то там, живет своей жизнью без меня? Я достаю из кармана сотовый и набираю Марко.

— Да? — отвечает он после первого гудка.

— Мне нужно, чтобы ты пообещал мне кое-что, — бормочу я.

— Ты в порядке, чувак? Папа рассказал мне о визите Иззи в офис адвоката.

— Я не думаю, что когда-нибудь буду в порядке, но ты должен пообещать мне, что заставишь меня отпустить ее. Пусть мужчины присмотрят за ней и убедятся, что с ней все в порядке, но не позволяйте никому сообщать мне об этом, если только что-нибудь не случится. И я имею в виду что-то плохое Марко. Никогда не говори мне, что она с другим мужчиной, потому что в конце концов я сойду с ума и начну убивать. Пообещай мне, что сделаешь это, — шепчу я, мое сердце разрывается при мысли о том, что она влюбится в кого-то другого, разделит то, что разделили мы. — Я сейчас иду на встречу с ней, и это чертовски убивает меня, чувак, это больнее, чем получить гребаную пулю, — вздыхаю я, продолжая идти.

— Ты уверен, что действительно готов расстаться с ней?

— Чем больше я пытаюсь все исправить, тем больше причиняю ей боль. Если это то, чего она хочет, тогда я дам ей это. Однажды я сказал, что подарю ей весь мир, но оказалось, что этот мир не включает меня, — говорю я, прежде чем повесить трубку и подойти ко входу в кафе. Через окно я вижу, как Иззи усаживается за один из столиков. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу, что заведение в основном пустое, я действительно, черт возьми, не хочу делать это в заведении, полном людей.

Я готовлю себя к тому, что должно произойти, прежде чем открыть дверь и войти внутрь. Иззи вскидывает голову, как только слышит звон колокольчика, и встает со своего стула, когда я подхожу к ней.

— Лука, — шепчет она, и то, как она произносит мое имя, угрожает поставить меня на колени. Она звучит такой чертовски грустной, такой сломленной.

Я сделал это, я сломал ее, уничтожив при этом себя и разрушив наше будущее.

— mia regina, — шепчу я ей в ответ и подхожу, чтобы обнять ее, но останавливаю себя, прежде чем сделать это. Я больше не имею права прикасаться к ней, у меня вообще нет никаких гребаных прав. Должно быть, она заметила мое намерение, потому что делает шаг ко мне и обнимает за талию. Я на мгновение напрягаюсь — застигнутый врасплох этим жестом, — прежде чем крепко обхватить ее руками, прижать ее голову к своей груди и поцеловать в волосы.

Господи, я так чертовски по ней скучал.

Я отпускаю ее и отступаю назад, прежде чем смогу устроиться поудобнее, не желая пересекать какие-либо границы или раздвигать ее границы. Я выдвигаю для нее стул и жду, пока она сядет, прежде чем обогнуть стол, чтобы сесть, но прежде чем я это делаю, она отодвигает стул, который стоит рядом с ней, и жестом предлагает мне сесть туда, а не напротив нее.

Мой пульс учащается при мысли о близости с ней. Это звучит чертовски нелепо, но я возьму все, что смогу получить.

— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит она, когда я сажусь.

— Я знаю, почему мы здесь, Изи, — выпаливаю я, прежде чем сделать глубокий вдох. — Мы приставили к тебе охрану. — Я поднимаю руки в жесте капитуляции, когда вижу каменное выражение ее лица, прежде чем объяснить. — Не по какой-либо другой причине, кроме как убедиться, что ты в безопасности. Я совершил ошибку раньше, детка, и тебе было больно. Я не хотел, чтобы с тобой что-то случилось, трудно жить с тем, что есть, я бы не справился, если бы случилось что-то еще. — Она понимающе кивает и ободряюще сжимает мою руку, и я, честно говоря, хочу, чтобы она этого не делала. Как бы сильно я ни любил быть рядом с ней, это чертовски убивает меня.

— Я знаю, куда ты ходила этим утром, Изи, я знаю, почему мы здесь, — вздыхаю я, проводя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Иисусе, Лука, да, я ходила к адвокату по разводам, но это не то, что… — она замолкает, когда к нашему столику подходит растрепанная женщина, и Иззи смотрит на вторгшуюся женщину, нахмурив брови в чертовски очаровательной манере, как она всегда делает.

— Ты. — Она указывает на Иззи, в ее глазах вспыхивает огонь, и Иззи напрягается и бросает на меня вопросительный взгляд. Я качаю головой, в таком же замешательстве, как и она.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — Спрашиваю я, но она не удостаивает меня взглядом, продолжая пристально смотреть на мою жену.

— Ты — причина, по которой он ушел, — шипит она, прежде чем вытащить пистолет из кармана пальто. — Ты — причина, по которой я должна жить без него! — причитает женщина, и все происходит как в замедленной съемке.

Таинственная женщина направляет пистолет на Иззи, и я знаю, что за долю секунды до того, как она нажмет на спусковой крючок, я даже не думаю — обычно я бы хватался за свой пистолет, готовый прикончить сучку — я толкаю Иззи на землю и бросаюсь на нее, когда она стреляет. Несколько человек вокруг нас кричат от ужаса, но я слишком занят осмотром Иззи, мое сердце колотится где-то в горле, когда я проверяю, не пострадала ли она.

Только когда я подтверждаю, что с ней все в порядке, я чувствую, что у меня начинает кружиться голова, а боль в животе лишает меня подвижности.

— Лука! — Иззи кричит, и я знаю, что она поняла то же самое, что и я, она переворачивает меня, вытаскивая пистолет у меня из-за пояса и стреляя в таинственную женщину, прежде чем наклониться надо мной и использовать ткань, чтобы попытаться остановить кровотечение. Мне не нужно видеть, что она делает, чтобы знать, что это мало что дает.

— Лука… просто держись, ладно? Кто-то вызывает "скорую", м-мы тебе поможем, хорошо? Не… не бросай меня, — всхлипывает она, и это разбивает мое гребаное сердце.

Я протягиваю руку и пытаюсь вытереть слезы, которые текут по ее прекрасному лицу, но я слишком слаб, мое видение расплывается по мере того, как идут секунды, и моя рука опускается обратно. — Я люблю тебя, Иззи, все хорошо, детка. С тобой все будет хорошо, — прохрипел я.

— Я люблю тебя, Лука, ты, блядь, не умрешь у меня на руках, пожалуйста, — мольбы Иззи — последнее, что я слышу, когда борьба покидает меня, и я закрываю глаза, смирившись с тем фактом, что я получил пулю, предназначавшуюся моей жене.